Льюис Кэрролл - Аня в Стране чудес
— И совсем не то же самое! — воскликнул Шляпник. — Разве можно сказать: «Я вижу, что ем» вместо: «Я ем, что вижу?»
— Разве можно сказать, — пробормотал Соня, словно разговаривая во сне, — «Я дышу, пока сплю» вместо: «Я сплю, пока дышу?»
— В твоем случае можно, — заметил Шляпник, и на этом разговор иссяк, и все сидели молча, пока Аня вспоминала все, что знала насчет роялей и слонов, — а знала она не много.
Шляпник первый прервал молчанье.
— Какое сегодня число? — спросил он, обращаясь к Ане. При этом он вынул часы и тревожно на них глядел, то встряхивая их, то прикладывая их к уху.
Аня подумала и сказала:
— Четвертое.
— На два дня отстают, — вздохнул Шляпник. — Я говорил тебе, что твое масло не подойдет к механизму, — добавил он, недовольно глядя на Мартовского Зайца.
— Масло было самое свежее, — кротко возразил Мартовский Заяц.
— Да, но, вероятно, и крошки попали, — пробурчал Шляпник. — Ты не должен был мазать хлебным ножом.
Мартовский Заяц взял часы и мрачно на них посмотрел, потом окунул их в свою чашку, расплескав чай, и посмотрел опять.
— Это было самое свежее масло, — повторил он удивленно.
Аня с любопытством смотрела через его плечо.
— Какие забавные часы! — воскликнула она. — По ним можно узнать, которое сегодня число, а который час — нельзя.
— Ну и что же, — пробормотал Шляпник. — Или по Вашим часам можно узнать время года?
— Разумеется, нет, — бойко ответила Аня. — Ведь один и тот же год держится так долго.
— В том-то и штука, — проговорил Шляпник.
Аня была ужасно озадачена. Объяснение Шляпника не имело, казалось, никакого смысла, а вместе с тем слова были самые простые.
— Я не совсем понимаю, — сказала она, стараясь быть как можно вежливее.
— Соня опять спит, — со вздохом заметил Шляпник и вылил ему на нос немножко горячего чая.
Соня нетерпеливо помотал головой и сказал, не открывая глаз:
— Конечно, конечно, я совершенно того же мнения.
— Нашли разгадку? — спросил Шляпник, снова повернувшись к Ане.
— Сдаюсь! — объявила Аня. — Как же?
— Не имею ни малейшего представления, — сказал Шляпник.
— И я тоже, — сказал Мартовский Заяц.
Аня устало вздохнула:
— Как скучно так проводить время!
— Если бы Вы знали Время так, как я его знаю, — заметил Шляпник, — Вы бы не посмели сказать, что его провожать скучно. Оно самолюбиво.
— Я Вас не понимаю, — сказала Аня.
— Конечно, нет! — воскликнул Шляпник, презрительно мотнув головой. — Иначе Вы бы так не расселись.
— Я только села на время, — кротко ответила Аня.
— То-то и есть, — продолжал Шляпник. — Время не любит, чтобы на него садились. Видите ли, если бы Вы его не обижали, оно делало бы с часами все, что хотите. Предположим, было бы десять часов утра, Вас зовут на урок. А тут Вы бы ему, Времени-то, намекнули — и мигом закружились бы стрелки: два часа, пора обедать.
— Ах, пора! — шепнул про себя Мартовский Заяц.
— Это было бы великолепно, — задумчиво проговорила Аня. — Но только, знаете, мне, пожалуй, не хотелось бы есть.
— Сначала, может быть, и не хотелось бы, — сказал Шляпник, — но ведь Вы бы могли подержать стрелку на двух часах до тех пор, пока не проголодались бы.
— И Вы так делаете? — спросила Аня.
Шляпник уныло покачал головой.
— Куда мне? — ответил он. — Мы с Временем рассорились в прошлом Мартобре, когда этот, знаете, начинал сходить с ума (он указал чайной ложкой на Мартовского Зайца), а случилось это так: Королева давала большой музыкальный вечер, и я должен был петь:
Рыжик, рыжик, где ты был?
На полянке дождик пил?
Вы, может быть, эту песню знаете?
— Я слышала нечто подобное, — ответила Аня.
— Не думаю, — сказал Шляпник. — Дальше идет так:
Выпил каплю, выпил две,
Стало сыро в голове!
Тут Соня встряхнулся и стал петь во сне: «сыро, сыро, сыро…» — и пел так долго, что остальным пришлось его щипать, чтобы он перестал.
— Ну так вот, — продолжал Шляпник, — только начал я второй куплет, вдруг Королева как вскочит да гаркнет: «Он губит время! Отрубить ему голову!»
— Как ужасно жестоко! — воскликнула Аня.
— И с этой поры, — уныло добавил Шляпник, — Время отказывается мне служить: теперь всегда пять часов.
— Потому-то и стоит на столе так много чайной посуды? — спросила Аня.
— Да, именно потому, — вздохнул Шляпник. — Время всегда — время чая, и мы не успеваем мыть чашки.
— Так, значит, вы двигаетесь вокруг стола от одного прибора к другому? — сказала Аня.
— Да, — ответил Шляпник, — от одного к другому, по мере того, как уничтожаем то, что перед нами.
— А что же случается, когда вы возвращаетесь к началу? — полюбопытствовала Аня.
— Давайте-ка переменим разговор, — перебил Мартовский Заяц, зевая. — Мне это начинает надоедать. Предлагаю, чтобы барышня рассказала нам что-нибудь.
— Я ничего не знаю, — сказала Аня, несколько испуганная этим предложением.
— Тогда расскажет Соня! — воскликнули оба. — Проснись, Соня!
И они одновременно ущипнули его с обеих сторон.
Соня медленно открыл глаза.
— Я вовсе не спал, — проговорил он слабым хриплым голосом. — Я слышал, господа, каждое ваше слово.
— Расскажи нам сказку, — попросил Мартовский Заяц.
— Да, пожалуйста, — протянула Аня.
— И поторопись! — добавил Шляпник, — а то уснешь, не докончив.
— Жили-были три сестренки, — начал Соня с большой поспешностью, — и звали их: Мася, Пася и Дася. И жили они на глубине колодца…
— Чем они питались? — спросила Аня.
— Они питались сиропом, — сказал Соня, подумав.
— Это, знаете, невозможно, — коротко вставила Аня, — ведь они же были бы больны.
— Так они и были очень больны, — ответил Соня.
Аня попробовала представить себе такую необычайную жизнь, но ничего у нее не вышло. Тогда она задала другой вопрос:
— Почему же они жили на глубине колодца?
— Еще чаю? — вдумчиво сказал Мартовский Заяц, обращаясь к Ане.
— Я совсем не пила, — обиделась Аня, — и потому не могу выпить еще.
— Если Вы еще чаю не пили, — сказал Шляпник, — то вы можете еще чаю выпить.
— Никто не спрашивал Вашего мнения! — воскликнула Аня.
— А кто теперь делает личные замечания? — проговорил Шляпник с торжествующим видом.
Аня не нашлась что ответить. Она налила себе чаю и взяла хлеба с маслом. Потом опять обратилась к Соне:
— Почему же они жили на глубине колодца?
Соня опять несколько минут подумал и наконец сказал:
— Это был сироповый колодец.
— Таких не бывает, — рассердилась было Аня, но Шляпник и Мартовский Заяц зашипели на нее:
— Шш, шш!
А Соня, надувшись, пробормотал:
— Если вы не можете быть вежливы, то доканчивайте рассказ сами.
— Нет, пожалуйста, продолжайте, — сказала Аня очень смиренно. — Я не буду вас больше прерывать. Пожалуйста, хоть какой-нибудь рассказ!
— Какой-нибудь, — возмущенно просопел Соня. Однако он согласился продолжать. — Итак, эти три сестрички, которые, знаете, учились черпать…
— Что они черпали? — спросила Аня, забыв свое обещанье.
— Сироп! — сказал Соня, уже вовсе не подумав.
— Я хочу чистую чашку, — перебил Шляпник, — давайте подвинемся.
Шляпник подвинулся, за ним Соня. Мартовскому Зайцу досталось место Сони. Аня же неохотно заняла стул Мартовского Зайца. Один Шляпник получил выгоду от этого перемещения: Ане было куда хуже, чем прежде, ибо Мартовский Заяц только что опрокинул кувшин с молоком в свою тарелку.
Аня очень боялась опять обидеть Соню, но все же решилась спросить:
— Но я не понимаю, откуда же они черпали сироп.
Тут заговорил Шляпник:
— Воду можно черпать из обыкновенного колодца? Можно. Отчего же нельзя черпать сироп из колодца сиропового — а, глупая?
— Но ведь они были в колодце, — обратилась она к Соне, пренебрегая последним замечанием.
— Конечно, — ответил Соня, — на самом дне.
Это так озадачило Аню, что она несколько минут не прерывала его.
— Они учились черпать и чертить, — продолжал он, зевая и протирая глаза (ему начинало хотеться спать), — черпали и чертили всякие вещи, все, что начинается с буквы М.
— Отчего именно с М.? — спросила Аня.
— Отчего бы нет? — сказал Мартовский Заяц.
Меж тем Соня закрыл глаза и незаметно задремал; когда же Шляпник его хорошенько ущипнул, он проснулся с тоненьким визгом и скороговоркой продолжал:
— …с буквы М, как, например, мышеловки, месяц, и мысли, и маловатости… видели ли вы когда-нибудь чертеж маловатости?
— Раз уж Вы меня спрашиваете, — ответила Аня, чрезвычайно озадаченная, — то я должна сознаться, что никогда.
