Пэлем Вудхауз - Том 16. Фредди Виджен
— Так ей и надо, — одобрил Тони. — Это же подумать! Из-за нее ты пропустишь завтрашний матч.
— Пропущу? — удивился дядя. — Ничего подобного. Ты мне и поможешь. А теперь, — прибавил утомившийся лорд, — пошел к черту!
Тони пошел не к черту, но все же вниз, чтобы подышать свежим воздухом. Его охватила печаль. Он надеялся, что хоть завтра будет свободнее — и вот… Он повернулся, чтобы снова войти в дом, но сзади, чуть не наехав на него, затормозила машина.
— Простите, — сказал женский голос, — нельзя ли увидеть лорда Пламтона?
Казалось бы, простые слова, но Тони узнал тот звук, который недавно вверг его в трепет от пробора до подошв. Ахнув, он опять повернулся и увидел ее лицо. Как мы помним, голос был ангельский. Лицо ему соответствовало.
Девушка тоже ахнула. Это случалось с особами ее пола, ибо, при слабом интеллекте, Тони был исключительно красив, куда лучше Кэри Гранта и даже Грегори Пека.[89]
— Я не ослышался? — спросил он, подходя к машине и ставя ногу на подножку. — Вам нужен мой дядя, лорд Пламтон?
— Да. Я его чуть не раздавила. Хочу подарить ему цветы.
— Не советую, — сказал Тони. — Нет, не советую. Время, великий целитель, должно еще поработать, пока будет безопасно дарить дяде цветы.
— Ах, вон что! Тогда я пойду за угол, найму мальчика. Пусть он и дарит. Ну как, судья?
Тони заморгал, словно ангел осквернил уста цитатой из современного романа.
— Господи! — сказал он. — От кого вы переняли это непристойное выражение?
— От вашего дяди. Он так кричал, когда падал. Видимо, временно свихнулся. А что это значит?
— Игроки в крикет взывают к судье.
— Крикет? — она вздрогнула. — Сказать, что я о нем думаю?
— Спасибо, я слышал. Ваша машина стояла в пробке рядом с моим такси. Я был вот тут, а вы — вон там, к северо-северо-востоку. Благодарю вас от всего сердца.
— Не за что. Вы не любите крикет? Я думала, все англичане его любят.
— Кроме меня. Я его терпеть не могу.
— Я тоже. Зачем я на него пошла? Ах, слаб человек! Fiance[90] уговорил.
Тони покачнулся.
— У вас есть fiance?
— Точнее, был. Тони встал прямо.
— Это с ним вы ехали?
— Да. Юстес Давенпорт-Симмс. Играет за Сассекс или Эссекс. Мои взгляды его ужаснули. Поспорив, мы решили отменить заказ на свадебный пирог.
— Мне показалось, что у него нелегкий характер.
— Сейчас еще хуже.
— За игроков в крикет выходить нельзя.
— Вот и я так подумала.
— Значит, вы опять в обращении?
— Вообще-то да.
— Это хорошо, — одобрил Тони, и неожиданная мысль посетила его. — Можно, я пожму вашу маленькую ручку?
— Как-нибудь в другой раз.
— Когда вам будет угодно.
— Понимаете, я спешу. Надо еще переодеться. Я и так опоздала, а мой отец воет, как голодная гиена, когда ему приходится ждать обеда.
Одним движением прелестной ножки она сдвинула с места машину и исчезла за углом, предоставив Тони смотреть ей вслед. Печаль его росла. Он понял, что не знает ни имени, ни адреса, ни телефона. Если бы ему была ведома строка о кораблях, разминувшихся в ночи,[91] он бы ее произнес сквозь сжатые зубы.
Страдающий, совсем разбитый направлялся он с дядей на стадион. Горько думать, что идеальная девушка вошла в твою жизнь и бесследно сгинула. По пути в Мекку дядя живо и подробно рассказывал о визите австралийской команды в 1891 году, но племянник слушал плохо, так плохо, что пришлось ткнуть его в бок и вполне резонно обозвать пучеглазым кретином.
Садясь на свое место, он еще не вышел из транса, но на стадионе это естественно. Сомнамбулы-игроки мотались туда и сюда, зрители глядели на них остеклевшим взором. Примерно час ничего особенного не было, если не считать, что Хаджер из Миддлекса очнулся, как Абу Адем,[92] от сладостного сна, взмахнул битой и срезал мяч прямо в руки заскучавшего было полевого игрока. Но вдруг лорд Пламтон, до тех пор ограничивавшийся словом «Неплохо», отряхнулся и крикнул: «А, черт!», глядя на трехшиллинговые места, расположенные рядом с крытыми рядами. Поглядел туда и Тони. Сердце его отбило чечетку, а потом превратилось в желе на ветру.
— А, черт! — воскликнул лорд Пламтон. — Вон она, проклятая!
Тони выразился бы иначе и чуть не двинул дядю в ухо, но обуздал себя и сказал:
— Да, это та девушка.
— Ты ее знаешь? — удивился дядя.
— Так, немножко. Вчера на меня чуть не наехала.
— На тебя тоже? Ну, что это! Общественно опасный элемент. Дай ей волю, передавит полгорода. Ничего, сейчас я ей покажу!
— Ты же болен! Тебе нельзя двигаться! Можно, я заменю тебя?
Лорд Пламтон немного подумал.
— Да, сходи, — сказал он. — Хорошая мысль, даже удивительно. Покажи ей, где раки зимуют.
— Конечно-конечно!
Тони поднялся и поспешил к ней, тогда как дядя заговорил с соседом слева. Вскоре они углубились в спор об одном матче 1904 года.
Даже в неверном свете вечера девушка была похожа на высокосортного ангела, чтб говорить о ясном солнечном дне! И глаза ее, и волосы оказались золотисто-русыми. Общий облик наводил на мысль о серафиме, который любит дрожжи.
— Привет! — заметил Тони, садясь рядом с ней. — Опять мы с вами встретились.
Она удивилась, можно сказать — затрепетала, встретив честный взгляд его синих глаз.
— Ой! — вскричала она. — Что вы тут делаете?
— Да так, смотрю матч.
— Вы же говорили, вас от крикета мутит.
— Верно, мутит. Но дядя помешан на этой мерзкой игре, а я от него завишу. Прикажет идти на матч — иду. И смотрю, как рысь, то есть зорко.
Девушка недовольно нахмурилась.
— Зависите? А почему бы вам где-нибудь не служить?
— Сотни раз пытался, но нигде не удерживался. Понимаете, я не очень умен.
— Да?
— Да. Не очень. Потому меня и прозвали Тони.
— Вас так называют?
— Неизменно. Еще в школе учитель как-то сказал: «Ну, Биддл, из вас информации не вытянешь! Вероятно, загадочный Промысел набил вам голову бетоном». Так и пошло — Тони-Бетони.
— Ясно… А где вы служили?
— Где угодно, кроме управы герцогства Ланкастерского.
— И не удерживались?
— Вот именно.
— Какая жалость!
— Спасибо за сочувствие, но тут ничего плохого нет.
— Почему?
Тони заколебался, но подумал, что на ангелов в человеческом образе положиться можно. Он огляделся. Кругом было почти пусто.
— Только никому не говорите, — начал он. — Скоро я разбогатею. Знаете, что такое морская вода?
— Вроде бы знаю. Это по ней мы плыли из Нью-Йорка.
— Вот именно! А не знаете вы, что в ней полно золота. Один человек открыл, как его оттуда выманить. Увидел я объявление в газете и скорее к нему. Его фамилия Мак-Марран. Добрый такой, все мне рассказал. Ну, я наскреб десять фунтов, дал ему и скоро получу двести пятьдесят тысяч, это по меньшей мере. Недурно, а?
— Да, процент большой.
— Нет, какая удача! Деньги — вещь хорошая, но главное, я смогу жениться. Полюблю кого-нибудь, — Тони посмотрел на нее, — и, пожалуйста, предлагаю руку и сердце.
— Вот как?
Тони чуть-чуть придвинулся к ней.
— В сущности, — сказал он, — зачем откладывать?
— И то верно. Мой отец всегда повторяет: «Сейчас или никогда». А он — акула.
— Я думал, это рыба.
— Нет. Это миллионер.
— У вас отец миллионер?
— Да. И все богатеет.
— Вот как?!
Тони похолодел, смелость его исчезла. Он давно решил, что на деньгах не женится. Шесть дядей, семь теток годами убеждали его выгодно продать свою внешность. Перед ним прошла процессия наследниц. Но он устоял, не изменил принципу.
Конечно, теперь все иначе. Эту девушку он любит. И все-таки… Нет, лучше подождать, пока их баланс хоть как-то уравняется. Поэтому он с немалым усилием сменил тему.
— Когда я разбогатею, не буду ходить на матчи. Кстати, что вы здесь делаете?
— О, у меня есть цель!
— Цель? Какая?
Она указала на ряды живых мертвецов, расположенные под навесом. Лорд Пламтон с новым другом, урегулировав спор о матче, откинулись на спинки сидений и прикрыли шляпами глаза. Признаки жизни в них определить было бы трудно.
— Вчера меня поразило это зрелище, — сказала она, — и мне захотелось их расшевелить.
— Вряд ли вам удастся.
— Да, вряд ли. Они напоминают рыбу на льду или зрителей на утреннем спектакле. И все же, попробую. Вчера у меня не было резинки и боеприпасов.
— Простите?
К удивлению Тони, девушка вынула из недр костюма прочную резинку и шарик из фольги. Приспособив шарик к резинке, она зажала ее зубами и, повернувшись, прицелилась в лорда Пламтона.
Результат превзошел все ожидания. Жадно следя за снарядом, Тони увидел, что дядя вскочил и схватился за ухо.
