Луи-Фердинанд Селин - Феерия для другого раза I
– Это именно то, чего вам так не хватает! бестолочь!
Я никогда не продавал ни линию Мажино, клянусь честью, ни Пирамиду, ни гроб Наполеона, ни деревянный мост*[117] из Аржантей, ни антенну мадам Табуа,*[118] ни рейд в Тулоне, ни флот Дарлана!*[119] Nix![120] возвращаюсь к подробностям… нашествие варваров, опьяненных Добродетелью, Правдой, как и то чудовище, у меня наверху, в седьмом номере, дерьмо тифозное!.. Ах, пламя! нефть! сера! или ничего!
Они украли все, что могли, разбили вдребезги то, что не смогли унести!.. они сожгли мои рукописи… а что осталось – в мусор: «Гиньолей», «Крогольда», «Бойню»! мои жертвоприношения!*[121]
Прямо энтузиазм столетий! Костры, бойни, мусор! Еще больше, чем кража! Ислам, Порт-Рояль, площадь Конкорд,*[122] Чингисхан,[123] атом,[124] фосфор, это вам не что-нибудь! Молитвенники сжечь, «Илиаду» – свиньям на растерзание, изнасиловать Непорочную Деву, обосрать Петрарку, никто и не почешется! Сказано – сделано! Крестовый поход! всех на крест! Негодяи! Повесить всех! Дрейфишь, слабак! Держитесь, я здесь, в своей дыре, налоговая администрация увеличила мне налоги! XXII округ! Десятина, оброк! миллионы! на все мои погибшие произведения! «В случае невыполнения» меня приговорят к трем пожизненным заключениям и в конце концов мне отрубят голову! Вот гады!
И лучшее доказательство того, что они не шутят, – они уже продают с молотка кровать моей матери!*[125] Они продают ветер, призраков… Я к ним отправлю Гортензиа, они его продадут, как Людовика XV!.. Ах, обезьянья ловкость! Держать в тюрьме и жечь на костре одновременно! но они всегда расшаркиваются друг перед другом, могут сослаться на ситуацию! Они обожают Ситуа-а-а-цию! Это их верховная богиня! Они используют ее от всей души! И она убивает их души! Я не могу ни о чем попросить тебя, Родина!
Налоговый инспектор, душа моя! (он требует, чтобы я заплатил долги Петэну!) Мне крышка! Шкура Бебера не стоит и ста су! Сто су? я прозреваю великое! я вижу 14-й!
Это преступление людей нашего времени! Сейчас бы они не разрушили Бастилию… они засадили бы туда всех «нечистых»! Всех тупоголовых писателей – на работы! кнута им! двадцать шедевров в день! один за другим, анонимно!
За этим дело не станет! Запереть в башне, в доме, щелк – в 89-й!*[126] Пусть они там думают!.. сказано – сделано… Армия садистов на пикнике Истории… А здесь – охранник, который за мной следит, самая настоящая деревенщина! Нечего читать мою рукопись! ты, недоумок! по утрам он приносит мне кипу бумаги и швыряет в лицо… все разлетается! его забавляет мой вид на карачках… он говорит, что скоро собственноручно расстреляет меня… они все так говорят… эти газеты, мои фотографии, мои преступления во всех подробностях… Я тот, кто продал План «Дьявол», крепость д'Ук, Па-де-Кале, Эйфелеву башню… и тайные мысли Гамелена…*[127]
Теперь они достают меня здесь!.. и что же?… Имеются доказательства!.. Истина по сути такова: тюрьма!.. «Он в тюрьме!»
Мне плевать на их личные чувства! но этот засранец из 73-й! это же настоящий рев! ревет, как сто ослов! из-за него боль становится нестерпимой! я бы его прикончил! и эти дикие вопли из 48-й! я слышу глухие удары, драки по два раза надень… смена караула… шаги… один, два, спокойные, все громче и громче!.. пронзительные вопли женщин! мужчины всхлипывают… я знаю «звонарей», их трое, трое волосатых Геркулесов в белых рубахах, однажды ночью… они заставили меня встать… они пинали ногами мое убогое ложе! подбрасывали! солому! тряпки! я чувствовал себя оскорбленным! трясут «ветеранов»! 12-я! Пацаны! Они не викинги!.. Они не обучены искусству войны… они взялись не за свое дело! сосунки! Все пропало!.. я тоже умею пинать ногами матрасы!.. умел!.. даже жалко их, в какой-то степени!..
Они оскорбили меня! Пусть только они вернутся! Они искали у меня сигареты!.. я слышу, как они это делают!.. здесь… там… этаж… другой… раздаются звуки пощечин, вой! а потом тишина… спокойствие, которого добились силой! они проходят один этаж за другим… самоубийство? вот это номер… несутся, словно смерч! все тюремщики!.. крах! все пять этажей!.. вся банда!.. от их топота дрожит вся тюрьма! десять корпусов, разделенных на клетки!
«Самоубийца!» Тарарам! За это в камеру буйнопомешанных! У висельника визитеры! музыка! сирены! свист! псы! Опера!
– А вы, милый Аэд, на что вы рассчитываете? Вы достаточно настрадались? Нет? Герцог де Вандом*[128] желает прогуляться с вами по улице Репо[129]…*[130] вернетесь ли вы?… сумасшедший! рогоносец! хороший переход! Але-ап! Вам оставили ваш ремень!.. решетка в потолке! петлю на шею! и привет!.. И нет гарантии, что вас похоронят на улице Репо, как Деноэля в Доме Инвалидов!.. даже это будет уже одолжением! Может быть, это произойдет на площади Конкорд в присутствии пятьсот тысяч помощников!.. Ах, ностальгия по прошлым преступлениям! зло для страны! оставайтесь в изумлении! в следующем году в Париже! жрите поэта, Парижем правит глупость, и это нечто! вы прибудете туда мертвым! самое лучшее и полезное, что вы можете для них сделать!.. Ваша родина, французы, – кладбище Пер-Лашез…*[131] там лежат те единственные, кто никогда уже не причинит вам вреда…
– О, ваш гроб вскрывают, освидетельствуют ваши бренные останки, да, это вы! точно вы! и тогда придет долгожданный покой, настоящий…
В общем и целом, возвращаясь к сказанному, как вы думаете, я закончу свои дни здесь? Мои дни? полдня! четверть дня! Я все еще сопротивляюсь! Я вам надоедаю! Вас удивляет мой открытый бунт? мое чувство ответственности? мои цели? У меня есть Бебер, Арлетт! У меня пятеро малых детей в Буа!*[132] У меня старенькая мама, которую я уже не увижу, мой отец Фердинанд рядом с ней,*[133] я никого не брошу по дороге, мсье! ни одного солдата, ни единого больного, ни любовницы, ни моих забот и хлопот, ни самой смерти! Никогда! ни тридцать шесть тысяч ног, которым так и хочется затоптать вас!
– Бездельники! Трусы! Мрази! Свиньи! – несется по этажам.
– Тихонечко, цыпленочек! Идите сюда вместе со своими слухами! вас продырявят с двадцати пяти шагов! Вы уверены, двадцать пять шагов? я должен буду настроиться! Двадцать пять шагов ведут куда? В ящик? хватит четырех!
Ну ладно! увидимся на том свете! До свидания! Проклятые хамы! хотят уничтожить всех! Я многое пережил! Но споря! я спорю с Гортензиа, когда он оскорбляет меня через глазок! Я разговариваю с идиотом, у которого «обжалованию не подлежит» из 262-й! с сумасшедшей шпионкой из 32-й! и с 64-й! мой сосед, хладнокровный, как тюлень! через стенку! положительный!
– Мразь! – я ору!
Он мне мешает творить. Он не затыкается? я его заткну! он вопит! наконец я сдаюсь!.. Я сочиняю песню… они и не подозревали… у меня есть песни… (все записаны!), послушайте куплетик, итак – «Меж двух».*[134]
Я найду тебя, падаль! И в мерзкую ночь
Я прицелюсь в глазенки – и вышибу прочь!
Две большие дыры! Упоительный тир!
Твою подлую душу отправлю в сортир!
Ты увидишь красиво одетых людей,
Увлеченно кружащихся в вальсе костей
Над погостом приюта «Послушных Детей»!*[135]
Нагловато?… допускаю… ну а припев? просто очарование! почти сладострастный!.. вы слышите… а музыка!.. (в этот миг артист удивлен!.. игра!.. он видит публику!)
Вот тетушка Эстрем, ее малыш Лео!..
Вот Клементин и вот Тото-храбрец!
Сказать ли им, что празднику конец?
(Хор: Эх, пусть катятся к чертям!)
И к черту весь твой род!
Пусть ветром разнесет!
Прощай, засохший лист,
И пустота забот!
Не правда ли, концовка очаровательная, веселая! как вихрь!
Я обещал это Револю…*[136] классная песня, как бы это сказать… ритм!.. тонкость!.. песенка не для всех! Он должен был спеть мне ее в Бекон[137]… на «Бенефисе»! «Посылки примерным заключенным»… ну и событие, не так ли?!. было еще шесть куплетов… весьма пикантных, уверяю вас! Они были исполнены в «Европейце»,*[138] я действительно прославился!..
Так могло бы быть!
Я проорал ее, мою песню, там, из своей могилы, соседу за стенкой!.. Он меня не прерывал… четверть часа… час… а потом он снова начал выть! с еще большей силой! Но, извините, я могу его переорать! Я знаю как! Моя грудная клетка расширяется в тот момент, когда я уже действительно больше не могу, когда я слишком страдаю, когда я не могу, к примеру, нормально посрать в течение десяти… двенадцати… тринадцати дней… удар под дых! они не хотят ставить мне клизму, и я вою!
Они меня держат в немыслимой жаре, почти пятьдесят градусов! нарочно! нарочно! мне все равно! клизму! уверен, если я буду выть, они придут!.. я заглушаю воплями всех остальных! я лаю, как здоровенный сторожевой пес!.. собаки мне вторят… три, четыре своры… вот, пожалуйста, слышите, какой шум? Гав! Гав! Гав! Стража вмешивается, четыре автомата, я подаю им знак: я прилип! больше не могу… вставать!.. двигаться!.. финиш! они выходят, идут искать дамочек!.. Носилки!.. вот!.. это напоминает Африку и Фландрию… Ипр в 14-м году…*[139] Нас никогда не минуют всевозможные осложнения! И Безон тоже, английские бомбы… там уж я развернулся! пришивая ноги, руки, половые органы, головы!.. «Верный присяге» – и это не все! Кантон Аржантей! свидетельства о смерти…*[140] это я! безупречный! совесть! характер!
