Гарриет Бичер-Стоу - Хижина дяди Тома
Легри сжал кулаки, словно он держал в них какую-то вещь, которую хотел раздавить. Но Том был верный и честный слуга, и хотя Легри за это ненавидел его еще больше, но все же это соображение несколько сдерживало его.
На следующий день он решил созвать соседних плантаторов с собаками и ружьями, чтобы устроить в саваннах облаву и предпринять настоящую охоту по всем правилам. Если он добьется удачи — хорошо; если нет — он вызовет к себе Тома, и тогда… При одной мысли об этом он скрипел зубами и кровь закипала в его жилах. Тогда он сломит его или… У него мелькнула адская мысль, и он с радостью остановился на ней.
— Отлично, — сказала Касси, выглядывая в окошко. — Охота возобновляется!
Несколько всадников уже гарцевали у крыльца, и какие-то чужие псы рвались на привязи. Они лаяли и грызлись между собой.
Двое из этих людей были надсмотрщиками с соседних плантаций. Остальные были приятели и собутыльники Легри по городским тавернам. Они присоединились к охоте в качестве любителей. Трудно вообразить более отвратительную банду. Водка лилась рекой. Легри угощал и рабов, прибывших с соседних плантаций. Таков был обычай: охота на беглых рабов превращалась в праздник для негров, участвующих в преследовании.
Касси прислушалась, прижавшись к оконцу. Свежий утренний ветерок доносил до нее разговоры охотников. Услышав, как они распределяют участки охоты, спорят о достоинствах своих собак, решают, когда следует стрелять, и заранее смакуют, как они расправятся с каждой из беглянок в отдельности, Касси откинулась назад, сжав руки и подняв глаза к небу.
— О господи! — воскликнула она. — Что совершили мы такого, чтобы с нами так обращались!
В голосе ее прозвучало страшное волнение.
— Если б не ты, дитя мое, — продолжала она, повернувшись к Эмелине, — я вышла бы к ним и была бы благодарна тому, кто пристрелил бы меня. К чему мне свобода? Разве вернет она мне моих детей? Сделает меня снова такой, какой я была?
Молодую девушку с ее детской непосредственностью испугало мрачное отчаяние Касси. Она робко взглянула на нее и с нежной лаской сжала ее руку.
— Бедная Касси! — прошептала она. — Отгони от себя такие мысли. Кто знает, если ты вернешь себе свободу, быть может, тебе удастся найти и дочь. Я, во всяком случае, всегда буду тебе дочерью. Я знаю, увы, что мне уже никогда не придется встретиться с моей несчастной матерью… Я буду любить тебя, Касси, даже если ты не станешь меня любить.
Эта тихая девичья нежность смягчила ожесточившееся сердце Касси. Она уселась возле Эмелины и, обняв ее за плечи, стала гладить ее блестящие темные волосы.
— О Лина, девочка моя, — говорила Касси, — я ощущала голод вместе с моими детьми, я вместе с ними терпела жажду, и глаза мои от слез утратили свой блеск. Вот здесь, здесь… — добавила она, ударяя себя в грудь, — стало пусто, совсем пусто. Одно лишь отчаяние живет в моей груди. О, если бы я могла найти моих детей, тогда растаял бы лед, который давит на мое сердце…
— Нужно надеяться, — прошептала Эмелина. — Нужно надеяться, Касси…
Охота длилась долго и была полна оживления, но результатов все же не дала.
Касси из своего убежища с насмешливым торжеством глядела на Легри, который вечером соскочил с лошади, усталый и раздосадованный.
— А теперь, Квимбо, — приказал он, во всю длину растянувшись в гостиной на диване, — иди и приведи сюда этого Тома. Да поскорей! Старый пес все знает. Я выколочу тайну из его черной шкуры.
Сэмбо и Квимбо терпеть не могли друг друга. Сходились они только в своей общей ненависти к Тому. Легри вначале объявил им, что купил Тома с целью сделать из него старшего надсмотрщика; отсюда и родилась их вражда к нему. Эта враждебность еще усилилась, как только они заметили, что Том впал в немилость. У таких хитрых и вероломных людей, какими стали они, это вполне естественно. Поэтому понятно, с какой охотой Квимбо выполнил приказание Саймона.
В душе Тома, когда он узнал, что его зовет Легри, мелькнуло предчувствие. Ему был известен план беглянок, он знал также, где они сейчас находятся. Ему знаком был страшный нрав человека, с которым ему предстояло вступить в борьбу. Знал он и то, какой неограниченной властью над ним обладал его противник. Но он твердо решил, что у него хватит силы умереть и он не предаст несчастных и слабых.
Опустив на землю корзину, он без сопротивления отдался в грубые руки Квимбо.
— Так, так! — приговаривал черный гигант, волоча его за собой. — Попадет же тебе! Хозяин у тебя в долгу, все припомнит! Научит тебя, как помогать хозяйским неграм удирать от него!
Ни одно из этих жестоких слов не коснулось слуха Тома. Он шел вслед за Квимбо, и мимо проносились деревья, кусты, хижины рабов, они скользили перед глазами, как затянутый туманом ландшафт мимо быстро мчащегося экипажа. Сердце его билось сильнее обычного. Он понимал, что приближается роковой час.
Легри поднялся навстречу Тому и, стиснув зубы от ярости, грубо схватил его за ворот куртки.
— Итак, Том, — проговорил он, задыхаясь от бешенства, — известно ли тебе, что я решил тебя убить?
— Это вполне возможно, сэр, — сказал Том совершенно спокойно.
— Да, я решил… убить… тебя, — повторил Легри с расстановкой и делая ударение на каждом слове, — если ты не скажешь мне все, что знаешь. Эти женщины… где они?
Том молчал.
— Слышишь, ты! — топая ногами, прорычал, словно разъяренный лев, Легри. — Говори!
— Мне нечего сказать вам, хозяин, — медленно, спокойно и решительно проговорил Том.
— Как ты смеешь мне так отвечать, старый пес?! — закричал Легри. — Итак, ты ничего не знаешь?
Том продолжал молчать.
— Говори! — заорал Легри громовым голосом и ударил его изо всех сил. — Ты что-нибудь знаешь об этих женщинах?
— Знаю, но ничего сказать не могу. Я могу умереть.
Легри с трудом перевел дух. Сдерживая бешенство, он схватил Тома за плечи, приблизил свое лицо к его лицу и со страшной угрозой в голосе произнес:
— Послушай, ты вообразил, что если я один раз помиловал тебя, то и теперь не выполню свою угрозу. Но на этот раз я твердо решил. Ты с первого дня не пожелал подчиниться мне. Так вот, теперь решено: я заставлю тебя покориться или убью! Либо одно, либо другое. Я выпущу всю кровь твою по каплям… Я выцежу эти капли одну за другой, пока ты не сдашься!
Том молчал.
Тишина была так глубока, что ясно слышалось тиканье старинных часов. Но она длилась недолго.
В глазах Легри мелькнули сомнение, нерешительность. Затем злоба одержала верх, и Легри в неистовом бешенстве бросился на Тома и ударом кулака свалил его на пол.
Описание жестокостей возмущает нас. Оно может взволновать нас, смутить наш душевный покой!
А между тем все это происходит в моей стране, совершается каждый день, о Америка, под защитой твоих законов! И церковь является свидетельницей совершаемого, видит все и… молчит!
…Истязание длилось долго.
— Он кончается, хозяин, — проговорил Сэмбо, невольно тронутый покорностью Тома.
— Еще! Еще! Надбавь, пока он не уступит! — вопил Легри. — Или он признается, или я выпущу из него последние капли крови!
Том приоткрыл глаза и взглянул на своего мучителя.
— Несчастный… — проговорил он. — Ты ничего больше не можешь мне сделать! — И он потерял сознание.
— Клянусь своей душой, он, кажется, издох! — сказал Легри, подойдя ближе, чтобы посмотреть на свою жертву. — Да, мертв! Навсегда закрылась его проклятая глотка. И то хорошо!
Да, Легри, эти уста умолкли. Но кто заставит умолкнуть голос, проснувшийся в твоей душе, — голос твоей совести? Но нет, тебе не дано услышать этот голос!
Том был еще жив. Его мужество и проявленное во время истязаний терпение произвели глубокое впечатление на обоих негодяев, которые, подчиняясь воле хозяина, пытали его.
После ухода Легри они сделали все, чтобы привести Тома в сознание.
— Мы совершили злое дело, — сказал наконец Сэмбо. — Надеюсь, что оно на том свете будет записано на счет хозяина, а не на наш!
Они обмыли его раны и постелили постель из подгнившего хлопка. Один из них побежал в дом и выпросил там, будто для себя, стакан водки. Он влил несколько капель в рот Тома.
— Том, мы виноваты перед тобой! — сказал Квимбо.
— Прощаю вам от всего сердца… — проговорил умирающий. — Вы сделали это не по своей воле…
Тогда оба эти человека, не знавшие жалости, почувствовали, что слезы навернулись у них на глазах.
Глава XLI
Молодой хозяин
Два дня спустя по аллее, вдоль которой росли китайские деревья, легкий экипаж подкатил к дому Легри. Молодой человек, бросив вожжи на спину лошадей, торопливо соскочил с подножки и спросил, где ему найти хозяина дома.
