Герберт Уэллс - Собрание сочинений в 15 томах. Том 9
— Как здесь хорошо! — тихонько сказал он серенькой птичке. — Дела подождут.
Он стал думать о том, что мог бы прожить так лет пять-шесть, а потом снова вернуться к тому состоянию, в котором его застала смерть отца, и хуже ему, чем было тогда, не будет.
— Проклятые дела! — вздохнул мистер Полли.
И в этот миг мистер Полли узрел Любовь. Точнее, он ее сперва услышал.
Любовь возвестила о своем появлении звуками энергичной возни за стеной, затем чей-то нежный голосок что-то невнятно проговорил, сверху посыпались камешки, и на стене появились розовые кончики пальцев, которые мистер Полли не заметил бы, если бы сразу же за ними немного сбоку не появилась нога, неожиданная, но вполне реальная, красивой формы, стройная, в коричневом чулке, в коричневой, сбитой на носке туфельке, и наконец… верхом на стене оказалась хорошенькая, рыжеволосая, очень молоденькая девушка в коротком голубом полотняном платье; она тяжело дышала, и вид у нее был несколько растрепанный; мистера Полли она не видела…
Деликатность подсказала ему, что надо отвернуться и сделать вид, что любуешься окрестностями. Он так и сделал, но уши его настороженно прислушивались к малейшему шороху за спиной.
— Ой, кто это? — воскликнул тоненький голосок, в котором звучало изумление, граничащее с досадой.
Мистер Полли в один миг был на ногах.
— Боже мой! Не могу ли я вам помочь? — проговорил он с почтительной услужливостью.
— Я не думала, — сказала девушка, спокойно рассматривая мистера Полли ясными синими глазами, — я не думала, — повторила она, — что здесь кто-нибудь есть.
— Простите меня, — ответил мистер Полли, — но я не знал, что вам будет неприятно мое присутствие.
Девушка минутку помолчала.
— Дело не в этом, — наконец сказала она, продолжая его разглядывать. — Просто нельзя лазить на эту стену. Это неприлично. По крайней мере во время занятий. Но поскольку сейчас каникулы…
Она развела руками, давая таким образом понять, какое у нее на этот счет мнение.
— Ну, конечно, раз каникулы — дело другое, — ответил мистер Полли.
— Видите ли, я бы не хотела нарушать правила, — сказала девушка.
— Прыгайте сюда, тогда правила останутся за стеной, — сказал мистер Полли с замиранием сердца, — и их нельзя будет нарушить.
Восхищаясь собственным остроумием и смелостью, с трепетом в душе, он протянул ей руку.
Девушка перекинула через стену вторую ногу в коричневом чулке и, поправив юбку быстрым, но ловким движением, сказала:
— Пожалуй, я останусь на стене, потому что все-таки нужно подчиняться правилам…
Она глядела на мистера Полли, улыбаясь, но с явным одобрением. Мистер Полли тоже улыбнулся.
— Вы умеете ездить на велосипеде? — спросила она.
Мистер Полли ответил. Оказалось, что и незнакомка умеет ездить.
— Мои родители в Индии, — прибавила она со вздохом. — Чертовски противно, то есть, я хотела сказать, очень скучно, когда родители уезжают далеко и оставляют тебя одну.
— А мои родители, — сказал мистер Полли, — на небе.
— Это ужасно!
— Ужасно! — согласился мистер Полли. — И больше никого у меня нет.
— Так вот почему вы… — начала было девушка, указывая на его траур, но, смутившись, с участием добавила: — Мне вас очень, очень жаль. Они попали в кораблекрушение, или это был пожар?
Ее простодушие было неподражаемо. Мистер Полли покачал головой.
— Самая обычная смерть; сперва мать, потом отец.
Он говорил это с грустным видом, а внутри у него так все и ликовало.
— Вы одиноки?
Мистер Полли кивнул.
— Я сейчас здесь сидел и предавался меланхолии, — кивая на бревна, сказал он.
По лицу девушки пробежало легкое облачко раздумья.
— В том, что мы с вами разговариваем, ничего плохого нет, — заметила она.
— Наоборот, вы делаете доброе дело. Может быть, вы прыгнете сюда?
Она подумала, посмотрела вниз на траву, на мистера Полли, огляделась вокруг.
— Останусь лучше на стене, — ответила она. — Нельзя нарушать правила.
Мистер Полли смотрел на нее снизу. Какая она была красивая! Какая у нее тоненькая, нежная шейка, какой милый, округлый подбородок, особенно милый, потому что он был виден снизу, какие прелестные брови и глаза, прелестные именно потому, что смотрели на него сверху вниз! Но, к счастью, подобная мысль в эту рыжую головку не приходила.
— Давайте о чем-нибудь поговорим, — сказала она, и на некоторое время воцарилось молчание.
Из своих любимых книг мистер Полли знал, что, когда герой попадает в подобное приключение, он должен проявить рыцарскую галантность. И это было ему как раз по вкусу.
— Увидев вас, — начал он, — я почувствовал себя странствующим рыцарем, что разъезжает по стране в поисках драконов, прекрасных дам и опасных приключений.
— Да? — воскликнула незнакомка. — Почему?
— Потому что вы прекрасная дама, — ответил он.
Ее лицо, чуть подернутое веснушками, запылало тем ярким румянцем, который бывает только у рыжеволосых.
— Чепуха! — сказала она.
— Нет, это правда! — настаивал мистер Полли. — И не я первый это говорю. Прекрасная дама, томящаяся в заколдованном замке, вернее, в заколдованной школе.
— Никакая она не заколдованная!
— И вот к замку подъезжает рыцарь, закованный в броню. Точнее говоря, закован его боевой конь. Этот рыцарь готов сразиться с самым страшным драконом и спасти вас.
Она весело рассмеялась, блеснув белыми зубами.
— Если бы вы только видели этих драконов! — воскликнула она, совсем развеселившись.
И мистер Полли почувствовал, что весь мир так же далек от них сейчас, как земля от солнца.
— Бежим со мной! — очертя голову воскликнул он.
Она на минуту смотрела на него серьезно, потом расхохоталась.
— Вы очень смешной! — наконец проговорила она, успокаиваясь. — Мы знакомы с вами всего пять минут!
— В средние века этого было достаточно. Я принял решение.
Он был счастлив и горд своим остроумием, но тут же ловко переменил тон:
— Хотел бы я, чтобы можно было принять такое решение.
— Как можно такие решения принимать!
— Можно, если видишь перед собой создание, подобное вам.
— Мы даже не знаем, как друг друга зовут, — заметила девушка, стараясь перевести разговор на менее опасную тему.
— Я уверен, что у вас самое красивое имя на свете.
— Откуда вы знаете?
— Так должно быть!
— Оно и правда красивое. Меня зовут Кристабел.
— Ну, что я говорил?!
— А вас как зовут?
— Менее интересно, чем я заслуживаю. Альфред.
— Я не могу вас так звать.
— Тогда зовите Полли.
— Полли? Но ведь это — женское имя!
На какой-то миг мистер Полли растерялся и сбился с тона.
— Какое уж есть, — тихо сказал он и готов был откусить себе язык, потому что сказанное было совсем в духе сестриц Ларкинс.
— Но зато его легко запомнить, — поспешила на выручку Кристабел.
— Мне знаете, что любопытно? — сказала Кристабел после минутной паузы. — Для чего вы ездите на велосипеде по окрестностям?
— Езжу, потому что мне нравится.
Пользуясь своим небольшим жизненным опытом, Кристабел пыталась отгадать, к какому кругу он принадлежит. Он стоял, опершись одной рукой о стену, и, задрав голову, смотрел на нее, обуреваемый самыми головокружительными мечтами. Он был небольшого роста, вы знаете; но он не был ни урод, ни безобразен в те дни, ибо во время прогулок загорел и посвежел, а сейчас еще и разрумянился от волнения. По какому-то наитию он держал себя просто: самый опытный волокита не придумал бы ничего лучшего.
— Я верю в любовь с первого взгляда, — сказал он убежденно.
Глаза Кристабел стали большими и круглыми от волнения.
— Мне кажется, — произнесла она медленно, не выказывая ни страха, ни раскаяния, — что мне пора уходить.
— Пусть это вас не тревожит, — сказал он. — Для вас я никто. Я знаю только, что никогда в жизни не видал более прекрасного существа, чем вы. — Дыхание его участилось. — И нет ничего дурного в том, что я вам это говорю.
— Если бы вы говорили это всерьез, мне бы пришлось немедленно уйти, — сказала она после небольшой паузы, и оба улыбнулись.
Потом они еще говорили о каких-то пустяках. Синие глаза из-под широкого, красивой формы лба рассматривали мистера Полли с ласковым любопытством, как рассматривает очень умная кошка собаку незнакомой породы. Ей хотелось выведать о нем все. Она задавала вопросы, которые озадачивали стоявшего у ее ног закованного в латы рыцаря, и подошла вплотную к роковой тайне, касавшейся поисков дешевого магазинчика и профессии мистера Полли. Когда он произносил слишком пышное слово или ошибался в ударении, на ее лицо набегало темное облачко раздумья.
