Франс Бенгстон - Викинги
Всем было интересно узнать, что еще может сказать еврей полезного для них, и наконец Берсе удалось понять суть.
— Он говорит,— сказал им Берсе,— что в своей стране он является богатым человеком, а страна его находится в пределах владений халифа Кордовского. Зовут его Соломон, он — серебряных дел мастер, и кроме того, очевидно, хороший поэт. Он был захвачен в плен христианским предводителем, который, пришел с Севера и грабил местность, где он живет. Этот вождь заставил его послать за большой суммой денег для выкупа, а потом продал его работорговцу, потому что христиане не любят держать своего слова, данного евреям, из-за того что они убили их бога. Работорговец продал его на море торговцам, у которых он и был схвачен ютландцами, и ему очень не повезло, поскольку его стали сразу же заставлять грести в субботу. Сейчас он ненавидит ютландцев лютой ненавистью, но Даже она не может сравниться с ненавистью, которую он испытывает к тому христианскому вождю, который предал его. Этот вождь очень богат и живет всего в одном дне пути от моря. Он говорит, что с радостью покажет нам дорогу туда, чтобы мы смогли отнять у того вождя все, чем он владеет, сжечь его дом, вырвать ему глаза и пустить голого бродить среди камней и деревьев. Он говорит, что богатства там хватит нам всем.
Все были согласны с тем, что таких добрых вестей они уже давно не слышали. А Соломон, который сидел возле Берсе в то время, как тот пересказывал его рассказ, и следил по мере возможности за его словами, вскочил на ноги, громко закричал и с радостным выражением, на лице упал на палубу во весь рост перед Кроком, взял в рот клочок своей бороды и пожевал ее, потом схватил ногу Крока и поставил ее себе на шею, все это время непрерывно бормоча что-то, как пьяный, и никто не мог разобрать его слов. Когда он немного успокоился, то стал подбирать слова из тех, которые он знал на их языке. Он сказал, что хочет верно служить Кроку и его людям до тех пор, пока они не захватят эти богатства и он не отомстит, но попросил, чтобы ему определенно обещали, что он сам сможет вырвать глаза у христианского вождя. И Крок, и Берсе согласились, что это разумная просьба.
На всех трех кораблях люди стали оживленно обсуждать все услышанное, и это привело их в приподнятое настроение. Было сказано, что чужеземец, может быть, сам по себе и не очень удачлив, если судить по тому, что с ним произошло, но им он может принести удачу, а Токе заявил, что никогда еще не вылавливал рыбы лучше, чем эта. Они относились к еврею как к другу, собрали для него кое-какую одежду и дали ему выпить пива, хотя у них оставалось его уже не так много. Страна, в которую он хотел проводить их, называлась Леон, и они примерно представляли себе, где она находится: справа от них, между страной франков и землями Кордовского халифа, примерно в, пяти днях хорошего плавания на юг от Бретанского мыса, который они могли сейчас видеть. Они вновь принесли жертву морским богам, были вознаграждены попутным ветром и поплыли в открытое море.
Глава 4. О том, как люди Крока пришли в королевство Рамиро и как они нанесли успешный визит
Когда Орм состарился и рассказывал о приключениях, случившихся с ним, он всегда говорил, что не может жаловаться на то время, что он провел на службе у Крока, хотя он и не по своей воле присоединился к его отряду. Удар по голове, полученный им, беспокоил его всего лишь несколько дней, а с членами отряда он ладил хорошо, так что вскоре они перестали относиться к нему как к пленнику. Они с благодарностью вспоминали тех добрых овец, которых они получили от него, а у него были и другие качества, делавшие его хорошим моряком. Он знал не меньше баллад, чем Берсе, и научился от матери рассказывать их с интонациями бардов, кроме этого он умел рассказывать вымышленные истории так хитро, что все волей-неволей верили им, хотя он и признавал, что именно в этом умении он уступал Токе. Итак, его ценили как хорошего товарища и умного человека, помогавшего скоротать долгие часы в течение тех дней, когда попутный ветер дул им в паруса, и они отдыхали от весел.
Некоторые моряки были недовольны тем, что Крок покинул Бретань, не попытавшись вначале пополнить запасы продовольствия свежим мясом, поскольку имевшееся у них на борту начинало протухать. Свинина была прогорклой, вяленая треска заплесневела, мясо протухло, хлеб стал червивым, а вода прокисла; но Крок и те члены отряда, которые ранее уже принимали участие в подобных плаваниях, утверждали, что это настолько хорошее питание, насколько только может рассчитывать моряк. Орм съедал свою долю с аппетитом, хотя, когда он это делал, обычно рассказывал другим о деликатесах, к которым привык дома. Берсе заметил, что по его мнению в этом и состоит мудрая милость богов, что, когда человек находится в море, то может есть и наслаждаться такой пищей, которую дома он не предложил бы своим рабам или собакам, а только свиньям, потому что, если бы было не так, то Долгие морские путешествия были бы особенно невыносимы.
Токе сказал, что больше всего его волнует то, что пиво уже подходит к концу. Он не был, как он уверил всех, привередливым человеком, и считал, что может съесть большинство имеющихся вещей, включая и свои башмаки из тюленьей кожи, но только в том случае, если имеется хорошее пиво, чтобы запивать все это. Было бы ужасно, сказал он, представить себе жизнь без пива как на суше, так и на море. Он задавал множество вопросов еврею относительно качества пива стране, в которую они направлялись, однако не мог получить от него какой-либо точной информации на этот счет. Он рассказывал другим истории о больших пирах и грандиозных попойках, в которых он принимал участие, и очень сожалел, что в тех случаях не выпил еще больше.
В их вторую ночь в море поднялся сильный ветер, поднявший высокие волны, и они были рады тому, что небо оставалось чистым, поскольку определяли направление по звездам. Крок засомневался, стоит ли выходить в открытое море, но самые бывалые мореходы среди них сказали, что как бы далеко на юг ты не плыл, слева от тебя всегда будет земля, кроме разве что бухты Ньорва, откуда воды ведут в Рим, стоящий в центре мира. У тех, кто плавал из Норвегии в Исландию, сказал Берсе, была более трудная задача, поскольку там не было земли, у берегов которой можно найти убежище, но только открытое море, бесконечное с каждой стороны.
Еврей знал все о звездах и заявил, что он — умелый навигатор, но в данном случае от него было мало пользы, потому что его звезды имели другие названия, чем те, которыми пользовались они, а кроме этого он болел морской болезнью. Орм тоже сильно страдал, и они с Соломоном вместе свешивались с борта у носа корабля в великих мучениях, думая, что сейчас умрут. Еврей самым жалостным образом скулил что-то на своем языке в перерывах между приступами рвоты, Орм велел ему замолчать, но тот ответил, что взывает к своему богу, который находится в штормовом ветре. Тогда Орм схватил его за воротник и сказал, что, хотя он и сам чувствует себя очень плохо, все же у него хватит сил, чтобы выбросить его за борт, если он крикнет еще хоть один раз, потому что ветер и так достаточно силен, без того, чтобы он призывал своего бога еще ближе.
Это успокоило Соломона, а к утру ветер утих и море успокоилось, им обоим полегчало. Соломон совсем позеленел лицом, но дружески улыбался Орму и, казалось, совсем не обижался на его поведение прошлой ночью. Он указал пальцем на всходившее далеко за морем солнце. Он подыскал известные уже ему слова и сказал, что это — красные крылья утра, и что там живет его Бог. Орм ответил, что его Бог кажется ему такого рода божеством, от которого лучше находиться на разумном расстоянии.
Позднее, в то же утро, они различили вдалеке от себя горы. Подплыв к берегу, они столкнулись с трудностями в поисках подходящей укрытой бухты, в которой можно было бы бросить якорь. Еврей сказал, что эта часть побережья не знакома ему. Они шли на берег и сразу же вступили в конфликт с обитателями здешних мест, которых было очень много. Но местные вскоре убежали, и люди Крока разграбили их хижины, вернувшись на корабль с несколькими козами, а также с другой пищей и с одним-двумя пленниками. Разожгли костры, и все радовались тому, что удалось достичь земли без каких-либо крупных неприятностей и что можно вновь ощутить во рту приятный вкус жареного мяса. Токе все обыскал в поисках пива, но найти ему удалось только несколько бурдюков вина, которое было настолько терпким и кислым, что, по его словам, он чувствовал, как содрогается его желудок, когда он пил его. Поскольку он не мог выпить всего вина, то отдал другим то, что осталось, и весь остаток вечера просидел в одиночестве, печально напевая самому себе, а по бороде у него текли слезы. Берне предупредил остальных, чтобы его не беспокоили, потому что он становился опасен, когда напивался до такой стадии, что начинал плакать.
