Чарльз Диккенс - Оливер Твист
Въ ея голосѣ когда она произнесла эти слова, было что то такое особенное, что у тайнаго слушателя забѣгали мурашки по кожѣ и кровь застыла въ жилахъ. Никогда еще онъ не испытывалъ такого облегченія, какъ въ тотъ моментъ, когда раздался пріятный голосъ молодой леди, просившей Нанси успокоиться и не поддаваться такимъ страшнымъ видѣніямъ.
— Говорите съ ней ласковѣе, — обратилась молодая леди къ своему спутнику. — Бѣдняжка! Она такъ нуждается въ участіи.
— Ваши надменныя благочестивыя барыни презрительно отвернули бы голову, увидѣвъ меня такою, какъ я сейчасъ передъ вами, и начали бы проповѣдывать объ адскомъ огнѣ и возмездіи! — вскричала Нанси. — Ахъ, дорогая леди, почему тѣ, которые считаютъ себя избранными Бога, не одарены вашей лаской и участіемъ къ намъ, несчастнымъ! Вѣдь вы молоды и прекрасны, у васъ есть все, чего мы лишены; почему же вы такъ смиреннѣе ихъ, вмѣсто того, чтобы гордиться?
— Да! — произнесъ джентльменъ. — Турокъ, умывъ лицо, обращаетъ его къ востоку, когда читаетъ свои молитвы; а эти люди, мірскою жизнью согнавъ съ лица всякую улыбку, такъ же методично обращаются къ самой темной сторонѣ неба. Между мусульманиномъ и фарисеемъ я выберу перваго!
Повидимому эти слова были обращены къ молодой леди и сказаны, быть можетъ, для того, чтобы дать Нанси время успокоиться. Вскорѣ джентльменъ заговорилъ съ нею.
— Въ послѣднее воскресенье вечеромъ васъ здѣсь не было, — сказалъ онъ.
— Я не могла придти. Меня удержали насильно.
— Кто именно?
— Тотъ человѣкъ, о которомъ я говорила молодой леди.
— Надѣюсь, что васъ не заподозрили въ сношеніяхъ съ кѣмъ либо относительно того дѣла, которое заставило насъ сейчасъ сойтись? — спросилъ старый джентльменъ.
— Нѣтъ, — отвѣтила женщина, покачавъ головою. — Не легко уйти отъ него, если не сказать куда. Мнѣ не удалось бы повидать леди, если бы я въ тотъ разъ не дала ему выпить опія.
— Проснулся ли онъ до вашего возвращенія?
— Нѣтъ. И ни онъ, ни кто либо другой не подозрѣваютъ меня.
— Хорошо, — сказалъ джентльменъ. — Теперь выслушайте меня.
— Я слушаю, — произнесла Нанси, когда онъ умолкъ на минуту.
— Эта молодая леди, — началъ джентльменъ:- сообщила мнѣ и нѣкоторымъ другимъ друзьямъ, которымъ вполнѣ можно довѣрять, — сообщила то, что вы ей сказали почти двѣ недѣли тому назадъ. Не скрою отъ васъ, что сначала я нѣсколько сомнѣвался, можно ли вполнѣ вамъ довѣриться, но теперь я твердо убѣжденъ, что можно.
— Можно, — рѣшительно произнесла Нанси.
— Повторяю — я твердо убѣжденъ, что вамъ можно вѣрить. И чтобы доказать вамъ это, я скажу вамъ напрямикъ, что мы собираемся вывѣдать тайну, подѣйствовавъ страхомъ на этого человѣка — Монкса. Но если… если… его не удастся прижать къ стѣнѣ или, хоть мы и сумѣемъ его захватить, но намъ не удастся подчинить его нашимъ цѣлямъ, то вы должны выдать намъ еврея.
— Феджина! — вскричала Нанси, отшатываясь.
— Да, этого человѣка вы должны будете выдать, — сказалъ джентльменъ.
— Я этого не сдѣлаю! Никогда! — отвѣтила она. — Хоть онъ и сатана, а ко мнѣ относился хуже даже, чѣмъ сатана, но я никогда не сдѣлаю этого.
— Нѣтъ? — произнесъ джентльменъ, повидимому, вполнѣ ожидавшій отказа.
— Никогда!
— Скажите мнѣ, почему?
— У меня есть причина, — твердо отвѣтила молодая женщина:- и эту причину знаетъ молодая леди, и приметъ мою сторону — я знаю, что приметъ, потому что она обѣщала мнѣ. А есть и другая причина — та, что, какъ бы ни была дурна его жизнь, но я веду дурную жизнь тоже. У многихъ изъ насъ общая дорога, и я не стану предавать ни одного изъ тѣхъ, которые могли бы меня предать и однако не сдѣлали этого, какъ ни были они дурны.
— Въ такомъ случаѣ, - сказалъ джентльменъ съ живостью, какъ будто насталъ тотъ самый поворотъ бесѣды, котораго онъ старался достигнуть:- отдайте въ мои руки Монкса и предоставьте мнѣ имѣть дѣло лично съ нимъ.
— Но если онъ покажетъ на другихъ?
— Я обѣщаю вамъ, что въ этомъ случаѣ, разъ только намъ удастся принудить его къ правдѣ, дѣло на томъ и остановится. Въ исторіи Оливера есть обстоятельства, которыя, изъ чувства деликатности, не подлежатъ оглашенію, и разъ истина будетъ въ нашихъ рукахъ, они останутся на свободѣ.
— А если нѣтъ? — предположила она.
— Тогда, — продолжалъ джентльменъ:- этотъ Феджинъ не будетъ отданъ въ руки правосудія безъ вашего согласія. Я увѣренъ, что мнѣ въ этомъ случаѣ удалось бы привести вамъ доводы, которые склонили бы васъ къ перемѣнѣ рѣшенія.
— А леди обѣщаетъ мнѣ это? — спросила Нанси.
— Да, — отвѣтила Роза:- даю вамъ правдивое и святое обѣщаніе.
— Монксъ никогда не узнаетъ, отъ кого вы раздобыли эти свѣдѣнія? — спросила молодая женщина послѣ короткой паузы.
— Никогда, — отвѣтилъ джентльменъ. — Мы такъ разскажемъ ему наши разоблаченія, что онъ даже не будетъ догадываться.
— Я привыкла лгать и съ малыхъ лѣтъ живу среди обманщиковъ, — произнесла Нанси послѣ новаго короткаго молчанія;- но вашимъ словамъ я вѣрю.
Получивъ отъ нихъ обоихъ новое подтвержденіе, что она безопасно можетъ положиться на ихъ обѣщанія, она начала описывать такимъ тихимъ голосомъ, что для подслушивавшаго зачастую трудно было разобрать суть ея словъ, — мѣстоположеніе того самаго трактира, изъ котораго онъ началъ ее выслѣживать. Судя по тому, какъ она иногда умолкала, можно было предположить, что джентльменъ наскоро записывалъ кое что изъ ея описанія. Когда она подробно перечислила всѣ признаки мѣста, откуда можно наблюдать за таверной, не возбуждая подозрѣній, и сообщила, въ какіе вечера и часы Монксъ обыкновенно чаще всего бываетъ тамъ, то умолкла на нѣсколько минутъ, повидимому, стараясь хорошенько вызвать въ памяти черты его лица и общую внѣшность.
— Онъ высокъ ростомъ, — сказала она:- и крѣпкаго сложенія, но не полный. У него боязливая походка и на ходу онъ постоянно оглядывается черезъ плечо сначала въ одну сторону, потомъ въ другую. Запомните это, потому что глаза у него примѣтные, они такъ глубоко запали, какъ я не встрѣчала еще ни у кого, и уже по одному этому вы могли бы его узнать. Лицо у него смуглое, глаза и волосы темные. Хотя онъ не старше двадцати шести или восьми лѣтъ, но видъ у него измождеными, усталый. Губы его часто синѣютъ и бываютъ искусаны, потому, что онъ страдаетъ припадками безумья и иногда даже кусаетъ себѣ руки, покрывая ихъ кровавыми слѣдами зубовъ… Почему вы вздрогнули? — спросила молодая женщина, внезапно останавливаясь. Джентльменъ торопливо отвѣтилъ, что самъ не замѣтилъ этого и просилъ ее продолжать.
— Частью я узнала все это отъ другихъ людей въ трактирѣ, который я вамъ описала;- сама же я видѣла этого человѣка только два раза, когда онъ былъ закутанъ большимъ плащомъ. Кажется, это всѣ примѣты, какія я могу вамъ сообщить. Подождите, вотъ еще, — добавила она:- на его шеѣ, на такой высотѣ, что вы можете замѣтить за шейнымъ платкомъ, когда онъ поворачиваетъ лицо въ сторону, находится…
— Широкое красное пятно, точно отъ ожога! — вскричалъ джентльменъ.
— Какъ! — сказала Нанси. — Вы знаете его?
Молодая леди издала возгласъ изумленія, и нѣсколько мгновеній всѣ трое были безмолвны, такъ что шпіонъ ясно слышалъ ихъ взволнованное дыханіе.
— Мнѣ показалось, что да, — нарушилъ джентльменъ молчаніе. — Во всякомъ случаѣ я долженъ узнать его по вашему описанію. Увидимъ. Подчасъ люди бываютъ поразительно похожи одинъ на другого. Можетъ быть это и не тотъ вовсе.
Произнеся эти слова съ напускнымъ равнодушіемъ, онъ прошелся немного по площадкѣ и когда шага на два приблизился къ шпіону, то тотъ могъ отчетливо разслышать, какъ онъ пробормоталъ: «это онъ!»
— Ну, — произнесъ онъ, возвратившись, судя по голосу, на прежнее мѣсто:- вы оказали намъ чрезвычайно важную помощь, и милая женщина, и я хотѣлъ бы, чтобы вы были вознаграждены чѣмъ нибудь. Что я могу для васъ сдѣлать?
— Ничего, — отвѣтила Нанси.
— Не упорствуйте, — возразилъ джентльменъ, въ голосѣ котораго было столько убѣдительности и доброты, что и гораздо болѣе зачерствѣвшее и грубое сердце едва ли устояло бы. — Подумайте. Что вы скажете?
— Ничего, сэръ, — отвѣтила молодая женщина, заливаясь слезами. — Вы ничѣмъ не можете мнѣ помочь. Мнѣ нельзя уже ни на что надѣяться.
— Вы сами отталкиваете отъ себя надежду, — сказалъ джентльменъ. — Прошлое ваше было безотраднымъ расточеніемъ молодыхъ силъ и уничтоженіемъ тѣхъ безцѣнныхъ сокровищъ, которыя Творецъ лишь одинъ разъ намъ удѣляетъ и никогда не даритъ опять. Но будущее для васъ не лишено надеждъ. Я не хочу сказать, что въ нашей власти дать вамъ спокойствіе души и сердца, потому что это явится лишь тогда, когда вы сами станете искать этого. Но предоставить вамъ тихое убѣжище въ Англіи или, если боитесь здѣсь оставаться, гдѣ нибудь въ другой странѣ, - это не только въ нашихъ силахъ, но и наше самое горячее желаніе. Еще не успѣетъ начаться разсвѣтъ, еще рѣка эта не проснется, чтобы встрѣтить первый проблескъ дня, а вы уже будете тамъ, гдѣ до васъ совершенно не доберутся ваши прежніе сотоварищи, и не останется послѣ васъ ни малѣйшаго слѣда, какъ будто вы съ этой минуты покинули землю. Соглашайтесь! Я не хочу, чтобы вы вернулись и хоть однимъ словомъ обмѣнялись съ прежними знакомыми, хоть одинъ взглядъ кинули на старыя мѣста, хоть одинъ разъ еще вдохнули тотъ воздухъ, который является для васъ гибелью и смертью. Покиньте все это пока есть время и возможность!
