Уильям Коллинз - Лунный камень
Я попытался было уверить миссис Мерридью, что при настоящем опыте взрыва по программе не полагалось.
— Нет? — повторила почтенная дама. — Я очень благодарна мистеру Дженнингсу, — вполне понимаю, что он обманывает меня для моего же успокоения. Но я предпочитаю откровенность. Я вполне примирилась с мыслью о взрыве, но очень желала бы перенести его, если возможно, до того, как лягу в постель.
Тут отворилась дверь, и миссис Мерридью опять слегка вскрикнула. От страха перед взрывом? Нет, только от появления Беттереджа.
— Прошу извинения, мистер Дженнингс, — сказал Беттередж тоном самой изысканной учтивости, — мистер Фрэнклин желает знать, где вы. Скрывая от него по вашему приказанию присутствие в доме барышни, я сказал ему, что не знаю, где вы. Это, если вам угодно будет заметить, просто-напросто ложь.
Так как я стою одною ногою в гробу, то чем менее вы будете требовать от меня подобной лжи, тем более я буду вам обязан, когда пробьет мой час и я почувствую укоры совести.
Нельзя было терять ни минуты на размышления по поводу совести Беттереджа. Каждую секунду в комнату мог войти, отыскивая меня, мистер Блэк; поэтому я тотчас отправился к нему. Мисс Вериндер вышла со мной в коридор.
— Они, кажется, сговорились вас мучить, — сказала она мне. — Что это значит?
— Только протест со стороны общества, мисс Вериндер, хотя и в маленьком масштабе, против всего нового.
— Что же нам делать с миссис Мерридью?
— Скажите ей, что взрыв будет завтра в девять часов утра.
— Чтобы отправить ее спать?
— Да, чтобы отправить ее спать.
Мисс Вериндер вернулась в гостиную, а я поднялся наверх к мистеру Блэку.
К моему изумлению, я застал его одного. Он ходил в волнении из угла в угол, видимо раздраженный тем, что остался один.
— Где же мистер Брефф? — спросил я.
Он указал на затворенную дверь в смежную комнату, занимаемую стряпчим.
Мистер Брефф входил к нему на минуту, пытался опять возражать против наших намерений и опять потерпел полную неудачу; он ничего не добился от мистера Блэка. После чего стряпчий занялся черной кожаной сумкой, до отказа набитой деловыми бумагами.
— Серьезные дела, — заключил он, — совершенно неуместны в настоящем случае; но тем не менее они должны идти своим чередом. Мистер Блэк, быть может, простит человеку деловому его старомодные привычки. Время — деньги, а мистер Дженнингс может рассчитывать на его присутствие, как только оно ему понадобится.
С этими словами стряпчий вернулся в свою комнату и вновь занялся своей черной сумкой.
Я вспомнил миссис Мерридью с ее вышивкой и Беттереджа с его совестью.
Удивительное единообразие лежит в основе английского характера, подобно тому, как оно сказывается и в выражении лица англичанина.
— Когда вы дадите мне лауданум? — нетерпеливо спросил мистер Блэк.
— Вам надо немного подождать, — сказал я. — Я побуду до тех пор с вами.
Еще не было и десяти часов. После расспросов Беттереджа и мистера Блэка я пришел к заключению, что лауданум, данный мистером Канди, был принят не раньше одиннадцати. Итак, я решился не устраивать вторичного приема ранее этого времени.
Мы поговорили немного, но мысли наши были заняты предстоящим опытом.
Разговор не клеился и скоро прекратился совсем. Мистер Блэк небрежно перелистывал книги, лежавшие на столе. Я предусмотрительно проглядел их все, когда мы вошли в комнату: «Опекун», «Сплетник»; «Памела» Ричардсона;
«Чувствительный человек» Мэкензи; «Лоренцо Медичи» Роско и «Карл Пятый»
Робертсона — все вещи классические; все вещи, разумеется, неизмеримо превосходящие что бы то ни было, написанное в более поздние времена; и все вещи, с теперешней моей точки зрения, обладающие одним великим достоинством: не приковывать ничьего внимания и не волновать ничьего ума.
Я предоставил мистера Блэка успокоительному влиянию классической словесности и занялся этими записями в своем дневнике.
Часы говорят мне, что скоро одиннадцать. Я опять должен закрыть эту тетрадь.
Два часа пополуночи. Опыт проделан. О результате даю сейчас подробный отчет.
В одиннадцать я позвонил Беттереджу и сказал мистеру Блэку, что ему пора наконец ложиться.
Я выглянул из окна. Ночь была теплая и дождливая, похожая на ночь двадцать первого июня прошлого года. Не веря приметам, я, однако, обрадовался отсутствию в атмосфере всякого прямого влияния на нервную систему, всякого чрезмерного накопления электричества или признаков приближающейся грозы. Беттередж подошел ко мне и таинственно сунул мне в руку бумажку. На ней было написано следующее:
«Миссис Мерридью отправилась спать после твердого моего уверения, что взрыв произойдет завтра в девять часов утра и что я не выйду из этой части дома, пока она сама не придет и не возвратит мне свободу. Она не подозревает, что главное место действия — моя собственная гостиная, иначе бы она осталась тут на всю ночь. Я одна и очень встревожена. Пожалуйста, дайте мне возможность видеть, как вы будете отмерять лауданум; мне непременно хочется как-то участвовать в этом, хотя бы в скромной роли зрительницы. Р.В.»
Я вышел из комнаты вслед за Беттереджем и приказал ему перенести ящик с аптечкою в гостиную мисс Вериндер.
Приказание, по-видимому, застало его совершенно врасплох. Он посмотрел на меня, как бы подозревая с моей стороны тайный умысел в отношении мисс Вериндер.
— Осмелюсь ли спросить, что общего между моей молодой барышней и ящиком с лекарствами? — спросил он наконец.
— Останьтесь в гостиной, и вы увидите, — был мой ответ.
Беттередж, кажется, усомнился в своей способности успешно наблюдать за мною без посторонней помощи, когда в дело вмешался ящик с лекарствами.
— Нельзя ли пригласить и мистера Бреффа присутствовать при том, что вы хотите делать? — спросил он.
— Не только можно, но и должно. Я иду просить мистера Бреффа спуститься со мною вниз.
Беттередж ушел за аптечкою, не сказав более ни слова. Я вернулся в комнату мистера Блэка и постучал в дверь к стряпчему Бреффу. Он тотчас ее открыл, держа бумаги в руке, весь поглощенный Законом и совершенно недоступный Медицине.
— Мне очень жаль, что я должен вас потревожить, — сказал я, — но я иду приготовлять дозу лауданума для мистера Блэка и вынужден просить вас присутствовать при этом и следить за тем, что я делаю.
— Ага! — заметил мистер Брефф, нехотя уделяя мне одну десятую долю своего внимания и оставив девять десятых его сосредоточенным на бумагах. — Более ничего?
— Я должен просить вас вернуться со мною сюда и присутствовать при приеме лекарства.
— Более ничего?
— Еще одно. Я вынужден обеспокоить вас просьбой перебраться в комнату мистера Блэка и выжидать в ней последствий приема.
— Очень хорошо! — сказал мистер Брефф. — Моя это комната или мистера Блэка, разница не велика; я могу сидеть над моими бумагами в любом месте.
Разве только вы, мистер Дженнингс, сочтете нужным воспротивиться этой небольшой примеси здравого смысла в вашей процедуре?
Прежде чем я успел ответить, мистер Блэк крикнул ему с постели:
— Неужели вы хотите сказать этим, что нисколько не заинтересованы нашим опытом? Мистер Брефф, у вас воображения не больше, чем у коровы!
— Корова — очень полезное животное, мистер Блэк, — ответил стряпчий. С этими словами он вышел вслед за мною из комнаты, все еще держа в руках свои бумаги.
Мы нашли мисс Вериндер бледною и встревоженною; она взволнованно ходила из угла в угол в своей гостиной. Возле стола в углу стоял Беттередж на страже у ящика с аптечкою. Мистер Брефф опустился на первый попавшийся стул и, стараясь быть полезным, немедленно опять углубился в свои бумаги.
Мисс Вериндер отвела меня в сторону и тотчас заговорила о том, что поглощало все ее мысли, — о состоянии мистера Блэка.
— Каков он теперь? — спросила она. — Не нервничает ли? Не выходит ли из терпения? Как вы думаете, удастся ли опыт? Уверены ли вы, что это ему по повредит?
— Совершенно уверен. Идемте, я сейчас буду отмеривать лауданум.
— Еще минуту! Сейчас двенадцатый час. Сколько придется ждать, прежде чем будет результат?
— Трудно сказать. Около часа, пожалуй.
— Я думаю, в комнате должно быть темно, как было в прошлом году?
— Обязательно.
— Я буду ждать в моей спальне, точь-в-точь как это было тогда. Дверь я оставлю приоткрытой. В прошлом году она тоже была немного растворена. Я буду наблюдать из-за двери гостиной, и как только она откроется, погашу свечу. Все именно так и происходило в ночь после дня моего рождения. И сейчас ведь все должно повториться точно так же, не правда ли?
— Уверены ли вы, что сможете владеть собою, мисс Вериндер?
— Для него я готова на все! — ответила она с горячностью.
Взглянув на ее лицо, я убедился, что на нее можно положиться. Я опять обратился к мистеру Бреффу.
— Мне придется попросить вас отложить на минуту в сторону ваши бумаги, — сказал я.
