Чарльз Диккенс - Остролист (В трех ветках)
— Чарли! — воскликнул он, отшатнувшись. — Силы небесные, что ты здесь делаешь?
— Эдвин! — воскликнул я, тоже отшатнувшись. — Силы небесные, а ты что здесь делаешь?
Но тут я ударил себя по лбу, и невыносимо яркая вспышка сверкнула у меня перед глазами.
Он втащил меня в маленькую приемную (где всегда теплился слабый огонек, но не было кочерги, и где проезжие ждали, пока запрягут лошадей) и, закрыв дверь, сказал:
— Чарли, прости меня!
— Эдвин! — отозвался я. — И тебе не стыдно? Ведь я любил ее так нежно! Ведь я так давно отдал ей свое сердце!
Я больше не мог говорить.
Моя горячность поразила его, но он имел жестокость сказать мне, что не думал, что я приму все это так близко к сердцу.
Я посмотрел на него. Я уже не упрекал его. Но я смотрел на него.
— Мой милый, милый Чарли, — продолжал он, — умоляю тебя, не думай обо мне дурно! Я знаю, ты имеешь право требовать от меня полнейшей откровенности, и, верь мне, я до сих пор всегда был с тобой откровенен. Я ненавижу скрытность. Это низкое свойство, и я не терплю его. Но мы с моей любимой скрывали все это ради тебя же самого!
Он и его любимая! Это придало мне твердости.
— Вы скрывали все это ради меня, сэр? — переспросил я, удивляясь, как может он произносить подобные слова с таким честным, открытым лицом.
— Да… и ради Анджелы, — подтвердил он.
Мне почудилось, будто комната неуклюже закружилась — как волчок, который вот-вот остановится.
— Объяснись, — сказал я, держась рукой за кресло.
— Милый, дорогой друг Чарли! — сердечным тоном отозвался Эдвин. — Подумай сам! Вы с Анджелой были так счастливы; мог ли я скомпрометировать тебя в глазах ее отца, посвятив тебя в нашу помолвку и в наши тайные планы после того, как он отказал мне в руке своей подопечной? Право же, лучше для тебя, что ты искренне можешь сказать ему: «Он не посоветовался со мной, он ничего мне не сказал, ни слова». Если Анджела и догадывалась, если она по мере сил сочувствовала и помогала мне — благослови ее бог, какая это прелестная девушка и какая несравненная жена из нее получится! — то сам я тут ни при чем. Ни я, ни Эмелин, мы ни о чем не говорили ей, так же как и тебе. И по той же причине, Чарли, верь мне, по той же причине, ни по какой другой!
Эмелин была двоюродная сестра Анджелы. Жила у нее в доме. Воспитывалась вместе с нею. Состояла под опекой ее отца. Имела средства.
— Значит, в карете сидит Эмелин, мой дорогой Эдвин! — воскликнул я, обнимая его с величайшей нежностью.
— Ну, знаешь, — сказал он, — неужели ты думаешь, что я отправился бы в Гретна-Грин без нее?
Я выбежал из дома вместе с Эдвином, я распахнул дверцу кареты, я схватил Эмелин в свои объятия, я прижал ее к сердцу. Она была закутана в мягкие белые меха, как и вся снежная равнина вокруг нас, но она была теплая, юная и прелестная. Я своими руками запряг их передних лошадей и дал их слугам по пятифунтовой бумажке; я кричал им «ура», когда они отъезжали, а сам сломя голову умчался в противоположную сторону.
Я не поехал в Ливерпуль, я не поехал в Америку, я вернулся прямо в Лондон и женился на Анджеле. До сего дня я так и не открыл ей той тайной черты своего характера, которая породила во мне недоверие и заставила меня предпринять ненужное путешествие. Когда она, и они, и восемь человек наших детей, и семеро ихних (я говорю о детях Эдвина и Эмелин, а их старшая дочь уже такая взрослая, что ей самой пора надеть подвенечное платье, в котором она будет еще больше похожа на мать), когда все они прочтут эти страницы — а они, конечно, прочтут их, — меня, наконец, разоблачат. Ничего! Я перенесу это.
В «Остролисте» рождественские праздники пробудили во мне, по простой случайности, интерес к людям и стремление понять их и позаботиться о тех, кто меня окружает. Надеюсь, мне от этого не стало хуже и никому из близких или чужих мне людей не стало от этого хуже. И вот что я еще скажу: да цветет зеленый остролист, глубоко врастая корнями в нашу английскую почву, и да разнесут птицы небесные его семена до всему свету!
1
Хайгетская арка — ворота, сооруженные по указу лондонского епископа в XIV веке при въезде в Лондон на Большой Северной дороге.
2
«За счастье прежних дней» — народная английская песня, обработанная Р. Бернсом.
3
Гретна-Грин — местечко в пограничной с Англией области Шотландии, где можно было зарегистрировать брак без многочисленных церковных и юридических формальностей.
4
Перегрин Пикль — герой романа английского писателя Смоллета (1721—1771) «Приключения Перегрина Пикля» (1751).
5
«Сентиментальное путешествие» — роман английского писателя Л. Стерна (1713—1768) «Сентиментальное путешествие мистера Йорика по Франции и Италии» (1768).
6
«Раймонд и Агнес…» — популярная двухактная драма неизвестного автора, впервые поставленная в 1825 году.
7
…в «Придорожную гостиницу»… — «Джонатан Брэдфорд, или Убийство в придорожной гостинице» — книга, имевшая широкое хождение в Англии в середине XIX века.
8
«Храбрый Алонзо и Прекрасная Имогена» — баллада Мэтью Льюиса (1775—1818).
9
Стонхендж — «Висячие камни» (сакс.) — остатки каменных сооружений кельтов (древнейших жителей Англии), возможно — место совершения религиозных обрядов жрецами-друидами.
10
Дронт — крупная птица из отряда голубиных, вымершая в конце XVIII века.
11
Гейдельберг — город в Германии, старинный (с XIV в.) университетский центр.
12
Барон Тренк — Фридрих Тренк (1726—1794) — прусский авантюрист, приговоренный за воинские преступления к пожизненному тюремному заключению; казнен в Париже по приказу Робеспьера как тайный агент Пруссии.
13
«Меня зовут Норвал» — строка из монолога героя трагедии английского писателя Джона Хома (1722—1808) «Дуглас», сюжет которой заимствован из шотландской народной баллады.
14
«Светит майская луна», «Когда тот, кто тебя обожает» — стихотворения из «Ирландских мелодий» (1835) английского поэта-романтика Т. Мура (1779—1852).
15
Великая Уэйрская кровать — лондонская достопримечательность, огромная кровать двенадцати футов в обоих измерениях; находится в трактире Рай-Хаус в лондонском районе Уэйр.
