Пелам Вудхаус - Золотце ты наше. Джим с Пиккадилли. Даровые деньги (сборник)
Вскоре дверь отворилась снова и появился Крокер, похожий на благожелательного священника.
Глава ХIХ
– Ну, Скиннер, как жизнь? – поинтересовался Джимми. Крокер осторожно огляделся. Священническое обличье свалилось, точно мантия, и он прыгнул к сыну.
– Джимми! – Схватив руку сына, он яростно потряс ее. – Слушай-ка, до чего ж здорово тебя видеть!
Джимми высокомерно выпрямился.
– Скиннер, добрый мой старый слуга! Вы забываетесь. Вас вышвырнут отсюда, если вы будете так фамильярно обходиться с гостями. – Он хлопнул отца по спине. – Ну, пап! Как ты-то тут очутился? Давай, выкладывай, почему ты дворецкий? Когда приехал?
Крокер скромно пристроился на краешке стола и, покачивая ногой, сиял улыбками.
– Это все твое письмо! Слушай-ка, Джимми! Не нужно тебе было удирать из-за меня.
– Понимаешь, решил, у тебя больше шансов стать пэром, если я не буду под ногами крутиться. Между прочим, папа, а как мачеха приняла эту историю с лордом Перси?
На счастливое лицо Крокера набежала тень.
– И вспоминать не хочется… Разозлилась из-за Перси – ужас! И из-за того, что ты сбежал в Америку. Черт побери, что же она чувствует теперь, когда и я смотался! Представить, страх берет!
– Кстати, ты еще не объяснил. Как ты тут оказался?
– Тоска взяла по родине. Со мной всегда так в бейсбольный сезон. А после разговора с Пэттом совсем уж невмоготу стало.
– Когда ты умудрился с ним поговорить? Ты его что, в Лондоне встречал?
– Не то слово! Я этих Пэттов самолично в дом пустил!
– Вот это да!
– Подошел как раз к парадной двери, на погоду взглянуть – проверить, сильный ли ночью шел дождь, на крикет не хотел идти, и только-только подошел – звонят. Я и открыл…
– Гадость какая! Папа, мне стыдно за тебя! В палате лордов такого не потерпят!
– Ну вот, я и моргнуть не успел, как они уже приняли меня за дворецкого. Я не хотел, чтоб твоя мачеха узнала, что я дверь открыл – ты ж помнишь, какая она чувствительная, – и решил: ладно уж, подыграю им. А по дороге в гостиную не удержался и спросил старикана, как идет бейсбольный чемпионат. Его это так ублажило, что он с ходу предложил мне у них служить, если я захочу сменить место. А тут еще твое письмо, что ты отплываешь в Нью-Йорк. Ну, я и не вытерпел. Надоел мне этот Лондон. Ушмыгнул, почти сразу за тобой, и явился прям сюда. Приплыл на «Кармантике». Пэтты сразу дали мне место. – Кронер примолк, святой свет энтузиазма преобразил простые черты его лица. – Слушай-ка, Джимми, я ведь матчи смотрю чуть не каждый день! Ну, Ларри Дойл! Ну, гоняет он противников! А уж этот Клемм! Одно слово, молоток. Глянь-ка сюда! – Соскочив со стола, он сгреб охапку книг и начал раскладывать их на полу. – В шестой двое парней стояли на базах, а этот, как уж там его, схватил биту… Послал мяч в центр «ромба», вот, где эта книженция…
– Эй-эй! Возьмите себя в руки, Скиннер. Нельзя так швыряться хозяйскими книгами! – Джимми расставил книги по местам. – Тише, папаша. О бейсболе поговорим в другой раз. Скажи мне лучше вот что: какие у тебя планы? Ты уже заглядывал в будущее? Не намерен же ты служить дворецким всю жизнь! Когда возвращаешься в Лондон?
Свет на лице Крокера померк.
– Н-да, вернуться, конечно, надо. Но не сейчас же! Ведь «Гиганты» ведут счет в Лиге!
– И ты просто смылся от мачехи, ничего не сказал?
– Записку ей оставил. Сообщил, что уезжаю в Америку отдохнуть. Да, Джимми, думать жутко, что она со мной сотворит, когда доберется до меня…
– Папа, не падай духом! Объясни, что место женщины дома, а мужчины – на бейсбольном поле.
– Хорошо так говорить, – Крокер сомнительно покачал головой, – когда ты за три тысячи миль от дома. Но ты, Джимми, не хуже моего знаешь, что с твоей мачехой, хотя женщина она замечательная, не очень-то разгуляешься. Взгляни хоть на ее сестрицу. Правда, ты в доме недолго, может, и не заметил, до чего она похожа на Юджинию. Такой же тиран. Старик Пэтт – чистый подкаблучник. Знаешь, наверное, и я тоже. Есть такие мужчины, которые рождены, чтоб их подминали властные женщины. Я – из них, а твоя мачеха – из этих самых женщин. Да-а, достанется мне. Все, что причитается. Значит, надо побольше развлекаться, пока я тут!
В том, что говорил Крокер-старший, была своя правда, и Джимми это признал. Он сменил тему:
– Ладно, не важно. Какой смысл тревожиться о будущем? Скажи, папа, где это ты научился говорить «Кушать подано, мадам»? Так ловко дворецкого изображаешь!
– Бейлисс меня в Лондоне научил. А потом, я ж играл дворецких!
Джимми помолчал.
– А не случалось ли тебе, папа, играть похитителя детей? – осведомился он.
– Как не случаться! Ты что, Эда забыл?! Помнишь, пьеска у нас шла, «Выход – тут»? Ты же видел меня в ней.
– А, да, да, – покивал Джимми. – Помню, была у тебя такая роль. Ты выходил на темную сцену…
– Вспыхивал свет…
– И ты брал под прицел всю команду, пока они не проморгались. Играл ты, папа, потрясающе!
– Хорошая была роль, что говорить! – скромно согласился Крокер. – Эффектно сделана. Да, я мог бы еще разок сыграть похитителя. Есть в них что-то такое…
– И сыграешь. Я ставлю маленький скетч, главная роль там – похититель.
– Скетч? Ты, Джимми? Где ж это?
– Да здесь, в этом доме. Называется «Похищение Огдена». Премьера сегодня вечером.
Крокер тревожно взглянул на своего единственного сына, подозревая, что тот бредит.
– Любительский спектакль? – предположил он.
– В том смысле, что гонорара не заплатят, – да. Пап, ты ведь знаешь этого Огдена? Так вот, дело простое. Я хочу, чтобы ты его похитил.
Крокер тяжело опустился на стул и помотал головой:
– Не понял…
– Да, конечно. Я еще и объяснять не начал. Пап, надеюсь, пока ты шатался по дому, ты заметил девушку с золотисто-рыжими волосами?
– Энн Честер?
– Да. Энн Честер. Я женюсь на ней, папа.
– Джимми!
– Правда, она этого пока не знает. Теперь слушай меня внимательно. Пять лет назад Энн Честер выпустила книгу стихов. Вон, стоит на полке, минуту назад ты клал ее вместо второй базы. Так вот, тогда я работал в газете и тиснул разносную рецензию. Ясно?
– А Энн затаила на тебя злобу?
– Именно. Запомни это, потому что тут – корень, из которого расцвела вся эта история.
– Не понимаю! – перебил его Крокер. – Ты говоришь, у Энн на тебя зуб. Как же так получилось, что утром, когда я впускал вас, вы были в самых лучших отношениях?
– Я ждал, что ты про это спросишь. Понимаешь, она не знает, что я – Джимми Крокер.
– Но ты же назвался Джимми Крокером!
– Правильно. Тут сюжет густеет. Я познакомился с Энн в Лондоне, мы плыли на одном пароходе, выяснилось, что Джимми Крокера она ненавидит больше всех в мире. Я и назвался другим именем. Я для нее – Бейлисс.
– Что?!
– Так уж получилось. Надо было придумать что-то быстренько, на ходу. Клерк в пароходной компании ждал, чтоб вписать мое имя в билет. А я только что разговаривал с Бейлиссом по телефону, ну, его имя и выскочило. Знаешь, как оно бывает. Теперь смотри, как все развернулось дальше. Старик Бейлисс приходит на Паддингтон проводить меня. Энн видит меня там, кричит: «Добрый вечер, мистер Бейлисс!» Натурально, Бейлисс откликается. Оставалось выдать его за моего отца, что я и сделал. А Энн решила, что некий человек по фамилии Бейлисс катит в Америку за счастьем. Переходим к третьему акту. Случайно я встретил Энн, приглашаю в кафе. Пока мы ели, подскочил этот урожденный идиот Реджи Бартлинг, которому непонятно с чего приспичило поехать в Америку. Ну, обратился ко мне по имени. Я понимал: стоит Энн узнать, кто я на самом деле, она больше и не взглянет в мою сторону. Поэтому я окинул его надменным оком и ответил: «Обознались, приятель». Бедняга уковылял, может – уже покончил самоубийством, а мы с Энн остались обсуждать столь необычное совпадение: я – двойник мерзкого Джимми Крокера! Не упустил еще нить моей истории?
Крокер, слушавший с сосредоточенным вниманием, быстро кивнул:
– Пока все понятно. Но зачем ты оказался тут, в этом доме?
– А это уже акт четвертый, я как раз к нему подхожу. Оказалось, что Энн – самая добрая девушка на земле. Она решила, что, ради Огдена, надо вырвать его из семьи, где его балуют и губят, и отвезти к ветеринару. Тот подержит мальчишку у себя, пока не вобьет в него достойные принципы. Напарником ее был Джерри Митчелл.
– Джерри!
– Которого, как ты знаешь, вчера отсюда выгнали. На его долю выпадала черная работа. Теперь его уже не используешь, и я вызвался занять его место.
– Ты что, собираешься похитить мальчишку?
– Нет. Его похитишь ты.
– Я?!
– Ну да. Вроде бенефиса, выступишь в роли, которая принесла тебе славу. Позволь объяснить дальше. Не буду вдаваться в подробности, но Огден разнюхал, что я действительно Джимми Крокер, и теперь отказывается иметь со мной дело. Сначала я обманул его, уверил, что я – профессиональный похититель, и он предложил отдать ему половину выкупа. На этих условиях он согласен, чтоб его похитили.
