Пэлем Вудхауз - Том 3. Лорд Аффенхем и другие
Вошел невысокий плотный человек средних лет. С первого же взгляда Джордж силился и не мог вспомнить, где он его видел. А ведь точно видел! Наконец он вспомнил: это садовник, которому тогда, в замке, он передал записку для Мод. С толку сбили заметные перемены в его облачении. Когда они впервые встретились, на нем была неопрятная садовая одежда. Теперь же, надев, по-видимому, свой выходной костюм, он выглядел занятно франтоватым. Право же, встретив его в аллее, можно было принять его за добропорядочного соседа.
У Джорджа запрыгало сердце. Влюбленный — вечный оптимист, и он не мог придумать иной причины для прихода этого человека в коттедж, кроме одной — ему поручено передать записку от Мод. Урвав у счастья секунды, он поздравил себя с обретением такого великолепного посредника. Очевидно, садовник из старых, преданных слуг, о которых пишут в книгах — верный, доброжелательный, надежный, готовый на все ради «маленькой мисси (благослови, Господи, ее душу»). Может быть, он еще качал Мод на коленях и с собачьей привязанностью следил за ее детскими забавами. Джордж приласкал гостя взглядом и поискал в кармане надлежащее вознаграждение.
— Доброе утро, — сказал Джордж.
— Доброе утро, — ответил садовник.
Придира сказал бы, что говорил он грубовато и без радушия. Но в том и таится прелесть этих преданных слуг. Это их конек — намеренно скрыть золотое сердце, принимая строгую и отчужденную манеру, И, заметьте, «Доброе утро», не «Доброе утро, сэр». Нарочитая независимость, подобающая свободному человеку. Джордж старательно прикрыл дверь и заглянул на кухню. Миссис Платт ушла. Все в порядке.
— Вы принесли записку от леди Мод?
Несколько мрачноватое выражение лица сменилось выражением суровым.
— Если вы имеете в виду мою дочь, — сказал гость ледяным тоном, — то вы ошиблись.
В последние дни Джордж не был чужд потрясений и даже свыкся с ними, но это, последнее, совершенно потрясло его.
— Прошу прощения? — сказал он.
— И правильно делаете, — отвечал граф.
Джордж сглотнул раз и другой, стараясь ослабить странную сухость во рту.
— Вы — лорд Маршмортон?
— Да.
— Боже правый!
— Вы удивлены?
— Нет, ничего, — пробормотал Джордж. — Вы, по крайней мере… я хочу сказать… Просто вы очень похожи на одного садовника у вас в замке. Я… вы, конечно, сами замечали.
— Садоводство — мое хобби.
— Значит, это были вы…
— Я.
Джордж сел.
— Тут надо подумать, — сказал он.
Лорд Маршмортон остался стоять. Он сурово покачал головой.
— Ничего не выйдет, мистер… Я не знаю вашей фамилии.
— Бивен, — сказал Джордж, радуясь, что в этой душевной буре он еще не забыл ее.
— Не выйдет, мистер Бивен. Это нужно прекратить. Я говорю о странной связи между вами и моей дочерью. Ее надо кончить немедленно.
По мнению Джорджа, эта связь вряд ли начиналась, но он промолчал.
Лорд Маршмортон продолжил речь. Леди Каролина велела ему быть предельно суровым, и его решимость придавала речи ту строго отмеренную суровость и тщательность, которые отмечали его нечастые выступления в Палате лордов.
— Я не хотел бы судить слишком строго. Молодость — романтический период, когда сердце преобладает над разумом. Я и сам был когда-то молод…
— Вы и теперь молоды, — сказал Джордж.
— А? — вздрогнул лорд Маршмортон, от приятной неожиданности теряя нить рассуждений.
— Вам не дашь больше сорока.
— Ну, что вы, что вы, мой мальчик… то есть, мистер Бивен.
— Честно, не дашь.
— Мне сорок восемь.
— Расцвет жизни.
— По-вашему, я не выгляжу на столько?
— Ни в коем случае.
— Ну, ну. Кстати, как у вас с табаком, мой мальчик? Я забыл дома кисет.
— Вот там, у вас под локтем. Недурен. Купил в деревне.
— Я курю такой же.
— Интересное совпадение.
— Необычайное.
— Спичку?
— Спасибо, у меня есть.
Джордж тоже набил трубку. Все это уже походило на встречу друзей.
— О чем я говорил? — сказал лорд Маршмортон, выпуская уютное облако. — Ах, да. — Он вынул трубку изо рта, чуть-чуть смущенно. — Да-да, именно так.
Наступило неловкое молчание.
— Вы и сами должны понимать, насколько это невозможно.
Джордж покачал головой.
— До меня, может быть, медленно доходит, но я не понимаю.
Лорд Маршмортон припомнил часть из того, что его сестра велела сказать.
— Во-первых, что нам о вас известно? Вы совершенно чужой человек.
— Ну, мы все как-то быстро знакомимся друг с другом, правда? Только что я встретил на Пиккадилли вашего сына, мы поговорили, и вот вы уже наносите мне добрососедский визит.
— Это не совсем визит…
— Но вышло-то именно так.
— И потом, понимаете… Мы — древний род. Маршмортоны были в Бэлфере еще до войны Алой и Белой розы.[18]
— Бивены были в Бруклине еще до подземки.
— Прошу прощения?
— У меня тоже всякие предки. В Бруклине надо глубоко копать, если хочешь что-то найти.
— Никогда не слыхал о Бруклине.
— А о Нью-Йорке слыхали?
— Разумеется.
— Один из районов.
Лорд Маршмортон снова запалил трубку. Разговор уходил в сторону от основной темы.
— Это совершенно невозможно.
— А почему?
— Мод такая молодая.
— Естественно. Она — ваша дочь.
— Слишком молода, чтобы знать, чего она хочет, — настаивал лорд Маршмортон, усилием воли подавляя чувства, вызванные замечанием Джорджа. Он думал о том, что этот чрезвычайно приятный молодой человек сильно осложняет ему жизнь. Совершенно же обескураживало то, что они вдвоем составляли отменную компанию — лучшую, по сути дела, чем все, что граф мог припомнить в последние годы своей довольно одинокой жизни. — Сейчас она, конечно, воображает, что безумно влюблена в вас. Это абсурд.
— И не говорите, — сказал Джордж. Лишь благодаря тому, что все приходили в его коттедж, чтобы сообщить, как Мод его любит, ему удавалось избавиться от мысли, что случай его — совершенно безнадежный. — Это невероятно. Это — чудо.
— Вы — романтический молодой человек, и сейчас вам кажется, что вы влюблены в нее.
— Нет, — такую подачу Джордж упустить не мог, — тут вы неправы. Что до меня, никаких «сейчас» и «кажется». Я действительно влюблен в вашу дочь. С того самого момента, как впервые увидел ее. И навсегда. Она — единственная девушка на свете.
— Чушь и чепуха.
— Ничуть не бывало. Голый, абсолютный факт.
— Вы так недолго ее знаете.
— Для меня достаточно. Лорд Маршмортон вздохнул.
— Вы расстраиваете все на свете.
— Все на свете расстраивает меня.
— Вы причиняете массу неприятностей.
— Как и Ромео.
— А?
— Я говорю — как Ромео.
— Какие такие Ромео?
— Что до любви, я там, где он и не ступал.
— Да одумайтесь вы!
— Куда уж больше!
— Мне бы хотелось показать вам свою точку зрения…
— Вижу я вашу точку. Расплывчато, но вижу. Понимаете, моя занимает весь передний план.
Они помолчали.
— Тогда я боюсь, — сказал лорд Маршмортон, — что нам придется оставить все как есть.
— Пока не сможем изменить к лучшему.
— Тогда давайте бросим это.
— Давайте.
— Но вы поймите, я сделаю все, что в моих силах, чтобы порвать эти прискорбные отношения.
— Я понимаю.
— Прекрасно.
Лорд Маршмортон кашлянул. Джордж взглянул не него в некотором удивлении. Он считал беседу законченной, но собеседник не двигался с места. У фафа явно было что-то на уме.
— И еще… хке… еще одно, — сказал лорд Маршмортон и снова кашлянул. Он глядел смущенно. — М-да… еще одно, — повторил он.
Причина посещения была двоякая. Во-первых, так велела леди Каролина, и этого, казалось бы, хватит. Но нет, особенную важность придавал визиту печальный инцидент, о котором он узнал лишь нынче утром.
Как мы помним, Билли Дор сказала Джорджу, что старик садовник, с которым она так подружилась, записал ее имя и адрес, чтобы выслать ей розы. Клочок бумаги, на котором это было записано, пропал. Лорд Маршмортон с самого завтрака искал его, но безуспешно.
Билли Дор произвела на лорда Маршмортона неизгладимое впечатление. Она принадлежала к тому типу, с которым он никогда не сталкивался, и он находил его в высшей степени приемлемым. Окончательно она покорила его тем, что разбиралась в розах и считала их разведение достойным делом. Никогда еще на своей памяти не встречал он девушку столь разумную и столь очаровательную, а потому — с особым нетерпением ожидал новой встречи. И вот, какая-то не в меру ретивая служанка, занимаясь, по их несносной привычке, уборкой, уничтожила единственное свидетельство, по которому ее можно найти.
После того, как это обнаружилось, надежда не сразу забрезжила снова. Только тогда, когда он оставил бесплодные поиски, до него дошло, что Билли Дор впервые появилась в компании Джорджа. Значит, единственное связующее звено между ним и ею — именно Джордж.
