Камиль Лемонье - Конец буржуа
Однажды, подъезжая к своему новому поместью, Жан-Элуа издали посмотрел на высокие башни. Золотые шпили возносились к небу. Все кругом было огорожено высокой стеной. Это была цитадель их могущества. Нет, пока стоят эти башни, Рассанфоссы будут жить, они обессмертили свое царствование этой каменной громадой, которая будет стоять здесь до скончания века. Порыв гордости охватил его с такой силой, что кровь прилила к голове, и он упал возле стен, осуществивших его мечту, у порога той крепости, куда его внесли уже мертвым.
Ренье возил с собою из города в город целый кортеж проституток. Он окружил себя самыми жалкими из них и расточал им свою язвительную иронию и свое христианское милосердие, словно некий новоявленный Христос, ядовитый и в то же время кроткий. Он с вкрадчивой нежностью подстрекал людей к убийству себе подобных, проповедовал святость разврата и величие греха, разъясняя им, что их труд служит делу всеобщего разложения, что они — пиявки, которыми лечат человечество от полнокровия. Его горб казался каким-то страшным наследием старого мира, ношей, под тяжестью которой он с неистовым смехом возвещал о наступлении новой эры, несущей с собою гибель, реки крови, разрушение городов, уничтожение старого общества во имя создания нового, которое уже поднимается из тьмы. Настанет час возмездия: дикие орды зверей с человеческими лицами, освещая свой путь факелами, сравняют с землею все, даже кладбища, сметут всю гниль, которую накопила цивилизация.
Прошли года. Мрак сгустился. На развалинах дома Рассанфоссов, в ожидании грядущего возмездия, подобно одинокой осенней мухе, все еще жужжал постаревший Ренье да столетняя Барбара сидела все так же прямо, будто каменное изваяние, положив на колени свои костлявые руки, погруженная в прошлое, глядя своими глубоко запавшими глазами, как дети и внуки падают бездыханными телами к ее ногам, которых все еще не коснулся холод смерти.
Н. Снеткова
Роман «Конец буржуа» в творчестве Камиля Лемонье
В самом начале нынешнего века, осенью 1900 года, суд бельгийского города Брюгге возбудил процесс против автора романа «В плену страсти» Камиля Лемонье. Книгу конфисковали, автора обвинили «в оскорблении общественной нравственности».
В защиту обвиняемого выступили бельгийские писатели — драматург Метерлинк и поэт Верхарн. Протест против преследования Лемонье был подписан многими писателями Франции, а некоторые из них даже приехали на суд. Новый роман Лемонье, утверждали они единодушно, — произведение талантливое и высокоморальное. Выступивший на процессе профессор риторики Дакселе заявил, что выдержки из конфискованной книги он будет читать своим ученикам, дабы развить в них нравственное чувство.
Тогда председатель суда внес неожиданное предложение прочитать здесь же, в зале, во время заседаний, вслух весь роман, все его триста страниц. Два дня длилось чтение, и Лемонье был торжественно оправдан.
Обвинения, выдвинутые против известного писателя, не были, конечно, следствием простого недоразумения. Роман «В плену страсти», как и другие произведения Лемонье, направленные против лицемерия буржуазной морали, действительно давал «добропорядочному» читателю немало поводов для негодования.
Полемика вокруг романа «В плену страсти» и весь этот процесс напоминают яростную травлю современника Лемонье, французского писателя Эмиля Золя в связи с появлением его книги «Западня» (1877) или шумный скандал, разразившийся после выхода в свет его романа «Нана» (1880).
Лемонье иногда называют бельгийским Золя. Между этими писателями действительно много общего. Сближает их принадлежность к так называемому натуралистическому направлению в литературе, завоевывавшему начиная с 60-х годов XIX века все большую популярность на Западе. В философских и эстетических взглядах Лемонье, в общей устремленности его творчества многое напоминает Эмиля Золя, что объясняется прежде всего сходством той исторической обстановки, в условиях которой они оба творили, сходством «жизненного материала», который выдвигала перед ними буржуазная действительность второй половины XIX века, и близостью волновавших обоих писателей идейно-художественных проблем.
Лемонье преемственно связан не только с Золя, которого он иногда даже «опережал» в постановке некоторых вопросов, но и с Бальзаком, Флобером и Мопассаном, — каждый из них оказал на него заметное влияние. Вместе с тем творчество Лемонье уходит своими корнями в национальное искусство Бельгии: ему близки и Шарль де Костер (1827–1879) — автор романа «Тиль Уленшпигель» (1868), и живопись знаменитых художников старой Фландрии — Босха, Брейгеля, Рубенса.
К 60-м годам прошлого века, когда начали писать Золя и Лемонье, французская литература уже насчитывала несколько столетий блестящего расцвета; в Бельгии же национальная литература еще не сложилась. И когда, двумя десятилетиями позднее, наступил ее стремительный расцвет, молодые писатели, принадлежавшие к самым разным художественным направлениям, объявили Камиля Лемонье своим отцом и предтечей. Литератор и издатель Эдмон Пикар считал, что, «вероятно, только один Лемонье олицетворяет всю бельгийскую литературу в целом. Он был ее средоточием, стволом, позвоночным столбом, осью; почти все родилось от него и все отразилось на нем». К этому можно добавить, что творчество Лемонье, писателя яркой индивидуальности и красочной манеры письма, — оригинальное, весьма своеобразное явление не только бельгийской, но и всей западноевропейской литературы.
Камиль Лемонье (1844–1913) оставил обширное литературное наследие, к сожалению, еще малоизвестное советскому читателю. Это был писатель огромной творческой энергии, его сочинения составляют более семидесяти томов: романы, сборники рассказов и новелл, очерки, статьи об искусстве и литературе, монографии о художниках, путевые заметки, монументальный труд о Бельгии, воспоминания, сказки и занятные истории для детей.
Родился Лемонье в предместье Брюсселя — Икселе. Отец его был адвокатом и свою профессию хотел передать сыну, Поэтому Камиль вынужден был изучать в университете юриспруденцию, не вызывавшую в молодом студенте ни малейшего интереса. Оставив в девятнадцать лет университет, Лемонье поступил писцом в провинциальное управление Брюсселя. В эти годы началось его увлечение живописью: окруженный конторскими книгами, он писал свои первые «Салоны» — отчеты о брюссельских художественных выставках (1863, 1866 гг.).
Вскоре Лемонье бросил службу, а после смерти отца зажил по-своему: уехал в деревню и арендовал замок Бюрно, неподалеку от Намюра. Лес, река, охота, простор и тишина — все пленяло здесь молодого литератора. Однако безденежье заставило его вернуться в столицу.
Он вновь поселился в Икселе. Иногда ездил во Францию, где сблизился со многими писателями и художниками. Он странствовал по Бельгии, совершил путешествие в Германию.
Начав литературную работу с журнальных статей, с газетных отчетов о художественных выставках, Лемонье затем обращается к другим жанрам — пишет рассказы и очерки, книги о художниках («Г. Курбе и его творчество», 1878). Лишь много позднее он становится романистом, продолжая вместе с тем писать и рассказы (сборники: «Ни рыба ни мясо», 1883; «Сожители», 1886; «Люди земли», 1889; «Жрицы любви», 1892 и др.) и книги о живописцах и скульпторах («История бельгийского искусства с 1830 по 1887 год», 1887; этюды об Альфреде Стевенсе, Адольфе Менцеле, Фелисьене Ропсе и др., 1888; работы о Константине Менье, 1904; об Анри Брекелере, 1905; Эмиле Кло, 1908).
Его первая книжка «Наши фламандцы» вышла в 1869 году. В следующем году, после франко-прусской войны, он опубликовал книгу «Седан», тотчас же переведенную на многие языки (впоследствии она была переиздана под заглавием «Бойни», с предисловием известного французского писателя Леона Кладеля).
«Седан» имел такой же широкий мировой резонанс, как «Долой оружие» Берты Зутнер или «Разгром» Золя. Скорее всего именно страстная публицистика Лемонье вдохновила Золя на создание «Разгрома». Лемонье выступил здесь как ярый противник войны и милитаризма. Потрясенный «обдуманным ужасом войны», он писал: «Только одно ненавижу я в мире — войну. Эта ненависть нерасторжимо слилась со мною, стала частицей моей души».
В том же 1870 году появились «Осенние наброски» — книга, навеянная жизнью среди лесов и полей. Через два года — сборник «Фламандские и валлонские рассказы» (с подзаголовком «Сцены национальной жизни»), в котором Лемонье обратился к фольклору своей страны, к ее истории, ее нравам и обычаям. Этот интерес Лемонье к историческому прошлому народа пробудился не случайно.
Бельгия обрела независимость лишь после революции 1830 года, и вполне естественным было стремление бельгийских писателей последующих десятилетий к созданию своей, национальной культуры. Ведущим жанром бельгийской литературы становится исторический роман. В знаменитой «Легенде об Уленшпигеле» — первом ее выдающемся произведении — далекое прошлое народа как бы связывалось с современностью и вместе с тем устремляло мысль к будущему.
