Марк Твен - Том 11. Рассказы. Очерки. Публицистика. 1894-1909
На почетном месте — широкой огороженной площадке в центре главной трибуны — установлены были рядом четыре роскошных шатра, окруженных блистательной почетной стражей. Все это время шатры были наглухо закрыты. Но вот кабатчик вскарабкался наверх и, кланяясь во все стороны и расточая улыбки, добрался, наконец, до площадки, и тут все шатры сразу распахнулись, и мы увидели четыре величественных золотых трона, усыпанных драгоценными каменьями; на двух средних восседало по седобородому старцу, а на двух крайних — статные красавцы исполины, с нимбами в виде блюд и в прекрасной броне. Все, кто там был, миллионы людей, пали на колени, со счастливым видом уставились на троны и начали радостно перешептываться:
— Два архангела! Чудесно! А кто же эти другие?
Архангелы отвесили кабатчику короткий сухой поклон на военный манер; старцы тоже встали, и один из них произнес:
— Моисей и Исав приветствуют тебя!
И тут же вся четверка исчезла и троны опустели.
Кабатчик, видимо, слегка огорчился: он, наверно, рассчитывал обняться с этими старцами; но толпа — такая гордая и счастливая, какой вы сроду не видели, — ликовала, потому что удалось узреть Моисея и Исава. Все только и говорили кругом: «Вы их видели?» — «Я-то да! Исав сидел ко мне в профиль, но Моисея я видел прямо, анфас, вот так, как вас вижу!»
Процессия подхватила кабатчика и увлекла его дальше, а толпа начала покидать трибуны и расходиться. Когда мы шли домой, Сэнди сказал, что встреча прошла прекрасно, и кабатчик имеет право вечно ею гордиться. И еще Сэнди сказал, что нам тоже повезло: можно посещать разные приемы сорок тысяч лет и не увидеть двух таких высокопоставленных лиц, как Моисей и Исав. Позднее мы узнали, что чуть было не узрели еще и третьего патриарха, а также настоящего пророка, но в последнюю минуту те отклонили приглашение с благодарностью. Сэнди сказал, что там, где стояли Моисей и Исав, будет воздвигнут памятник с указанием даты и обстоятельств их появления, а также с описанием всей церемонии. И в течение тысячелетий это место будут посещать туристы, глазеть на памятник, взбираться на него и царапать на нем свои имена.
ЛЮБОЗНАТЕЛЬHАЯ БЕССИ
Маленькой Бесси скоро три года. Она — славная девочка, не ветреная, не шалунья; она задумчива, углублена в себя, любит поразмышлять то над тем, то над другим и постоянно спрашивает «почему?», стараясь понять, что происходит вокруг. Однажды она спросила:
— Мама, почему повсюду столько боли, страданий и горя? Для чего все это?
Это был несложный вопрос, и мама, не задумываясь, ответила:
— Для нашего же блага, деточка. В своей неисповедимой мудрости бог посылает нам эти испытания, чтобы наставить нас на путь истинный и сделать нас лучше.
— Значит, это он посылает страдания?
— Да.
— Все страдания, мама?
— Конечно, дорогая. Hичто не происходит без его воли, но он посылает их полный любви к нам, желая сделать нас лучше.
— Это странно, мама.
— Странно? Что ты, дорогая! Мне это не кажется странным. Не помню, чтобы кто-нибудь находил это странным. Я думаю, что так должно быть, что это милосердно и мудро.
— Кто же первый стал так думать, мама? Ты?
— Нет, крошка, меня так учили.
— Кто тебя так учил, мама?
— Я уже не помню. Hаверно, моя мама или священник. Во всяком случае, каждый знает, что это правильно.
— А мне это кажется странным, мама, Скажи: это бог послал тиф Билли Hоррису?
— Да.
— Для чего?
— Как для чего? Чтобы наставить его на путь истинный, чтобы сделать его хорошим мальчиком.
— Но он же умер от тифа, мама. Он не может стать хорошим мальчиком!
— Ах да! Ну, значит, у бога была другая цель. Во всяком случае, это была мудрая цель.
— Что же это была за цель, мама?
— Ты задаешь слишком много вопросов. Быть может, бог хотел послать испытание родителям Билли.
— Но это нечестно, мама?! Если бог хотел послать испытание родителям Билли, зачем же он убил Билли?
— Я не знаю. Я могу только сказать тебе, что его цель была мудрой и милосердной.
— Какая цель, мама?
— Он хотел… он хотел наказать родителей Билли. Они, наверно, согрешили и были наказаны.
— Но умер же Билли, мама! Разве это справедливо?
— Конечно, справедливо. Бог не делает ничего, что было бы дурно или несправедливо. Сейчас тебе не понять этого, но, когда ты вырастешь большая, тебе будет понятно, что все, что бог делает, мудро и справедливо.
Пауза.
— Мама, это бог обрушил крышу на человека, который выносил из дому больную старушку, когда был пожар?
— Ну да, крошка. Постой! Не спрашивай — зачем, я, не знаю. Я знаю одно: он сделал это либо чтобы наставить кого-нибудь на путь истинный, либо покарать, либо чтобы показать свое могущество.
— А вот когда пьяный ударил вилами ребеночка у миссис Уэлч…
— Это совсем не твое дело! Впрочем, бог, наверно, хотел послать испытание этому ребенку, наставить его на путь истинный.
— Мама, мистер Берджес говорил, что миллионы миллионов маленьких существ нападают на нас и заставляют нас болеть холерой, тифом и еще тысячью болезней. Мама, это бог посылает их?
— Конечно, крошка, конечно. Как же иначе?
— Зачем он посылает их?
— Чтобы наставить нас на путь истинный. Я тебе говорила уже тысячу раз.
— Но это ужасно жестоко, мама! Это глупо! Если бы мне…
— Замолчи, сейчас же замолчи! Ты хочешь, чтобы нас поразило громом?
— Мама, на прошлой неделе колокольню поразило громом, и церковь сгорела. Что, бог хотел наставить церковь на путь истинный?
— (Устало.) Не знаю, может быть.
— Молния убила тогда свинью, которая ни в чем не была повинна. Бог хотел наставить эту свинью на путь истинный, мама?
— Дорогая моя, тебе, наверно, пора погулять. Пойди побегай немного.
— Только подумай, мама! Мистер Холлистер сказал, что у каждой птицы, у каждой рыбы, у каждой лягушки или ящерицы, у каждого живого существа есть враг, посланный провидением, чтобы кусать их, преследовать, мучить, убивать, пить их кровь, наставлять на путь истинный, чтобы они стали праведными и богомольными. Это правда, мама? Я потому спрашиваю, что мистер Холлистер смеялся, когда говорил об этом.
— Этот Холлистер безобразник, и я запрещаю тебе слушать, что он говорит.
— Почему же, мама, он так интересно рассказывает, и, по-моему, он старается быть праведным. Он сказал, что осы ловят пауков и замуровывают их в свои подземные норки, — живых пауков, мама! — и там под землей они мучаются много — много дней, а голодные маленькие осы откусывают им ноги и грызут им животики, чтобы пауки научились быть праведными и богомольными, чтобы они возносили богу хвалу за его неизреченную доброту. По — моему, мистер Холлистер добрый человек, просто молодец. Когда я спросила его, стал ли бы он так обращаться с пауками, он сказал, что пусть его черт подерет, если он так поступит, а потом сказал… Мамочка, тебе дурно? Побегу позову кого-нибудь на помощь. Разве можно сидеть в городе в такую жару?
БАСНЯ
Один художник, написавший небольшую, но очень красивую картину, решил так повесить ее, чтобы она отражалась в зеркале.
— Когда видишь ее в зеркале, — сказал он, — это углубляет перспективу и смягчает колорит. По — моему, картина становится намного приятнее.
Обо всем этом рассказал зверям — обитателям леса — домашний кот, который всегда приводил их в восхищение своей образованностью и утонченностью, своей удивительной благовоспитанностью и высокой культурой.
Он мог поведать о таких вещах, о которых и представления не имели остальные звери. Да и после его рассказов они часто не могли поверить всему до конца.
Услышав от кота такую новость, обитатели леса пришли в страшное волнение. Они засыпали его вопросами, требуя, чтобы кот рассказал им все подробно. Особенно их интересовало, что такое картина.
— Видите ли, — сказал кот, — картина это такая плоская штука. Ну до того плоская, что от нее можно прийти в восторг. И к тому же она очень красива!
Тут уж любопытство у зверей разгорелось до предела, и они заявили, что готовы пожертвовать чем угодно, лишь бы увидеть то, что кот называл картиной.
— Что же, однако, делает ее такой красивой? — спросил медведь.
— Ее удивительная красота, — ответил кот.
Это привело их в еще больший восторг и в то же время заронило в них известное сомнение. Любопытство зверей не знает границ.
— А что такое зеркало? — поинтересовалась корова.
— Да просто дыра в стене, — объяснил кот. — Вы глядите в нее и видите в ней картину. И столько в этой картине изящества, очарования и небесной прозрачности, так вдохновляет она вас своей невообразимой красотой, что у вас начинает кружиться голова. И вы близки к обморочному состоянию.
