Толстой Л.Н. - Полное собрание сочинений. Том 88
* 716.
1904 г. Апреля 30. Я. П.
Посылаю вам последнюю прибавку к статье «О войне».1 Мне кажется, что это заключение хорошо. Мне нужно б[ыло] его написать для своей души.
Как всегда, даю вам carte blanche выключать что найдете лишним и нехорошим. Я боюсь, что слишком резко, недобро о военных, а между [тем] хочется высказать то мнение, к[оторое] имеют и должны иметь о их деятельности здравые люди.
Жду ответа.
Л. Толстой.
30 апреля.
1 XII гл. статьи «Одумайтесь!».
* 717.
1904 г. Мая 4. Я. П.
Милый друг В[ладимир] Г[ригорьевич].
Сейчас думал о своей последней статье и вспоминал все те грубые слова, к[оторые] есть в ней и к[оторые] могут оскорбить людей, сделать им больно и вызвать в них злое чувство. Пожалуйста, выкиньте всё такое, н[а] п[ример] слова: большей частью пьяные в последнем прибавлении и мн[огое] др[угое].1 Пожалуйста, сделайте это, как вы умеете это делать, и не сетуйте на меня, что я вас утруждаю. Юл[ия] Ив[ановна]2 пере писывает для вас, но не всё: «Божеское и Человеч[еское]» мне хочется исправить, и я сейчас занят этим.
Когда будет готово — пришлю.
Так, пожалуйста, сделайте это.
Я нынче в таком духе, что особенно живо чувствую свое зло. Это бывает тяжело, п[отому] ч[то] слишком много гадкого видишь в себе, но полезно.
Привет вашим.
Л. Толстой.
4 мая 1904.
1 Получив это письмо, Чертков вновь просмотрел статью «Одумайтесь!» и пришел к выводу, что следует выпустить только несколько слов. Об этом он написал Толстому в письме от 25 мая н. с.
2 Ю. И. Игумнова.
* 718.
1904 г. Мая 8. Я. П.
Дорогой В[ладимир] Г[ригорьевич].
Посылаю вам еще прибавление к статье. Распорядитесь с ним, как хотите. Напечатайте в статье или в отдельном письме, или вовсе уничтожьте. Вот оно:
«Я никогда бы не кончил своей статьи «О войне», если бы продолжал включать в нее всё то, что подтверждает ее главную мысль. Вчера получено известие о затоплении японских броненосцев,1 и в так называемых высших сферах русского, знат ного, богатого, интеллигентного общества без всякого зазрения совести радуются погибели тысячи человеческих жизней. Нынче же я получил от рядового матроса,2 человека, стоящего на самой низшей ступени общества, следующее письмо:
«Письмо от матроса (следует имя, отчество и фамилия). Многауважаемаму Леву Никалаевичу кланеюс я Вам нижающае Почтение низкае Покло Слюбовю Многауважаемае Лев никалаевич Вот я четал ваше соченение оно для мене очени была четать Преятна я очен Любитель Был четате ваше соченение так Лев никалаявич унас теперь Военая дестве как Припишите Мне пожалуста Угодна оно богу ил нет что нас началства заставлает убеват Прашу я Вас лев никалавич Припишите мене Пожалуста что есть теперя насвети Правда или нет Припешите мне лев никалаевич унас уцеркви идет Малитва Священик Поминает Христалюбимае военства Правда эта или нет что бог Узлюбел Воену. Прашу я вас лев некалаевич нетли увас таких книжек чтоб я увидал есть насвети Правда или нет Пришлите мне таких книжек сколка это будет стоеть я заплачу Прашу я вас лев некалаевич неаставте мое прозби когда книжак нет то пришлите Мне письмо я очень Буду рад как я Получу ат вас Писмо Снетерпением буду ажидать ат вас Писмо теперь Дасвидане остаюсь жив издаров итого вам желаю ота госпада бога добраго здарове вделах ваших харошаго успеха».
Следует адрес: Порт-Артур, название судна, на котором служит пишущий, звание, имя, отчество и фамилия.
Сомнение, тревожащее этого человека, тревожит не его одного. Оно возникло и живет теперь в душах тысяч и тысяч людей, не только русских и не только японских, но и всех тех несчастных людей, которые насилием принуждаемы к исполнению самого противного человеческой природе дела. Гипноз, которым одуряли и теперь стараются одурять людей, скоро проходит, и действие его всё слабеет; сомнение же о том, угодно ли богу или нет, что нас начальство заставляет убивать, становится всё сильнее и сильнее, ничем не может быть уничтожено и всё более и более распространяется.
Сомнение о том, угодно ли богу или нет, что нас начальство заставляет убивать — это искра того огня, который Христос низвел на землю и который начинает возгораться.
И знать и чувствовать это великая радость.
Лев Толстой.
8 мая 1904.
Письмо матроса Ивуса вписано в текст письма Толстого переписанным на машинке.
1 Броненосец «Хатцузе», наскочивший на мину вблизи Порт-Артура, и крейсер «Иошино», погибший при столкновении с другим японским военным кораблем.
2 Ефим Савельевич Ивус, матрос с крейсера «Паллада», находивше гося в Порт-Артуре. Его письмо от 11 апреля 1904 г. осталось без ответа, потому что было получено в то время, когда уже началась осада Порт-Артура.
719.
1904 г. Мая 13. Я. П.
1904. Мая 13—26.
Владимиру Григорьевичу Черткову.
Дорогой друг Владимир Григорьевич.
В 1895 году я написал нечто вроде завещания,1 т. е. выразил близким мне людям мои желания о том, как поступить с тем, что останется после меня. В этой записке я пишу, что все бумаги мои я прошу разобрать и пересмотреть мою жену, Страхова2 и вас. Вас я прошу об этом, потому что знаю вашу большую любовь ко мне и нравственную чуткость, которая укажет вам, что выбросить, что оставить и когда и где и в какой форме издать. Я бы мог прибавить еще и то, что доверяю особенно вам еще и потому, что знаю вашу основательность и добросовестность в такого рода работе и, главное, полное наше согласие в религиозном понимании жизни.
Тогда я ничего не писал вам об этом, теперь же, после девяти лет, когда Страхова уже нет и моя смерть во всяком случае недалека, я считаю нужным исправить упущенное и лично высказать вам то, что сказано о вас в той записке, а именно то, что я прошу вас взять на себя труд пересмотреть и разобрать оставшиеся после меня бумаги и вместе с женою моею распорядиться ими, как вы найдете это нужным.
Кроме тех бумаг, которые находятся у вас, я уверен, что жена моя или (в случае ее смерти прежде вас) дети мои не откажутся, исполняя мое желание, не откажутся сообщить вам и те бумаги, которых нет у вас, и с вами вместе решить, как распорядиться ими.
Всем этим бумагам, кроме дневников последних годов, я, откровенно говоря, не приписываю никакого значения и считаю какое бы то ни было употребление их совершенно безразличным. Дневники же, если я не успею более точно и ясно выразить то, что я записываю в них, могут иметь некоторое значение, хотя бы в тех отрывочных мыслях, которые изложены там. И потому издание их, если выпустить из них всё случайное, неясное и излишее, может быть полезно людям, и я надеюсь, что вы сделаете это так же хорошо, как делали до сих пор извлечения из моих неизданных писаний, и прошу вас об этом.
Благодарю вас за все прошедшие труды ваши над моими писаниями и вперед за то, что вы сделаете с оставшимися после меня бумагами. Единение с вами было одной из больших радостей последних лет моей жизни.
Лев Толстой.
Впервые опубликовано факсимильно в книге «Дневники Л. Н. Толстого», М. 1916, стр. 257—258. Публикуется по фотокопии. К письму приложены ответы Толстого на вопросы Черткова. Вопросы Черткова написаны на машинке, а ответы Толстого собственноручно под каждым вопросом Черткова:
1. Желаете ли вы, чтобы заявление ваше в «Русских ведомостях» от 16 сентября 1891 г. оставалось в своей силе и в настоящее время и после вашей смерти?
Желаю, чтобы все мои сочинения, написанные с 1881 года, а также, как и те, которые останутся после моей смерти, не составляли бы ничьей частной собственности, а могли бы быть перепечатываемы и издаваемы всеми, кто этого захочет.
2. Кому вы желаете, чтобы было предоставлено окончательное решение тех вопросов, связанных с редакцией и изданием ваших посмертных писаний, по которым почему-либо не окажется возможным полное единогласие?
Думаю, что моя жена и В. Г. Чертков, которым я поручал разобрать оставшиеся после меня бумаги, придут к соглашению, что оставить, что выбросить, что издавать и как.
3. Желаете ли вы, чтобы и после вашей смерти, если я вас переживу, оставалось в своей силе данное вами мне письменное полномочие как единственному вашему заграничному представителю?
Желаю, чтобы и после моей смерти В. Г. Чертков один распоряжался бы изданием и переводами моих сочинений за границею.
4. Предоставляете ли вы мне и после вашей смерти в полное распоряжение по моему личному усмотрению как для издания при моей жизни, так и для передачи мною доверенному лицу после моей смерти все те ваши рукописи и бумаги, которые я получил и получу от вас до вашей смерти.
