Сельма Лагерлёф - Иерусалим
Дня два спустя муж потерял долото. Он всюду искал его; он зашел даже в комнатку при пивоварне. Там лежала больная старая Лиза, Барбру, сидя возле, читала ей Библию. Это была Библия больших размеров с медными застежками в толстом кожаном переплете. Муж остановился, устремив глаза на Библию. „Эта Библия, наверное, перешла к Барбру от ее родителей“, — подумал он и пошел дальше. Но в следующую же минуту он вернулся обратно и, взяв Библию из рук жены, перевернул первую страницу. Тут он увидел, что это была старинная родовая Библия Ингмарсонов, которую Карин выставила на аукцион.
— Откуда она снова взялась здесь? — спросил муж.
Жена молчала, но старая Лиза ответила:
— Разве Барбру не сказала тебе, что выкупила обратно старую Библию?
— Как, Барбру выкупила ее обратно? — переспросил муж.
— О, она сделала еще больше! — горячо проговорила старуха. — Пойди в большую горницу и загляни там в шкаф.
Муж быстро вышел из пивоварни и направился к дому. Войдя в большую горницу и, отворив шкаф, он увидел, что на полке стоят два старинных серебряных кубка. Муж взял их в руки и перевернул, чтобы по меткам на дне убедиться, что они настоящие. Барбру вошла вслед за ним и остановилась в смущении.
— У меня было немного денег в сберегательной кассе, — тихо сказала она.
Муж давно уже не был так доволен.
— Я тебе очень признателен за это, — сказал он.
После этого он гордо выпрямился и вышел из комнаты. У него было такое чувство, словно он поступил несправедливо, проявив теплые чувство к жене. Ему казалось, что ради Гертруды он не должен был выказывать ни любви, ни приязни к той, что заняла ее место.
Прошла неделя. Раз муж шел из сарая к дому, когда какой-то чужой человек отворил калитку и вошел во двор. Когда они встретились, незнакомец поклонился и спросил:
— Дома ли Барбру Свенсон? Я ее старый знакомый.
Муж каким-то чудом сразу догадался, кто этот человек.
— Ты, вероятно, Стиг Берьесон? — спросил он.
— Не думал, что меня кто-нибудь здесь знает, — сказал незнакомец. — Я тут мимо проходил, мне надо сказать Барбру пару слов. Только не говори Ингмару Ингмарсону, что я был здесь. Ему может не понравиться, что я сюда заходил.
— Напротив, я думаю Ингмар очень бы хотел повидать тебя. Он часто спрашивает себя, на кого может быть похож такой негодяй. — Муж пришел в бешенство от того, что такой человек бродит здесь и старается уверить людей, что Барбру все еще его любит.
— Не помню, чтобы меня кто-нибудь называл негодяем, — сказал Стиг.
— Ну, так самое время тебе об этом узнать, — сказал муж, размахнулся и дал Стигу пощечину.
Стиг отскочил назад, побледнел, и его охватила бешеная злоба.
— Хватит, — сказал он. — Ты сам не знаешь, что делаешь. Я хотел только попросить у Барбру немного денег.
Мужу стало стыдно за свою горячность. Он сам не мог понять, что привело его в такое бешенство, но он не хотел обнаружить своего раскаяния перед этим парнем и гневно продолжил:
— Не думай, пожалуйста, будто я боюсь, что Барбру все еще любит тебя; но, мне кажется, ты заслужил пощечину за то, что отказался от нее.
Тут Стиг Берьесон близко подошел к мужу:
— Ну, теперь я тебе скажу кое-что за то, что ты меня ударил, — прохрипел он. — Мне кажется, то, что я тебе скажу, поразит тебя больнее, чем если бы я ударил тебя кнутом. Ты, похоже, очень любишь эту Барбру, так вот знай, что она происходит из рода того самого торговца с Холма Горя.
Стиг внимательно следил, какое впечатление производят его слова на мужа; но тот только посмотрел на него с удивлением. В первую минуту муж никак не мог понять, что такого особенного связано с Холмом Горя, но потом начал припоминать историю, которую слышал еще в детстве. Наверное, ее знает и господин пастор, а именно, что все сыновья из семьи этого рода рождаются слепыми и идиотами, а дочери, напротив, красивее и умнее других девушек. Муж никогда не верил, что тут была хоть крупица правды. И начал смеяться над Стигом.
— Я тоже не верю в эту историю, — сказал Стиг, подходя ближе к мужу. — Я только хотел тебе сказать, что вторая жена Свена Персона происходила из этого рода. Весь род с Холма Горя переселился в другой приход, где никто не знал этой истории, но моя мать знала ее. Она молчала и никому не говорила, из какой семьи Свен Персон взял себе жену, пока я не собрался жениться на Барбру. Когда я обо всем узнал, то не мог уже жениться на ней, но, как человек честный, никому не сказал об этом. Если бы я, как ты говоришь, был негодяем, то всем бы разболтал об этом. Но нет, я молча переносил весь стыд и позор, какой сыпался на мою голову, и вот теперь ты ударил меня. Свен Персон, может быть, сам не знал, на ком женился, потому что жена его умерла, родив ему Барбру. А дочери из семьи Холма Горя бывают прекрасны и умны, и только сыновья родятся слепыми идиотами. Теперь ты пожнешь то, что посеял. Можешь себе представить, как я хохотал, узнав, ради кого ты бросаешь свою невесту и какой жалкий Ингмар Ингмарсон будет управлять имением после тебя! Надеюсь, что после этого ты еще долго и счастливо проживешь со своей женой.
В то время как Стиг, подойдя к мужу, злобно высказывал ему все это, тот случайно обернулся к дому. Он увидел, как за дверью мелькнул край юбки, и понял, что Барбру, увидев их во дворе, вышла в сени и слышала весь разговор. Только тогда муж встревожился и подумал: „Какое несчастье, что Барбру слышала все это! Неужели теперь случится то, чего я так боялся все это время? И это есть Божья кара, которая ожидает меня?“
В эту минуту муж впервые почувствовал, что у него есть жена, и он обязан заботиться о ней. Он заставил себя улыбнуться и притворился совершенно беззаботным.
— Хорошо, что ты мне это сказал, — теперь я, по крайней мере, не буду больше сердиться на тебя, — сказал он.
— Ага, — произнес Стиг, — так вот как ты принял мои слова!
— Ну, конечно! Или ты думаешь, что я буду так же глуп, как ты, и разобью свое счастье из-за простых предрассудков и суеверий?
— Ну, теперь мне больше не о чем говорить, — возразил Стиг. — Посмотрим, как ты запоешь через год.
— Можешь войти и поговорить с Барбру, — сказал муж, видя, что Стиг собрался уходить.
— Нет, теперь уже не нужно, — сказал Стиг.
Когда он ушел, муж сейчас же отправился домой поговорить с женой. Она ждала его в большой горнице, и, прежде чем он успел сказать хоть слово, она спокойно произнесла:
— Ингмар, ведь мы не будем верить этим бабьим сказкам! Какое ко мне может иметь отношение то, что случилось сто лет тому назад, если это вообще было.
— Так ты знала об этом? — спросил муж, не желая дать ей понять, что видел ее за дверью.
— Я, как и все, слышала эту старую историю, но до сегодняшнего дня и не предполагала, что она относится ко мне.
— Мне очень неприятно, что ты об этом узнала, — сказал муж, — но раз ты сама этому не веришь, то все остальное не беда.
Жена засмеялась и сказала:
— Да, я не считаю, что надо мной тяготеет проклятие.
И муж подумал, что редко видел женщин красивее и здоровее своей жены.
— Про тебя можно сказать, что ты здорова и душой и телом, — сказал он.
Весной у жены родился ребенок. Все время она вела себя мужественно и не выказывала никакого беспокойства. Муж часто думал, что она, вероятно, уже совершенно позабыла россказни Стига. Что же касается его, то он уже не чувствовал себя вправе жить, всецело погрузившись в свои печали. Ему казалось, что своим обращением с женой он должен дать ей понять, что не верит в будто бы тяготеющее над ней проклятие. Поэтому он старался ходить дома с веселым лицом, а не так, словно он ежеминутно ждет, когда его поразит кара Господня. Он с усердием принялся за управление поместьем и сам помогал рабочим, как делал это раньше.
— Мне не стоит ходить постоянно с несчастным видом, — думал муж, — иначе Барбру подумает, что я верю в это проклятие и горюю об этом.
Жена была счастлива, когда у нее родился ребенок — мальчик, крепкий и красивый, у него был высокий лоб и большие, светлые глаза. Она часто подзывала мужа полюбоваться на ребенка:
— Смотри, какой он крепкий и здоровый!
Муж смотрел на них в смущении, держа руки за спиной и не решаясь дотронуться до ребенка.
— Да, он совершенно здоров, — повторял он.
— А вот сейчас ты увидишь, что он зрячий, — сказала жена. Она зажгла свечу и начала водить ею перед лицом ребенка. — Видишь, как он следит глазами за огнем? — спросила она.
— Да, — отвечал муж.
Прошло несколько дней; жена встала с постели, ее отец с мачехой пришли поглядеть на ребенка. Мачеха вынула мальчика из колыбели и взвесила его на руках.
— Крупный, — сказала она с довольным видом, но сейчас же она начала рассматривать головку ребенка. — Только, кажется, голова у него великовата, — заметила она.
