Артур Дойл - Тайна Колверли-Корта
Она не стала ждать ответа и, резко распахнув дверь, вошла в дом. Комната была перегорожена тяжелой темной занавесью. Когда она отодвинула ее в сторону, я увидела, что прямо у окна стоит низкая кровать, ярко освещенная горящим камином, и на кровати лицом к нам лежит очень пожилая женщина. Глаза ее были закрыты, и я, было, подумала, что она мертва. Я уже готова была броситься к женщине, дремавшей у камина, но тут мадам Марджери открыла глаза и посмотрела на Джудит. Она хотела что-то сказать, видимо, поблагодарить ее за то, что она снова пришла, но слов ее нам не было слышно. Глухая женщина поднялась и почтительно встала рядом с нею. Джудит тихим, но решительным голосом произнесла:
— А теперь, когда вы лежите на своем смертном одре, еще раз скажите мне то, что вы уже не единожды говорили мне прежде. Бог вам судья, но расскажите мне все, как на духу.
— Я могу сказать лишь то же самое, — ответила Марджери. — Все в руках Божьих, и вы, Джудит, — не дитя леди Макуорт. Я собственными глазами видела ее ребенка мертвым, а кто вы, я не знаю.
Тогда Джон вышел вперед и громко произнес:
— Вы знаете меня, Марджери. Я пришел сюда услышать то, что вы только что сказали. Я записал это как ваши предсмертные слова: Джудит — не ребенок леди Макуорт — тот единственный ребенок, рожденный ею в Лондоне.
— Да, тот ребенок умер, — твердо ответствовала умирающая. — Мне было заплачено пятьдесят фунтов, чтобы я могла достойно похоронить его.
Потом она глубоко вздохнула и начала читать молитву, слова которой растаяли в воздухе за секунду перед тем, как она скончалась. Теперь глухая была подле самой кровати. Она отнеслась к происшедшему очень спокойно, сказав, что старая Марджери итак протянула дольше, чем она сама ожидала, поскольку не рассчитывала дожить до Рождества.
— Я пошлю за миссис Дженкинс, — сказала Джудит, вытирая слезы. И мы вышли из коттеджа.
Джон поднял меня с колен — потому что я не могла заставить себя смотреть на последние минуты старой женщины стоя — и сказал:
— Останься с Джудит. Я отправляюсь прямо к твоему отцу.
Слова его потрясли меня — отправляется прямо к моему отцу! — я вздрогнула, словно не он произнес их, а тот голос в ночи. Не в силах вымолвить и слова, я посмотрела ему в глаза.
Джудит вернулась с миссис Дженкинс, которая вошла в коттедж, оставив нас стоять в лунном свете, освещавшем сейчас все чуть ли не с яркостью солнечного.
— Я могу дойти до станции пешком и успею на лондонский поезд, который отправляется через час. Джудит, я еду прямо к нашему кузену Роджеру; он просто должен обо всем этом узнать немедленно, — сказал Джон.
— И скажи ему, — попросила Джудит, — что впервые я услышала это от мадам Марджери, которой носила в госпиталь цветы и фрукты — о чем он знает, в тот самый день, когда разорвала помолвку с майором Греем. Это и было настоящей причиной разрыва. Но и тогда она сказала мне не больше, чем сегодня. Хирург, которого я так и не нашла, по ее словам, знал больше. И я ничего тогда не сказала Роджеру, потому что было так трудно поверить, что это правда. Трудно в самом деле поверить в дурное, если это касается той, кого столько лет любила, как родную мать.
— Ах, — продолжала она, — ведь именно утрата ее и мысль о том, что она была способна совершить такое, разрывает мне сердце! А эта свадьба, с помощью которой она хотела исправить совершенное злодеяние? — она же провалилась! Скажи Роджеру, что не утрата столь милого дома так угнетает меня, а потеря матери, и более чем потеря: знание о преступлении, совершенном ею — вот что всегда приводило меня в отчаяние. Без сегодняшнего признания на смертном одре, я бы никогда не смогла полностью поверить старой Марджери. Скажи Роджеру, что теперь я ей верю. Но только не мне обвинять в чем-либо леди Макуорт. Я так ее люблю… — О, я теперь не просто безродная сирота, все намного хуже!
Она пошла к дому, а Джон, крепко сжав мне руку и оделив меня тысячью нежных обещаний, читавшихся в его взоре, перепрыгнул через невысокую ограду, отделявшую садик от дороги, и исчез. Я быстро подошла к Джудит и пошла вместе с ней. До самого дома мы молчали. Двое слуг стояли в дверях, и, проходя мимо, Джудит сказала им:
— Мистер Макуорт уехал в Лондон. Он пошел на станцию пешком. Спокойной ночи!
Мы вместе поднялись наверх, и она остановилась у дверей, ведших в мою комнату; я почувствовала, что не могу просто так оставить ее одну в такую минуту.
— Позвольте мне пойти с вами, — сказала я. — Я только загляну к тетушке Джеймс.
Джудит улыбнулась и, поставив свечу на столик рядом с собой, приготовилась ждать. Я нашла тетушку бодрой и как всегда веселой у камина в ее комнате.
— А, вот и ты, беглянка! — воскликнула она. — Где же ты была?
— Я здесь, только что вернулась! — ответила я.
— Тогда ложись и быстро засыпай, — сказала она.
Я поцеловала ее и быстро вернулась к Джудит. Ее комната была неподалеку. Там ждала Бэйнс, но мы отослали ее спать.
Комната Джудит больше походила на гостиную, нежели на спальню. В ней было много книг и картин, в углу стояла невысокая кровать, а вся мебель была обтянута розовым бархатом и украшена золотистыми шнурами. Напротив камина стояли глубокое кресло и мягкий диван. Словом, комната выглядела как типичное обиталище старой девы-хозяйки замка, в котором она безвыездно проводит в раздумьях большую часть жизни. Но раздумья Джудит были самого незавидного свойства, и мое сочувствие ей было связано с сожалением о ее прошлом, удивлением настоящим и непонятным опасением за будущее. Мы сидели в грустной задумчивости у огня и не обменялись за все это время ни единым словом. Часы тикали, отсчитывая минуты и сообщая о количестве прошедших чередою часов. Джудит держала меня за руку, порой поглаживая ее и глядя мне в лицо странно-задумчивыми глазами, точно хотела из моего взгляда узнать, что я думаю и не изменились ли наши отношения из-за того, что я теперь узнала. Я улыбалась ей, пока она не начинала отвечать мне улыбкой, но мы почти не разговаривали вплоть до той минуты, когда часы пробили четыре склянки; тогда она сказала:
— Джон уже встретился с вашим отцом. Думаю, он отправился туда прямо с вокзала. Я уверена, он не стал ждать и поднял его с постели.
— Конечно, он не станет ждать, — подтвердила я.
— Тогда я могу теперь передохнуть. Я совсем выбилась из сил, — добавила она.
Тут я наконец встала и вышла из комнаты. На цыпочках я прошла в свою комнату и легла спать. Наутро — это был сочельник — я снова пришла к ней. Она крепко спала. Подле нее стояла леди Макуорт.
— Джудит говорила со мной, — сказала леди Макуорт, вертя в руках маленький пузырек с надписью «настойка опия». — Она сказала мне, что вынуждена была принять вот это. Ей в последнее время часто приходилось это делать.
Наверное, я выглядела испуганной, потому что леди Макуорт тут же прибавила:
— По совету врача, моя дорогая.
Потом она продолжила:
— Джудит хотела, чтобы вы сегодня вместо нее раздавали благотворительные подарки. Не отказывайтесь, дитя мое. Вы, как невеста Джона, будете сегодня всем здесь распоряжаться…
Я перебила ее:
— Нет, леди Макуорт.
— Ну что же, ну… как знаете, — растерянно проговорила она. — Я уже просто не знаю, что делать.
— О, нет, нет, леди Макуорт, ради Джудит я готова на все, — решительно сказала я, — только побудьте со мной рядом и покажите, что надо делать.
Она поцеловала меня и вывела из комнаты. Джудит так и не проснулась.
В этот день я поступала так, как мне велели, и все вокруг расспрашивали меня об отце и наговорили о нем много хорошего и благословляли его имя.
Как раз когда я уже собиралась итти спать, то есть около одиннадцати, ко мне пришла Джудит. Она была одета так, точно собиралась уходить куда-то.
— Пойдемте со мной, — сказала она. — Посмотрим на свечи в церкви. Я попробую молиться. Очень люблю встречать рождественское утро в церкви.
V. Тайна раскрыта — тайна сохранена!
Рождественское утро! За час, пока нас не было, дом буквально преобразился, вступая в свой новый день. Наверное, слуги уже все приготовили к торжествам и потратили много сил на то, чтобы расставить все по местам, В этот год рождественские подарки природы в Колверли были особенно обильны. Оттепель пришла вовремя. Иней сверкал всеми цветами радуги на ветвистых оленьих рогах и старинных шлемах, развешанных по стенам в холле. Джудит улыбнулась и указала мне на них, когда мы проходили мимо. Ее комната, куда мы пришли, вся сверкала, словно покой во дворце Снежной Королевы. Я не могла скрыть своего изумления и восторга.
— Ах, — сказала она, — они сделали это нарочно ради меня. С каждым годом Рождество все богаче и красивее, чем в предыдущий раз. Все просто из кожи вон лезут, чтобы доставить мне радость. Но я могла бы стать счастлива в один миг, если бы она — вы знаете, кого я имею в виду — если бы она призналась в своем грехе, покаялась и помогла бы мне изгнать зло из этого дома. Все эти годы, вплоть до вчерашнего дня, я все надеялась, что это — неправда. Но бедная женщина не стала бы лгать перед смертью. И что теперь предпримет ваш отец, Мэри? Ведь все здесь принадлежит ему, и он вправе передать это вам. Я так мечтала вас увидеть. И я могла бы полюбить вас, как мать, но это уж позади, и ответственность за все лежит на леди Макуорт: она знала, и ни разу не предалась печали. Она перенесла все утраты гораздо лучше, чем я. Мне страшно даже подумать, какой она человек на самом деле. И я все равно люблю ее! Когда меня не станет, постарайтесь заменить ей меня, ведь все эти годы она так меня любила. Когда меня не станет…
