Джейн Остен - Сэндитон
К этому времени подали чай. Леди Денхэм, взглянув на поднос, тяжело вздохнула:
– Ах, дорогая моя миссис Паркер, ну что вы, не нужно было этого делать. Зачем? Я как раз собиралась пожелать вам доброго вечера и откланяться. Но раз уж вы так гостеприимны, думаю, что нам с мисс Кларой придется остаться.
Глава 7
На следующее утро к Паркерам нагрянули гости, среди них были сэр Эдвард Денхэм и его незамужняя сестра. Недавно они приехали в Сэндитон-Хауз и теперь решили по-соседски заглянуть к Паркерам. Шарлотта и миссис Паркер едва успели закончить письма родственникам о том, что благополучно прибыли на побережье и погода стоит великолепная, как пришлось срочно спускаться в гостиную, чтобы достойно встретить друзей семьи.
Шарлотту в этой компании интересовали, пожалуй, только Денхэмы. Она была рада этому знакомству. Когда ее представили брату и сестре, она подумала, что брат, пожалуй, – лучшая половина этой пары, хотя сестра тоже весьма интересная особа.
Мисс Денхэм была видной молодой леди, но несколько холодной и манерной. Она знала себе цену, но при этом также ясно осознавала свою бедность. Ей было неловко, что они с братом сегодня приехали на обычной двуколке, а не в модном экипаже, как того требовал их статус, но не позволяли средства.
Сэр Эдвард держался явно увереннее сестры, возможно, потому что был невероятно хорош собой и, конечно же, знал об этом. Элегантный, общительный и предупредительный, он сразу стал центром внимания. Когда всех пригласили к столу, он неожиданно присел рядом с Шарлоттой. Их глаза встретились, рукава едва соприкоснулись и Шарлотта, немного смущенная, с удовольствием принимала знаки внимания и с интересом слушала разговорчивого баронета. Сейчас она смогла внимательно рассмотреть своего собеседника и отметила про себя, что у сэра Эдварда тонкие аристократичные черты лица, приятный голос и безупречное воспитание. Он нравился ей всё больше и больше. И судя по всему Шарлотта тоже не оставила его равнодушным. Сэр Эдвард даже не обратил внимания на красноречивый намек своей сестры о том, что пора уходить, и продолжал увлеченно беседовать с Шарлоттой. Она гордилась своей маленькой победой, вовсе не из тщеславия, вряд ли на свете есть хоть одна женщина, которая не хотела бы нравиться. Так они стояли очарованные друг другом у низкого французского окна, из которого открывался прекрасный вид на петляющую среди зелени дорогу и многочисленные тропинки, сбегающие по крутому холму, пока внизу не разглядели двух прогуливающихся дам. Одна из них была в годах, но шла бодро и уверенно, вторая – юная леди, учтиво сопровождала ее. Это были леди Денхэм и мисс Бриртон. Шарлотта сразу заметила, как с их появлением легкая тревога появилась в глазах сэра Эдварда, но он быстро справился с волнением и почтенно откланявшись, попрощался. Взволнованная Шарлотта, наконец, вздохнула с облегчением, когда сэр Эдвард ушел, к ней снова вернулась рассудительность. Она видела, как прекрасный баронет и его сестра чинно направились к Террасе и подумала: «Что-то в нем всё-таки есть, и титул совершенно не портит его прочих достоинств».
Не прошло и часа, как Шарлотта неожиданно для себя снова оказалась в обществе сэра Эдварда. Сразу после ухода гостей Паркеры решили немного пройтись. Прогулку, по здешней традиции, они начали с Террасы, это место притягивало всех, и не удивительно, что там они снова повстречали Денхэмов. Благородное семейство занимало одну из двух зеленых скамеек у пешеходной дорожки, усыпанной гравием. Денхемы отдыхали все вместе, но сразу было понятно, что две леди Денхэм общались между собой, а сэр Эдвард и мисс Бриртон уединились в стороне от дам. Взглянув на сэра Эдварда, Шарлотта сразу поняла, что он влюблен, влюблен в Клару Бриртон.
Но вот как относилась к сэру Эдварду сама мисс Бриртон, это было ей пока не совсем ясно. Похоже, Клару совсем не радовало его присутствие, хотя они сидели довольно близко друг другу. Возможно, мисс постеснялась резко отодвинуться от своего воздыхателя, их близость совсем не волновала ее, спокойная и серьезная, казалось, что она поддерживает беседу только из вежливости.
На другом конце скамьи юная леди в компании пожилой дамы, наоборот, была воплощением общительности.
Шарлотта смотрела на чопорную и холодную мисс Денхэм и не узнавала ее. Час назад она надменно сидела в гостиной, и даже хозяйка дома – миссис Паркер не смогла ее разговорить. И вот сейчас эта манерная аристократка присела рядышком с мисс Денхэм, без умолку болтала, ловила каждое слово своей собеседницы с притворным вниманием и всем своим видом выражала восхищение пожилой дамой. Со стороны это выглядело забавно, если смотреть на поведение мисс Денхэм с точки зрения иронии или печально, если вспомнить о морали. Теперь Шарлотта совершенно потеряла интерес к мисс Денхэм, ее сущность стала абсолютно ясна.
Сэр Эдвард был не так прост, и его поступки казались Шарлотте не такими однозначными. Увидев ее на Террасе, он тут же оставил свою прекрасную бедную Клару и всё своё внимание сосредоточил на Шарлотте. Теперь он также присел на скамейку рядом с юной гостьей Паркеров и стремился изо всех сил полностью сосредоточить внимание девушки на себе, отгораживая ее от других.
Беседу он начал страстно, как герой, волею судьбы попавший с корабля на бал, он никак не мог привыкнуть к блеску высшего света и всё еще бредил морем. Устрашающее величие океана во время шторма, его невозмутимая поверхность в штиль, белые чайки и нежно-зеленые солеросы, таинственная и манящая глубина, ее милость и коварство и моряки, такие же страстные и влюбленные в океан мужчины, как сэр Эдвард, готовые каждый день вступать в неравный бой с водной стихией. Эта буря эмоций вызвала в душе Шарлотты ответный порыв, избитые фразы в устах темпераментного баронета звучали вполне убедительно до тех пор, пока он не попытался покорить ее своими познаниями и утонченностью литературного вкуса.
– Вы помните, – сказал он, – прекрасные строки Скотта о море? О! Как тонко передает он оттенки переменчивой стихии! Я часто вспоминаю его стихи, когда гуляю здесь на побережье. Ах, человек, который может читать их без волнения, имеет нервы хладнокровного убийцы! Не дай Бог встретить такого, не имея оружия в руках.
– Позвольте, какие строки Вы имеете в виду? – переспросила удивленная Шарлотта. – Я не припоминаю ни одного стихотворения Скотта о море.
– Вы действительно не помните? Я, кстати, тоже не могу сейчас вспомнить начало. Однако вы уж точно не могли забыть его крылатую фразу, посвященную женщине-
О! Женщина в часы душевного покоя —
Изысканно! Метко! Скотт мог больше не писать ничего, одна эта строка обеспечила бы ему славу на века. Или вот еще, – ни с чем несравнимая, непревзойденная поэтическая характеристика отеческой любви:
Мы чувства свыше обрели
В них больше неба, чем земли – etceteras, как говорили древние, и так далее, и так далее…
Раз уж мы заговорили о поэзии, что Вы скажите, мисс Хейвуд, о строках Бёрнса, посвященных его Мэри? О! В них такая страсть, они способны свести с ума! Если и был на земле поэт, который умел по-настоящему чувствовать – это был Бёрнс. Монтгомери – это яркое пламя поэзии, Вордсворт – ее истинная душа, Кэмпел в его «Радостях надежды» – глубина чувств —
Как ангелы нечасто спускаются с небес.
Можете вы, представить себе более трогательное, прочувствованное и емкое выражение душевных переживаний, чем эта строка? Но Бёрнс – есть Бернс, он не имеет себе равных, верно, мисс Хейвуд? Скотту не хватает страсти, утонченный, изящный, лиричный, но – скучный. Поэт, не способный испытать и описать страстную любовь к женщине, вызывает у меня неприязнь и даже жалость. Нет, конечно, и у него бывали озарения, вроде:
О! Женщина в часы душевного покоя —
Мы уже говорили об этом ярком образе, а вот Бёрнс всегда пылает. Его душа была святилищем, в котором царила прекрасная женщина; и каждая его строка пронизана поклонением ей.
– Я прочитала только несколько произведений Бёрнса, но с большим удовольствием, – успела произнести Шарлотта, пока сэр Эдвард на минуту умолк. – По правде сказать, я – не настолько поэтическая натура, чтобы воспринимать творчество поэта отдельно от его биографии. Репутация Бёрнса порой мешает мне наслаждаться его стихами. Читая его строки о любви, мне часто хочется сказать: «Не верю». Мне не верится в его искренность. Как будто, он что-то случайно уловил, быстро записал и тут же позабыл.
– О! Нет, нет, что Вы! – воскликнул сэр Эдвард. – Он был чистым воплощением страсти и искренности! Конечно, ни что человеческое ему было не чуждо, но кто из нас без греха? Только псевдокритики и псевдофилософы могут пытаться найти в душе гения с возвышенными чувствами прозу жизни. Ни вы, прекрасная мисс Хейвуд, – произнес он с почтением и наигранной обреченностью, – и ни одна другая женщина никогда не сможет понять до конца чувства и страдания, которые переживает настоящий мужчина, сжигаемый страстью.
