Толстой Л.Н. - Полное собрание сочинений. Том 87
2 Письмо Черткова от 21 февраля 1895 г. Чертков пишет в этом письме, что духовная жизнь его за последнее время идет очень вяло в «спячке» «физической» и «душевной», сообщает, что получил и переписал предисловие Толстого к биографии Дрожжина.
* 397.
1895 г. Марта 8? Москва.
Уже нѣсколько дней собираюсь писать вамъ, милый другъ, но не удосужусь. Получилъ ваше доброе сердечное письмо и заплакалъ, читая его, почуявъ то, чтò соединяетъ насъ и всѣхъ людей между собою и съ Богомъ.
Мнѣ бываетъ минутами жаль, что нѣтъ больше здѣсь съ нами этого милаго существа, но я останавливаю это чувство и могу это сдѣлать (знаю, что жена не можешь этого), но основное, главное чувство мое — благодарности за то, чтó было и есть, и благоговѣйнаго страха передъ тѣмъ, чтò приблизилось и уяснилось этой смертью.
1 Жена, какъ я писалъ вамъ, переносить тяжело, но очень хорошо. Въ особенности первые дни я былъ ослѣпленъ красотою ея души, открывшейся вслѣдствіи этаго разрыва. Она первые дни не могла переносить никакого кого нибудь къ кому нибудь выраженія нелюбви. Я какъ то сказалъ при ней про лицо, написавшее мнѣ безтактное письмо соболѣзнованія: какой онъ глупый. Я видѣлъ, что это больно рѣзнуло ее по сердцу, такъ же и въ другихъ случаяхъ. Но2 иногда этотъ свѣтъ начинаетъ3 слегка заслоняться, и я ужасно боюсь этого. Но все таки жизнь этаго ребенка, ставшая явной при его смерти, произвела на нее и, надѣюсь, и на меня самое благотворное вліяніе. Увидавъ возможность любви, не хочется уже жить безъ нея.
Порадовало меня очень ваше письмо дѣвочкамъ.4 Еще до полученія его я хотѣлъ писать вамъ и описывая ихъ горе, а онѣ очень живо почувствовали его и вдвойнѣ за мать и за меня, хотѣли написать вамъ, что онѣ любящія васъ сестры ваши, и вамъ нельзя не любить ихъ.4
Что Галя? Вы пишете, что ей лучше. Какова она теперь?
Про отца Сергія я думаю, что это былъ пересказъ содержания, сдѣланный кѣмъ нибудь на словахъ, а не переводъ.5
6 Копію съ катехизиса не могу сдѣлать, п[отому] ч[то] онъ весь въ передѣлкѣ.7
Хотѣлъ бы очень быть въ состояніи помочь вамъ, но до сихъ норъ не могу ничѣмъ, кромѣ желанія вамъ силы духовной к вѣры въ то, что она есть въ васъ.
Л. Толстой.
Полностью публикуется впервые. Отрывок напечатан в Б, III, стр. 249. На подлиннике надпись черными чернилами рукой Черткова: «№ 393 8(?) мр. 95». Письмо это было получено Чертковым 10 марта, что подтверждает его датировку.
Ответ на письмо Черткова от 28 февраля 1895 г., написанное Чертковым в связи с известием о смерти сына Толстого Ванички. В этом письме Чертков писал: «Дорогой Лев Николаевич, мы с Галей были совершенно поражены неожиданным известием о постигшем вас горе. Под первым впечатлением я послал вам многословную телеграмму; но потом пожалел об этом, потому что словами нельзя определить то, что думаешь и чувствуешь в подобных случаях, и главное, — что то, чтò происходит в душе наиболее близких к умершему, гораздо глубже и значительнее всего того чтó могут сказать люди далекие, хотя бы и самые преданные друзья. — По этой же самой причине я и теперь стесняюсь словами касаться вашего горя. — Бедная Софья Андреевна, мы не можем без содрогания думать о тех невыразимых страданиях, которые она переживает. Ей, конечно, не до писем соболезнования и рука просто не поднимается ей написать; но мне очень хотелось бы, чтобы при удобном случае вы ей сказали, что Галя и я, мы всем нашим существом сочувствуем ее горю и что большая неподдельная любовь притягивает нас к ней....
Я хорошо понимаю то, чтò вы и Поша пишете о прибыли любви между всеми членами вашей семьи. Это не могло быть иначе, и мы от души радуемся этому вместе с вами. Как странно думать, что этого милого добренького мальчика нет больше между вами во плоти. Просто не верится. Но и сердце и сознание мое решительно отказываются допустить, что произошло какое-либо действительное разобщение между им и теми, кто его любил. Я не умею выразить это словами, но, как было при плотской смерти нашей маленькой девочки, так и теперь, я несомненно сознаю, что то, чтò было оно — это отошедшее от наших плотских глаз, любимое существо — осталось тем, чем было, без всякого умаления; и что мы нe только не отрезаны от него, но и не удалены, и можем, приближаясь к богу и единяясь с богом, всё больше и больше соединяться с тем, кто во плоти нас оставил, и общение с которым видоизменилось, но никак не прерывалось.... Впрочем опять таки словами всего не выскажешь. Мысли всё время с вами.
Галя опять заболела, на этот раз инфлуэнцией, и один день ей было совсем плохо.... Но теперь ей получше. О деле Хилковых еще ничего не известно. Вероятно, выяснится через несколько дней. Поша пишет, что за границей, повидимому, появился перевод вашего «Отца Сергия», и спрашивает, не могла ли эта повесть дойти туда через меня. Спешу сообщить вам, что это решительно невозможно, так как все неоконченные ваши писания я не только никогда никому не давал в руки, но и не читал никому постороннему. Один список их находится постоянно при мне и всегда под замком; другой — в ящике, который я здесь отдал на сохранение одному другу и ключ от которого у меня же; за границу же на сохранение я ничего не посылал, кроме «Царства божия», и потому я могу отвечать за то, что от меня никто не мог заимствовать этой вещи. Но мне помнится, что в свое время я дал вам копию с «Отца Сергия». Сохранена ли она? Кроме того мы как-то прошлым летом слышали, кажется, что у Кузминских был список этой повести. Сообщите, пожалуйста, этот мой ответ Поше, и скажите ему, чтобы он не беспокоился относительно других ваших неизданных писаний, так как осторожнее их охранять от переписки, нежели я это делаю, положительно невозможно.
У меня есть к вам просьба, дорогой Лев Николаевич. Пожалуйста, разрешите мне списать для себя ту часть катехизиса вашего, которую вы окончили. Мне очень хотелось бы вчитаться и вдуматься в это ваше писание: это мне нужно для души моей, мне хочется встрепенуться, проснуться. Не откажите помочь мне предоставлением мне этого писания, которое я никому не дам. Если вы будете согласны на это, то, пожалуйста, вышлите мне список поскорее. Я очень в этом нуждаюсь именно теперь. Целую вас, дорогой друг, и очень очень люблю».
1 Абзац редактора.
2 Зачеркнуто: странное дело, со временем
3 Зач.; уже
4 М. Л. Толстая писала Черткову 10 марта 1895 г.: «Смерть нашего Ванички вызвала много добра и любви и Ваше письмо было так же радостным проявлением ее.... Спасибо Вам, что Вы написали нам и сумели убить то дурное чувство, которое мы возбудили в Вас своим неосторожным и недобрым поступком. Простите меня, пожалуйста, за это...» В том же письме М. Л. Толстая писала о том, как подействовала смерть Ванички на Толстого: «Ваничка соединил и сплотил нас так любовно, как никогда еще не было. Папа очень болеет за мама, которая так тяжело страдает, и сам очень грустит по Ваничке. Он очень привязался к нему и любил его исключительно. Мне кажется, что он постарел и сгорбился за это время, да и сам он не совсем здоров. Мама ищет пути из той безвыходности горя, в котором она теперь, и я верю, что она найдет его. Она говорит, что Ваня делал ее лучше, что он очищал ее душу, заставлял ее любить всех, и это — правда, и смерть его, я жду, должна подвинуть и довершить это дело» (АЧ).
5 Толстой имеет в виду распространившийся в Москве слух о том, будто вернувшийся из-за границы гр. Голенищев-Кутузов рассказывал кому-то в Петербурге, что читал за границей перевод повести Толстого «Отец Сергий». П. И. Бирюков в письме от 25 февраля сообщил этот слух Черткову, спрашивая его, не могла ли быть кем-нибудь использована имевшаяся у Черткова копия рукописи Толстого.
6 Абзац редактора.
7 Работа над этой рукописью отмечена в Дневнике Толстого от 12 марта (см. т. 53).
* 398.
1895 г. Марта 23 ? Москва.
Получилъ ваше письмо, милый другъ, и радъ тому, что вы чувствуете въ себѣ приливъ духовной жизни. Могу сказать то же и про себя послѣднее время.
Какъ ни больно видѣть страданія жены, не имѣющей религіозной точки опоры, и какъ ни безнадежно иногда кажется передать ей1 эту точку опоры,2 я не отчаиваюсь и говорю ей все одно и одно, что смерть Ванички есть только маленькій,3 крошечный4 эпизодъ жизни, — что есть другая жизнь, вѣчная. Божеская, которой мы можемъ быть участниками, и такая, живя которой, нѣтъ зла, нѣтъ горя. Я радъ, что она хоть слушаетъ меня и не раздражается, и надѣюсь, чтó отъ Бога въ моихъ словахъ, то западетъ въ ея душу. Путь къ Богу одинъ и проходитъ непремѣнно черезъ отреченіе отъ мірской жизни, отъ соблазновъ ея. Только у меня одновременно совершались разочарованіе и отреченіе и открытіе непоколебимой точки опоры, — а у ней сразу оборвано, отнято мірское счастье, а точки опоры еще нѣтъ. Я увѣренъ, что она найдется. Помоги ей Богъ.
