Теодор Драйзер - Сестра Керри
— Как, миссис Уилер, это вы? — воскликнула миссис Вэнс, окидывая Керри быстрым взглядом. — Где же вы пропадали? Почему вы ни разу не зашли ко мне? Я не переставала спрашивать себя, что могло с вами статься. Право, я…
— Я очень рада вас видеть, — сказала Керри, обрадовавшись и вместе с тем сильно смутившись. Вот уж не вовремя встретила она миссис Вэнс! — Мы живем здесь неподалеку. Я все время собиралась побывать у вас. Где же вы сейчас обитаете?
— На Пятьдесят восьмой улице, дом двести восемнадцатый, — ответила миссис Вэнс. — Это почти на углу Седьмой авеню. Так вы зайдете к нам? — снова спросила она.
— Непременно зайду, — обещала Керри. — Поверьте, мне тоже хотелось повидать вас. Я знаю, что давно уже следовало это сделать, мне даже стыдно, честное слово. Но, знаете ли…
— А вы где живете? — перебила ее миссис Вэнс.
— Тринадцатая улица, сто двенадцать, на Западной стороне, — неохотно ответила Керри.
— О, ведь это совсем близко отсюда! — воскликнула ее приятельница.
— Да, — подтвердила Керри. — Вы должны как-нибудь зайти ко мне.
— Ну и хороши же вы! — снова попрекнула ее миссис Вэнс и рассмеялась.
Однако во время разговора она успела заметить, что Керри как-то изменилась внешне. И к тому же этот новый адрес…
Все же она очень любила Керри и, как всегда, хотела покровительствовать ей.
— Зайдемте со мной на минутку сюда, — сказала она, потянув Керри в универсальный магазин.
Когда Керри вернулась домой, Герствуд, по обыкновению, сидел в качалке и читал. К своему положению он, видимо, относился с исключительной беспечностью. Он не брился уже, по крайней мере, четыре дня.
«А вдруг зашла бы миссис Вэнс и застала его в таком виде!» — подумала Керри.
Она горестно покачала головой. Положение становилось совершенно невыносимым.
В порыве отчаяния она спросила за обедом:
— Что слышно о том оптовом складе, где тебе обещали место? Помнишь, ты мне как-то рассказывал?
— Ничего из этого не вышло, — ответил Герствуд. — Им не нужен человек, не имеющий опыта.
Керри прекратила разговор, чувствуя, что не в силах ничего больше сказать.
— Я встретила сегодня миссис Вэнс, — промолвила она через некоторое время.
— Вот как? — отозвался Герствуд.
— Да. Они снова в Нью-Йорке. У нее очень элегантный вид.
— Что ж, она может себе это позволить, пока у ее мужа есть деньги, — сказал Герствуд. — У него доходное местечко.
Он снова уткнулся в газету и не заметил бесконечно усталого и разочарованного взгляда, который бросила на него Керри.
— Миссис Вэнс обещала зайти к нам, — сказала Керри.
— Однако она что-то долго собиралась. Ты не находишь? — заметил Герствуд с некоторым сарказмом.
Он не питал особой симпатии к миссис Вэнс, считая ее мотовкой.
— Как сказать, — ответила Керри, рассерженная его тоном. — Быть может, я сама не хотела, чтобы она приходила.
— Уж больно она легкомысленна, — многозначительно произнес Герствуд. — За нею может угнаться лишь тот, у кого уйма денег.
— Насколько я вижу, мистеру Вэнсу это совсем не в тягость, — парировала Керри.
— Сейчас, может, и нет, — упрямо сказал Герствуд, прекрасно понявший намек Керри. — Но его жизнь еще не кончена. Мало ли что может случиться. Он тоже может сесть на мель, да еще как.
На его лице появилось гаденькое выражение, он ехидно подмигнул, как бы злорадно предвкушая крах всех этих счастливцев. А его собственное положение — это совсем другое дело; тут все образуется.
В этом сказывались последние остатки его прежней самоуверенности и независимости. Проводя все дни дома, читая о деятельности других людей, Герствуд временами вновь ощущал прилив энергии и былой самонадеянности. Тогда он забывал о том, как томительно шататься без толку по улицам, каким чувством унижения сопровождаются поиски работы. Он вдруг гордо выпрямлялся, словно говоря себе:
«О, я еще на что-то гожусь. Я не совсем пропащий человек. Стоит мне только захотеть, и я многого могу достигнуть».
В такие минуты он тщательно одевался, брился, натягивал перчатки и пускался в путь, испытывая жажду какой-нибудь деятельности. Но брел он без всякой определенной цели. Он выходил из дома под влиянием настроения. Он просто чувствовал потребность выйти на улицу и что-то делать.
Но в таких случаях у него уплывали деньги. Он знал несколько мест, где играли в покер. У него были знакомые в барах поблизости от ратуши. Повидаться с кем-нибудь из них и поболтать — это уже вносило какое-то разнообразие в его жизнь.
Когда-то Герствуд довольно удачно играл в покер. Случалось, что в кругу друзей он выигрывал сотню долларов, а то и больше. В те времена, однако, такая сумма была лишь чем-то вроде острой приправы к самой игре, ибо не в выигрыше было дело. И теперь Герствуду снова пришла в голову мысль о покере.
«Я мог бы, пожалуй, выиграть сотню-другую долларов. Ведь я еще не разучился играть!» — подумал он.
Надо отдать ему справедливость: эта мысль приходила ему в голову много раз, прежде чем он решился ее осуществить.
Первый игорный зал, в который он попал, находился над каким-то кабачком на Уэст-стрит, неподалеку от одной из переправ. Герствуд уже не раз бывал здесь. Играли за несколькими столами, и Герствуд некоторое время довольствовался ролью наблюдателя. Он заметил, что в банке, несмотря на мелкие ставки, набралась сравнительно крупная сумма.
— Сдайте-ка и мне, — сказал он перед раздачей.
Он придвинул себе стул и посмотрел в карты. Остальные партнеры исподтишка внимательно изучали новичка.
Вначале Герствуду не везло. Ему досталось пять разных карт, не оставлявших даже надежды что-либо прикупить. Игра между тем завязалась.
— Я пасую, — сказал он.
При таких картах невольно приходилось жертвовать первоначальной ставкой.
Но потом ему шла приличная карта, и в конце концов он ушел, унося в кармане выигрыш в несколько долларов.
На другой день Герствуд вернулся, ища развлечения и наживы. На этот раз он, на свою беду, получил при сдаче карт трех королей. Напротив него сидел молодой ирландец воинственного вида, из тех, что околачиваются в Таммани-холл. Ему досталась лучшая карта. Герствуд был удивлен настойчивостью, с какой его противник повышал ставки, и его хладнокровием. «Если этот субъект решился на блеф, он делает это очень искусно», — подумал Герствуд. Он начал сомневаться в своей карте, но внешне сохранял или старался сохранять полную невозмутимость, помогавшую ему в прежние времена обманывать иных психологов игорного стола, которые не руководствуются реальными данными, а предпочитают читать чужие мысли и угадывать настроения. Он не мог побороть в себе трусливую мысль, что карта у противника, возможно, лучше, чем у него, что тот будет упорствовать до конца и вытянет у него все до последнего доллара, если он сам вовремя не отступит. А все-таки почему не сорвать большой куш — ведь карта превосходная? Почему не повысить еще?
— Ставлю еще три, — сказал молодой ирландец.
— Пусть уж будут все пять, — отозвался Герствуд, пододвигая в банк стопочку фишек.
— И еще столько же! — сказал его противник, в свою очередь, прибавляя в банк стопочку красных фишек.
— Разрешите мне еще фишек, — попросил Герствуд, обращаясь к крупье, и протянул ему ассигнацию.
Молодой ирландец насмешливо осклабился, когда Герствуд, получив фишки, покрыл ставку.
— Еще пять! — сказал ирландец.
У Герствуда на лбу выступила испарина. Игра все больше и больше втягивала его, и он зашел в ней слишком далеко, особенно если учесть состояние его финансов. В банке было уже шестьдесят долларов его кровных денег.
По натуре Герствуд далеко не был трусом, но при мысли, что может сразу столько потерять, он почувствовал какую-то слабость во всем теле. В конце концов он сдался. Он больше не доверял своей хорошей карте.
— Что у вас? — спросил он у партнера, закрывая игру.
— Тройка и пара, — ответил тот, показывая карты. Руки Герствуда бессильно опустились.
— А я уж думал, что поймал вас, — еле слышно пробормотал он.
Молодой человек загреб все фишки, а Герствуд вышел из комнаты. Спускаясь по лестнице, он остановился и пересчитал деньги.
— Триста сорок долларов, — прошептал он.
Как много денег ушло у него с тех пор, как закрылся бар!
Вернувшись домой, он принял твердое решение больше не играть в карты.
Керри не забыла обещание миссис Вэнс навестить ее и попыталась еще раз воздействовать на Герствуда. Дело было в его внешности. В этот день, придя домой, он, по обыкновению, переоделся в старый костюм, в котором проводил теперь все время.
— Ну, скажи, пожалуйста, зачем только ты надеваешь это старье? — спросила Керри.
— А какой смысл носить дома хороший костюм? — вопросом же ответил Герствуд.
