Синклер Льюис - Том 4. Элмер Гентри
Выслушали отчеты о сборах средств на содержание миссий, о новых школах и церквах; вняли великому множеству молитв; вежливо вытерпели «вдохновляющее слово» епископа и преподобного С. Палмера Шутца. Но по-настоящему ждали только того момента, когда епископ огласит список назначений.
И вот епископ поднялся с места. Лица остались невозмутимо равнодушными; ногти впились в ладони. Каждый старался сохранить лояльность по отношению к братьям по оружию — но… худощавый священник думал о сыне, которого надо послать в колледж; молодой человек с озабоченным лицом — об операции, которую предстоит сделать его жене; старый служака, почти уже потерявший голос, гадал, оставят ли его еще на насиженном теплом местечке.
Резкий голос епископа отщелкивал:
— Округ города Спарты:
Алби-Сентер — У. Э. Ванс.
Ардмур — Эйбрэхэм Мандон…
И вместе со всеми слушал Элмер, охваченный внезапным страхом.
Что епископ подразумевал под «более крупным городом»? Какую-нибудь жуткую дыру с населением в тысячу двести душ?
Но вот он вздрогнул и просиял, и собратья-священники закивали ему, поздравляя. Епископ прочел:
— Радд-Сентер — Элмер Гентри.
Ибо Радд-Сентер — это свыше четырех тысяч жителей; это хорошо налаженная церковная работа и большой завод шипучих напитков. Итак, он на пути к величию, к святым делам в этом мире и к сану епископа.
Глава двадцать вторая
Год в Радд-Сентере, три года в Валкане, два года в Спарте. В Радд-Сентере четыре тысячи сто жителей, в Валкане — сорок семь тысяч, в Спарте — сто двадцать тысяч. Да, как видно, преподобный Элмер Гентри не терял времени, поднимаясь по ступенькам карьеры и успеха.
В Радд-Сентере он сдал выпускные экзамены за курс Мизпахской семинарии и получил степень бакалавра богословия; там же, в Радд-Сентере, он освоил искусство завязывать контакты с предприимчивыми и деловыми людьми — окулистами, издателями и фабрикантами эмалированных ванн — и использовать их практические таланты в своих крестовых походах за духовное совершенство человечества.
Он начал вступать в различные общества и организации: стал членом масонской ложи, членом братства Чудаков[165] и общества Маккавеев. В день поминовения он обратился с речью к общему собранию ветеранов Гражданской войны, и он же произнес приветственное слово на встрече местного депутата в конгресс, возвратившегося в родные пенаты признанным чемпионом палаты представителей по игре в покер.
Помимо трудов на пути к совершенству, пребывание в Валкане было также отмечено, во-первых, появлением на свет двух отпрысков — Ната, в 1916 году, и Бернис, прозванной Банни, — в 1917-м и, во-вторых, тем, что Элмер отказался от попыток просветить жену в области любовной науки соответственно собственным взглядам.
Произошло это через месяц после рождения Банни.
В тот вечер Элмер произнес речь на обеде в спортивном клубе Удочка и Ружье. Он отметил, что создатель, безусловно, благоволит к охотникам и рыболовам, ибо, сказал он:
— Мне хотелось бы, друзья, обратить ваше внимание на следующий факт: подыскивая себе первых учеников, наш учитель выбрал не каких-нибудь сутулых и косолапых слюнтяев, а двух первоклассных рыбаков!
В ответ раздался дружный хохот собравшихся, и Элмер вернулся домой, опьяненный успехом.
Со времени рождения Банни он спал в комнате для гостей, но сейчас, в веселом настроении, на цыпочках вошел в одиннадцать часов в комнату Клео с тем деланно-невинным видом, который мгновенно и с ужасом замечают холодные жены.
— Ну, душа моя, все прошло великолепно! Речь понравилась всем, и очень. Ну, а ты как, моя заброшенная девочка? Безобразие — спишь здесь совсем одна! Бедная детка! — Он погладил ее по плечу. — Видно, придется мне сегодня ночевать здесь!
Прислонившись спиною к подушкам, тяжело дыша, Клео попыталась ответить решительным тоном:
— Нет, пожалуйста! Еще рано…
— Что такое?
— Прошу тебя! Я сегодня устала. Поцелуй меня на ночь — и все. Ладно? И дай мне уснуть!
— Иными словами, вашему величеству мои нежности не требуются, так? — Он прошелся по комнате. — Ну-с, милая моя, настало время поговорить начистоту! Я думал, ты сама догадаешься, я намекал, терпел молчал, но сколько можно! Нет, черт возьми, тебе слишком многое сходит с рук! Еще и прикидываться начала… «Поцелуй меня на ночь — и все!» Еще бы! Я должен стать монахом! Покладистым муженьком, предметом в хозяйстве, из тех, что и пикнуть не смеют, если супруга не одобряет их манеру обниматься. Ну нет, милочка, ошиблась. Не на такого напала. Ты что, вообразила, что раз я священник, значит, уж не мужчина?.. Ты даже не даешь себе ни малейшего труда хоть капельку поучиться не быть рыбой! Ты так ведешь себя, словно терпеть меня рядом — тяжкий труд! Можешь поверить, на свете есть женщины гораздо лучше и красивее тебя — да, да, и гораздо более набожные! И им почему-то кажется, что я совсем не противен. Я твоих штук не потерплю… И хоть бы раз, хоть бы разочек постаралась — так нет же!..
— Ах, Элмер, я старалась! Честное слово, старалась! Если б ты только был со мной ласковее и терпеливее с самого начала, я, возможно, и научилась бы…
— Чушь! Идиотская болтовня! Просто ты всегда боялась смотреть в лицо суровой правде жизни — вот в чем твоя беда. Ну, а мне это надоело, понятно? Можешь катиться ко всем чертям! И будь покойна — больше я к тебе не приду!
Он хлопнул дверью и ночью с удовольствием прислушивался к ее рыданиям. И почти целый месяц держал свое слово и не трогал ее. Мало-помалу он и вовсе перестал подходить к ней — теперь они всегда спали в разных комнатах.
И все это время он был почти так же озадачен и несчастлив, как и его жена; и всякий раз, встречая прихожанку, которая не прочь была его утешить, или, уезжая в Спарту по неотложным, хоть и необъяснимым делам, он испытывал не торжествующую и самодовольную гордость, но чувство вины, гнетущее ощущение своей греховности, которое он изливал, все более яростно кляня именно этот грех с высоты кафедры.
— Господи, если б только я мог остаться с Шэрон, я был бы приличным человеком, — сетовал он, полный сострадания ко всем печалям мира. А на другой же день неистовствовал, врачуя свое горе: — Но пусть они знают, эти содержатели дансингов, эти развратители милых, невинных девушек, те, кто увлекает людей в бездну смерти и ужаса, — пусть они знают, что их ждет возмездие, что они будут гореть в преисподней, в самом пекле ада, гореть, в буквальном смысле слова — гореть! А мы, глядя на их страдания, только возрадуемся, что божие правосудие свершилось и восторжествовало!
IIЗа время двухлетнего пребывания в Спарте — с 1918 по 1920 год — имя преподобного Элмера Гентри стало приобретать широкую известность в пределах штата. Весною 1918 года он был одним из самых доблестных защитников Среднего Запада от неминуемого вторжения немцев. Он стал членом организации Фор-минитмен[166]. Он с жаром клеймил жестокость немецких солдат и успешно продавал облигации военного займа. Он грозился бросить Спарту, предоставив ей погрязнуть в грехах, и пойти в армию капелланом, чтобы «заботиться о наших славных воинах», и, быть может, даже осуществил бы свою угрозу, если б война затянулась еще на год.
В той же Спарте он постепенно перешел от сравнительно робких церковных объявлений к таким эффектным и даже сенсационным, что, вероятно, сам дьявол был потрясен, читая их! Во всяком случае, каждый воскресный вечер они приводили в церковь человек шестьсот восхищенных грешников, а после одной проповеди об ужасах пьянства некий не слишком трезвый содержатель питейного заведения, удовлетворенно крякнув, выложил на блюдо для сбора пожертвований пятидесятидолларовую бумажку.
При всех успехах рекламного дела до сего дня в торговле спасением душ еще не создано более действенной рекламы, чем принадлежащая перу Элмера Гентри поэма в прозе, помещенная в одном из субботних номеров журнала «Спарта уорлд-кроникл» в декабре 1919 года:
«КАК БЫ ВАМ ПОНРАВИЛОСЬ, ЕСЛИ БЫ ВАША МАТЬ КУПАЛАСЬ БЕЗ ЧУЛОК?
По душе ли вам старомодная женская скромность, которая не мешает любить и смеяться и вместе с тем делает женщину символом божественной добродетели, так что слезы наворачиваются на глаза, когда вспоминаешь о трогательной женской нежности? Хотелось ли бы вам видеть, как ваша родная и любимая матушка купается на смешанном пляже или танцует этот поистине бесовский уан-степ?
ПРЕПОДОБНЫЙ ЭЛМЕР ГЕНТРИ
ответит вам на эти и многие другие вопросы в воскресенье утром. Гентри называет вещи своими именами.
МЕТОДИСТСКАЯ ЦЕРКОВЬ НА ПОПЛАР-АВЕНЮ
В прекрасную церковь ступай за толпой,
