Анатоль Франс - Том 6. Остров Пингвинов ; Рассказы Жака Турнеброша ; Семь жен Синей Бороды ; Боги жаждут
— Знаю лучше вас! — отвечал господь.— Я охватываю одним взором и трудные задачи нынешних времен, и задачи времен грядущих, не менее трудные. И вот могу возвестить вам, что, когда солнце совершит еще двести сорок раз свой путь вокруг земли…
— Какой возвышенный язык! — воскликнули ангелы.
— И достойный творца вселенной! — поддержали священнослужители.
— Такие обороты речи связаны с моей старой космогонией,— заметил господь,— и если я откажусь от нее, это нанесет ущерб моей неизменности… Итак, когда солнце совершит еще двести сорок раз свой путь вокруг земли, в Риме не останется ни одного ученого, знающего латинский язык. В церквах, при пении литаний, будут взывать к святым Орихилу, Рогуилу и Тотихилу,— имена же эти, как вам известно, суть имена диавольские, а не ангельские. Многочисленные воры, желая причаститься, но опасаясь, что их заставят для прощения грехов отдать похищенное в церковь, будут исповедоваться у бродячих священников, которые, не зная ни итальянского, ни латинского языка и говоря только на своем деревенском наречии, будут ходить по городам и весям и отпускать грехи за ничтожную плату, а то и просто за бутылку вина. По всей вероятности, подобные отпущения не будут иметь к нам никакого касательства, как полученные без раскаяния и по этой причине недействительные; но крещения, весьма возможно, еще доставят нам немало забот. Священники станут до такой степени невежественны, что будут крестить младенцев «во имя отцов, сынов и святых духов» {25}, о чем сообщит не без удовольствия Луи де Поттер {26} в третьем томе своей «Философской, политической и критической истории христианства». Разрешать вопрос о действительности такого рода крещения будет весьма нелегко, ибо, если в Священном писании я мирюсь с греческим языком, далеко уступающим в изяществе языку Платона, и с латынью, отнюдь не цицероновской {27}, то все-таки не могу же я принять в качестве литургического текста полную тарабарщину! Нельзя без содрогания подумать, что такие неправильности будут допущены по отношению к миллионам новорожденных. Но вернемся к нашим пингвинам {28}.
— Ваши божественные речи, о господи, уже подвели нас снова к этому вопросу,— сказал св. Галл.— В религиозных символах и правилах, от которых зависит спасение души, форма безусловно важнее содержания, и действительность таинства зависит исключительно от формы. Следовательно, нужно только знать, была ли соблюдена форма при крещении пингвинов: да или нет? Ответ совершенно ясен.
Отцы и ученые богословы согласились со св. Галлом, но это привело их еще в большее замешательство.
— Обращение пингвинов в христианство сопряжено для них с немалыми трудностями,— сказал св. Корнелий.— Ведь этим птицам надо будет заботиться о своем вечном спасении. Как же они могут его достигнуть? Птичьи нравы во многих отношениях противоречат предписаниям церкви. А у пингвинов нет разумных оснований эти нравы изменять. То есть, я хочу сказать, пингвины недостаточно разумны, чтобы стать благонравными.
— Они не могут измениться,— сказал господь.— Этому препятствуют мои предначертанья.
— А вместе с тем,— продолжал св. Корнелий,— будучи крещены, они теперь отвечают за свое поведение. Оно станет отныне хорошим или дурным, достойным похвалы или порицания.
— Да, именно так стоит вопрос,— сказал господь.
— Я вижу один только выход,— сказал св. Августин.— Пингвины пойдут в ад.
— Но ведь у них нет души,— возразил св. Ириней {29}.
— Досадно,— со вздохом сказал св. Тертуллиан {30}.
— Что и говорить! — согласился св. Галл.— Приходится признать, что праведный Маэль, ученик мой, в слепом рвении своем, создал для святого духа немалые трудности богословского характера и погрешил против порядка совершения таинств.
— Легкомысленный старик! — воскликнул, пожимая плечами, св. адъютор Эльзасский.
Но господь укоризненно взглянул на адъютора и сказал ему:
— Позвольте, позвольте! Ведь святой Маэль, в отличие от вас, блаженный муж, не наделен дарованным свыше знанием. Я недоступен его лицезрению. Он обременен старческими немощами, наполовину глух и на три четверти слеп. Вы слишком суровы к нему. Но признаю, положение в самом деле весьма затруднительно.
— К счастью, это трудность преходящая,— сказал св. Ириней.— Пингвины получили крещение, но их будущие птенцы не получат его, так что ошибка затрагивает лишь нынешнее поколение.
— Не говорите так, сын мой Ириней,— поправил его господь.— Законы, устанавливаемые естествоиспытателями на земле, допускают возможность исключений, ибо они несовершенны и не вполне соответствуют природе вещей. Но законы, установленные мною, совершенны и не терпят никаких исключений. Надлежит решить участь крещеных пингвинов таким образом, чтобы ни в чем не нарушить божественных законов и десяти заповедей, а равно и предписаний моей церкви.
— Господи, даруйте им бессмертную душу,— предложил св. Григорий Назианзин {31}.
— Увы, господи, что им делать с нею? — вздыхая, заметил Лактанций {32}.— Ведь нет у них приятного голоса, чтобы воспевать вам хвалу. Они не в состоянии будут совершать святые таинства.
— Они, конечно, не будут соблюдать божественного закона,— поддержал св. Августин.
— Они не в состоянии будут соблюдать его,— сказал господь.
— Не в состоянии,— повторил св. Августин.— И если вы, господи, в великой мудрости своей, вдохнете в них бессмертную душу, они пойдут в огнь вечный, согласно с вашими благими предначертаниями. И таким образом верховный порядок, нарушенный этим старым камбрийцем, восстановится.
— Вы предлагаете мне верное решение, сын Моники {33}, вполне согласное с моей мудростью,— сказал господь.— Но оно не удовлетворяет моего милосердия. А я, хоть и неизменный в своей сущности, с течением времени все более склоняюсь к кротости. Чтобы почувствовать эти изменения в моем характере, достаточно сравнить Ветхий завет с Новым {34}.
Так как прения затянулись, не внося в вопрос никакой ясности, и блаженные мужи обнаруживали склонность повторять все одно и то же,— решено было обратиться за советом к св. Екатерине Александрийской {35}. Так обычно поступали во всех затруднительных случаях. Св. Екатерина при земной жизни своей поставила в тупик пятьдесят ученейших богословов. Она одинаково хорошо знала как Священное писание, так и философию Платона и владела искусством риторики.
Глава VII
Совещание в раю
(Продолжение и окончание)
Святая Екатерина явилась на совещание в венце, украшенном изумрудами, сапфирами и жемчугом, и в платье из золотой парчи. Сбоку она держала пылающее колесо — подобие того, которое осколками своими поразило ее мучителей.
Господь спросил ее мнения, и она сказала следующее:
— Господи, чтобы разрешить задачу, милостиво предложенную мне вами, я не стану подвергать разбору нравы животных вообще и птиц — в частности. Я позволю себе только обратить внимание ученых богословов, исповедников и священнослужителей, здесь собравшихся, на то обстоятельство, что между человеком и животным нет резкого разделения, поелику существуют чудовища, совмещающие в себе эти два начала. Таковы химеры — полунимфы и полузмеи; таковы три горгоны; таковы козлоногие; таковы сциллы и сирены, поющие на море. Ведь у последних грудь женская, а хвост рыбий. Таковы и кентавры: они до пояса — люди, а ниже — лошади. Это благородные чудовища. Вам, конечно, известно, что один из них, ведомый лишь собственным своим разумом, достиг вечного блаженства, и порою можно видеть, как он круто выгибает доблестную грудь свою среди золотых облаков. За свои земные труды кентавр Хирон удостоился быть причисленным к лику блаженных. Он был воспитателем Ахиллеса; и этот юный герой, выйдя из-под начала кентавра, провел два года в девичьих одеждах {36}, среди дочерей царя Ликомеда. Он разделял с ними игры и ложе, не дав повода хотя бы на мгновение заподозрить, что он не юная дева, подобная им. Хирон, воспитавший его столь добродетельным,— единственный праведник, если не считать императора Траяна {37}, достигший славы небесной соблюдением одного только естественного закона. А ведь он был лишь наполовину человек.
Полагаю, этим примером я доказала, что можно достигнуть вечного блаженства, обладая хоть частью человеческого тела, лишь бы это была часть благородная. И неужели то, чего достиг кентавр Хирон даже без обновляющей силы крещения, будет недостижимо для крещеных пингвинов, если только превратить их в полупингвинов-полулюдей?! А посему умоляю вас, господи, даровать пингвинам старца Маэля человеческую голову и стан, дабы они могли достойным образом воздавать вам хвалу, и наделить их бессмертными душами, однако лишь небольшого размера.
