Тарас Шевченко - Автобиография. Дневник. Избранные письма и деловые бумаги
22 октября, 1859, [Петербург].
150. В. Г. Шевченко{968}
— 2 ноября *
1959 г., 2 ноября [Петербург].
Еще позавчера передали мне твое и Присино письмо, а я только сегодня взялся отвечать. Из-за лежания, видишь, некогда и посидеть. Плохое ты пишешь о моем деле. Вольский, я знаю, добрый и искренний человек, да сделает ли он что-нибудь в этом случае? Вот что! Я пишу ему, а ты, пожалуйста, перешли или сам, будет время, передай ему письмо мое. Пусть он тебе прямо скажет: выйдет из этого что-нибудь или нет? Пока же каша сварится, будем масло добывать. У меня мысль вот такая, а как ты скажешь: покамест купить бы у Вольского лесу 40 дубов, срубить, да и пусть себе сохнут, а сложить их можно возле Пекарей на Роси, на еврейской лесной пристани и лесопилке. Как ты думаешь, — хорошо ли это будет? Если хорошо, так скоренько напиши мне, а я сейчас же и деньги вышлю. Так или иначе, а на чем-нибудь надо остановиться. В Петербурге я не усижу, он меня задушит. Тоска такая, что пусть бог хранит от нее всякого и крещеного и не крещеного. Никто еще не приходил с нагайкой Ха-риту сватать{969}? Если нет, спроси у нее потихоньку, не пошла ли бы она за меня? Или пусть сестра спросит — это женское дело. Воспитанные, да неученые панночки у меня в зубах навязли. Грош им цена!.. да и только!
А тем временем прошу твоего искреннего братского совета — и прежде так было, а теперь уж чересчур тяжело стало в одиночестве? Если б не работа, я б давно с ума сошел, хотя сам не знаю, для кого и для чего работаю. Слава мне не помогает, и мне кажется, если не заведу своего гнезда, так она меня и второй раз погонит Макаровых телят пасти… Харитина мне очень, очень понравилась. Посоветуйся со своей женой, а с моей сестрою, и дайте мне совет. А покамест пусть вам бог помогает во всем добром. Искренний твой друг и брат
Т. Шевченко
Напиши Присе: будет хорошо учиться и не будет шалить, — я ей еще получше подарок пришлю.
Насчет той книжки ты сказал правду{970}, спасибо тебе!
Еще вот что: может, Харита скажет, что она бедная, сирота, наймичка, а я богатый и гордый, так ты скажи ей, что у меня многого нет, порой даже чистой рубашки, а что гордость и чванство я еще от моей матери получил, от мужички, от бесталанной крепостной.
Так или иначе, а я должен жениться, нето проклятая тоска сживет меня со света. Ярина обещала сестре найти мне дивчину в Кирилловке, да кого же она найдет? А Харитина сама нашлась. Научи же ее и вразуми, скажи, что несчастной со мной не будет.
Максимович в Прохоровке уступает мне такой же участок, как и у Парчевского, только не у Днепра, вот беда! Днепр виден, но издали, а мне чтобы он у самого порога был. Нет уж, пусть Вольский хоть расшибется, а мне свою дружбу докажет. А насчет дубового леса сделай так, как сам лучше придумаешь. Низко кланяюсь сестре и трижды целую Йосипка.
151. П. Ф. Семеренко{971}
— 26 ноября{972}
С.-Петербург, 26 ноября 1859.
Милостивый государь Платон Федорович.
Сегодня получил я мои сочинения из Цензурного комитета, сильно пострадавшие от долговременной пытки. Пострадавшие так, что издатель соглашается их напечатать на условии, на которое я не могу и не должен согласиться. Ваше благородное предложение приму я теперь как благодеяние с глубочайшей благодарностию. Издание будет стоить 1 100 рублей. Если вы согласитесь получить ваши деньги экземплярами книги, для меня это будет легче. Если же деньгами, то я не обещаюсь вам уплатить ближе году с десятым процентом. Делайте как вам бог на мысль положит. Книга, выйдет на типографии к Новому году.
Я слышал, что здоровье Кондрата Михайловича после его путешествия значительно восстановилось. Дай бог. Свидетельствую ему мое глубочайшее уважение. Поклонитеся от меня Федору Степановичу, Настасий Михайловне и трижды Татьяне Ивановне. У вас теперь в самом разгаре сахарное дело, и если не будете иметь время написать мне, то поручите это дело Алексею Ивановичу. Примите мое глубокое почтение.
Ваш покорный слуга Т. Шевченко
Мой адрес: С.-Петербург, на Большой Морской улице, дом графа Уварова. Его высокоблагородию» Михайлу Матвеевичу Лазаревскому.
152. А. И. Хропалю{973}
— 26 ноября *{974}
26 ноября 1859, С.-Петербург.
Искренне чтимый и многоуважаемый Алексей Иванович! Я в затруднительном положении: сегодня цензура выпустила из своих когтей мои бесталанные Думы, да так проклятая почистила, что я едва узнал своих деточек, а издатель, кацапская душа, половины не дает того, что я прошу и что к тому же мне нужно. С таким-то моим горем к вам с Платоном Федоровичем и обращаюсь: вышлите мне, пожалуйста, 1 100 рублей, а я вам с великой благодарностью пришлю к Новому году экземпляров книги на такую сумму или через год деньги с небольшим процентом. Сделайте, как знаете и как вам бог на ум положит. Трижды поклонитесь от меня Кондрату Михайловичу, Федору Степановичу, и всем, и всем! Титаривну же трижды поцелуйте{975} за меня, пусть здоровой растет и счастливой будет! Оставайтесь здоровы! Пусть вам бог помогает во всем добром! Не забывайте искреннего вашего
Т. Шевченка.
Р. S. Увидите Табачникова — заплюйте ему всю его собачью морду. Удивляюсь, как такую подлую, гнусную тварь земля носит. В другой раз я вам напишу, что он хотел со мной сделать.
153. В. Г. Шевченко
— 7 декабря *{976}
7 декабря [1859, Петербург].
Не было у кумы и запаски, ан, глядь, кума в плахте разгуливает. Вот так и с твоими письмами получилось. Вчера одно, а сегодня второе. Спасибо тебе, мой родной брате! мой друже единый! за твои заботы. Вольский мне пишет, что сейчас сделать ничего нельзя. Черт его дери, этого торгаша Парчевского, может, тот клочок от нас и не уйдет, а покамест торгуйся, как можешь, с Понятовским через старого эконома. В Киеве у меня нет никого, кто бы хорошо знал Понятовского: поищу, не найдется ли здесь. Богатых всюду знают. Еще вот что: напиши, много ли там земли в этой Забаре? Какая она? Можно ли будет сад развести, да еще чтоб сердитый Днепр не повредил. Расспроси хорошенько. Чижову я завтра сам напишу{977} или попрошу его большого приятеля Галагана. Ему он откровеннее скажет, чем мне.
Теперь о Харите. Твой совет хорош, спасибо тебе. Ты одно забыл, а это знаешь: я по плоти и духу сын и родной брат нашего бесталанного народа, да и как же соединиться с собачьей панской кровью. И, кроме того, что эта панночка воспитанная будет делать в моей мужицкой хате? От тоски пропадет, да и мой укоротит недолгий век. Так то, брате мой! Друже мой единый!
Харита мне понравилась, хотя я ее и мельком видел. Пусть еще сестра Ярина поглядит на нее и что скажет, так и будет. Мать, всюду мать. Если умная и сердечная, так и дети у нее выйдут в люди, даже под тыном; а если и воспитанная, да глупая и без сердца, так и дети вырастут лодырями в шинке.
У тебя, кажется, откармливается кабан. Я видел как Харита ему есть носила, ты, должно быть, заколешь его к святкам, так пришли мне по почте 20 фунтов-колбас, потому что я лучше трижды в немца постригусь и все филипповки буду мясо есть, чем немецкой колбасой стану разговляться. Да чтобы колбасы были такие, как мы с тобой ели на меду у Гната Бондаренка, под яблоней сидя. Не забудь только. На это доброе дело посылаю тебе 20 рублей; остальные отдай сестре Ярине.
К Новому году выйдут печатные мои сочинения (не все). Я через тебя пошлю четыре книги Алексею Ивановичу Хропалю, тогда он тебе и скажет, как и что делать, а до того времени и я ему напишу.
Еще вот что: спасибо тебе, что хочешь посоветоваться с сестрою Яриною и зовешь ее на смотрины. Кого же она увидит? Ту, которую я видел: Хариту и больше никого. А если б твоя жена, а моя сестра, сказала слово — вот это было бы кстати. Попроси ее, пусть скажет, пусть посоветует.
И покамест да пошлет бог доброе здоровье и жене и деточкам твоим. Оставайся здоров да быстрей пиши мне, твоему искреннему другу и брату
Т. Шевченку.
О воле для крестьян я расспрашивал, — никто ничего не знает, когда и как это будет.
А лесу — дуба и ясеня — надо приобрести и рубить, — пусть лежит и сохнет покамест.
154. А. Д. Оболонскому{978}
— между сентябрем 1859 и 1 августа 1860{979}
[Между сентябрем 1859 и 1 августа 1860.]
Милостивый государь Александр Демьянович! Стихотворения, которые вам нравятся, выпишите из прилагаемой рукописи; я не имею времени. Рукопись оставьте у себя до будущей субботы. Ваш покорный слуга
