Любовь Овсянникова - Побег аферистки
А сначала он волновался, узнав, что им с Татьяной достались билеты в разные вагоны. Но вот Татьяна привела его на место, познакомилась с попутчиком, посидела с ними немного и пошла к себе — дорога длинная, пусть отдохнет. Ей еще хватит беготни по Москве, как только они туда приедут. Ведь надо будет где-то остановиться, день-два освоиться, а потом ехать туда и сюда, в частности, к Коростелину Михаила Светозаровичу на консультацию по поводу его глаз. И если им скажут, что есть смысл бороться за восстановление зрения, то он должен решаться на операцию, а Татьяна должна позаботиться, чтобы хватило денег. Потом Татьяну прооперируют в клинике Эдмонда Германовича, а ему, может, к тому времени уже зрячему, там устранят следы ожогов, оставшихся на лице. Короче, программа была насыщенной.
— Не волнуйтесь, я сам когда-то был в подобном положении, — приказывал сосед по купе, когда Игорь Свиридович благодарил его за очередную услугу. — Мне люди помогали, и я вам помогу, доеду с вами прямо до места.
Игорь Свиридович радовался, что поездка началась так удачно, и усматривал в этом добрый знак. А потом вдруг насторожился, будто его кольнуло иглой, — что-то в последнее время ему слишком часто везет, слишком гладко все идет, несмотря на наезд бандитов и пожар. Возникшие неприятности как-то объясняются, а это везение — нет. Так не бывает.
— Когда, вы говорите, вам люди помогали? У вас тоже были проблемы со зрением? — настороженно спросил он у соседа. — Как, кстати, вас зовут?
— Олегом Владимировичем зовут, — отрекомендовался попутчик. — Для вас просто Олег.
Игорь Свиридович тоже назвал свое имя, хотя и понимал, что спутник его уже знает, услышав от Татьяны.
— Когда-то я немного воевал, был ранен, — продолжал Олег Владимирович.
— Где воевали?
— На Северном Кавказе, точнее — вблизи Кадорского ущелья.
— Как вы с Украины туда попали? Вы военный?
— Нет, я… — Олег замялся.
— Говорите, все равно скоро придут таможенники и пограничники и обо всем вас спросят, — сказал Игорь Свиридович.
— Вы правы, — засмеялся Олег. — Итак, я врач.
— А-а, значит, вас ко мне Татьяна приставила? — догадался Игорь Свиридович.
— Не совсем так. Она узнала, что я собираюсь ехать в Москву, чтобы ходатайствовать об инвалидности. Имея русское подданство…
— Откуда вы ее знаете?
— Я работаю в Синельниково врачом скорой помощи. Образно говоря, это я вытягивал ее из-под маршрутки, когда она попала в аварию.
— Спасали?
— Ну, она была не в таком состоянии, чтобы спасать в прямом смысле слова, просто оказал квалифицированную помощь на месте аварии. А вот за ее чемоданом и сумочкой приглянул. Видите ли, у нее с собой было много денег. А теперь как случается? Куда-то поделились в суете… А мне жалко стало девушку — попала в беду да еще и без денег останется. Вот и проследил, чтобы ее вещи в больнице осмотрели и оформили по всем правилам, чтобы не украли.
— Как же вы попали на войну? — напомнил Игорь Свиридович о своем вопросе.
— Попал, собственно, не на войну, а был вблизи вооруженной передряги. Но мне и того хватило. Я закончил Воронежский мединститут и добровольно взял направление на работу в горную Чечню. Романтика! Эта неосмотрительность наподобие той, что проявил Сергей Бодров, когда повез съемочную группу фильма «Связной» в Геналдонское ущелье Северной Осетии, где на нее со стометровой высоты свалился ледник Колка, разогнавшись до скорости сто пятьдесят километров в час. И как известно, он подмял под себя девятнадцать людей, а с ними и Сергея Бодрова-младшего, народного любимца, — Олег хмыкнул со снисходительностью к самому себе. — Короче, мы с Татьяной Ивановной после ее выздоровления подружились. Вот она и воспользовалась возможностью. Говорит, я вам помогу в столице с жильем, а вы присмотрите за Игорем Свиридовичем, а заодно и за его лечением, вы же специалист. И считаю, вам не следует на нее обижаться, так как это мудро. И со временем она вам все равно бы это сказала. Кто лучше специалиста проследит за больным? Никто. А мне не обидно — поверьте, на свете не так много добра, чтобы от него отказываться. А вы тоже воевали? — вдруг спросил Олег.
— Откуда вы взяли?
— К сожалению, мне пришлось много видеть людей, получивших повреждения при взрывах. Как вы думаете, как врач я в состоянии понять, что у вас случилось с глазами?
Игорь Свиридович только нервно заелозил на сидении и ничего не ответил, тем не менее понял, что от искреннего разговора не открутиться. По крайней мере врачу, который возьмется за операцию, он вынужден будет хотя бы схематично рассказать, где и как потерял зрение.
5
В конце концов поезд погрузился в покой — позади остался Харьков и все расположенные недалеко за ним искусственные преграды, откуда набегали ретивые слуги суверенитетов, чтобы мордовать людей. Пассажиры укладывались спать. Игорь Свиридович, который подремывал еще с вечера, теперь не мог понять, спит он и видит сон или все происходит на самом деле.
Они только что выехали из небольшого поселка Шатой, где останавливались на ночлег в довольно запущенном отеле, больше похожем на дом колхозника, которых в наших краях полно вблизи овощных рынков, и ехали дальше на юг. К цели их поездки — историко-археологического музея-заповедника в Итум-Кале — оставалось добираться не больше тридцати километров. Учитывая, что дорога имела твердое покрытие и была не очень загружена транспортом, они планировали за один день познакомиться там со всеми выдающимися памятками и возвратиться назад в Шатой, где оставили за собой комнату еще на одну ночь.
За ближайшим холмом к ним в купе постучали, радушный мужской голос попросил его выйти и показать документы.
— Куда едем? Что везем? Откройте багажник, — командовал постовой.
Игорь Свиридович никак не мог сообразить, как этот мужик оказался в их поезде, а потом плотнее сомкнул веки и погрузился в настоящий сон. Но спал тревожно, часто вздрагивал и дергался, будто спотыкался или отскакивал от какой-то ямы. Не удивительно — тяжелые воспоминания не отпускали его от себя, а после разговора с Олегом и проверок на границах он переволновался, и теперь призраки прошлого настигали его во сне.
Беспокоила также молодость, как всегда в таком возрасте. Но тут у него все так совпало… — то ли время проглотило его молодость, то ли она сама забрела не туда.
Время его молодости было поистине странным — короткий промежуток между тем, что отмирало, и тем, что взрывообразно шло на смену. С одной стороны, из-под ног людей еще не выбили твердую основу и не задавили их петлей лживой демократии, а с другого, — люди ощутили перемены и, конечно, как всегда, с радушием встречали их и надеялись, что перемены принесут улучшения. Уже можно было говорить все и за это еще не стреляли в спину. Такое время не могло продолжаться бесконечно.
Они с женой, кажется, понимали это и потому выписывали почти десяток наименований «толстых» литературных журналов и популярных изданий, которые стали доступны после долгих лет дефицита на интересную периодику — просто при социализме читали все, и читали хорошую литературу, а теперь далеко не у всех было на это время, да и читали люди всякую развлекательную дрянь.
Да… тогда в их окружении каждый новый номер «Москвы» или «Нового мира» прочитывался от корки до корки. Они с молодым воодушевлением вникали в полемику между двумя лагерями, на которые тогда разбились публицисты, писатели, весь литературный мир, а может, и весь народ, — кто-то спешил довериться доброму дяде Сэму, который сыпал обещаниями, а кто-то призывал не отказываться от отцов, на глазах поверженных и нищавших. Потом живо, заинтересованно и долго в коллективах обсуждали прочитанное. Они с женой тоже были такими же, за тем исключением, что не очень доверяли искренние мысли даже бывшим друзьям-товарищам. Молодцы, что еще скажешь?
И вот одно из типичных противоречий: с одной стороны, они видели перемены, бурление событий, участвовали в них, но параллельно, с другой стороны, ими безраздельно владела инерция старого образа жизни. Поведение, вкусы, привычки, традиции, вообще восприятие действительности, отражающееся на поступках, — все это опиралось на старую мораль и вчерашние ценности. Они даже не подозревали, что эти столпы тоже крушились и менялись сейчас в их мире, заменялись на колышущиеся, неуловимые, лживые фантомы. Логика, история и философия прежних веков в их представлении казались настолько прочными, что им ничто не могло повредить, казались настолько незыблемыми, что могли выдержать любые молодые заблуждения. А оно же не так было…
Получив после многолетней работы без отдыха законный месяц отпуска, они решили поехать «дикарем» по Северному Кавказу, чтобы увидеть и пофотографировать редкие в туристическом значении места. Отправлялись не одни — с ними ехала еще одна супружеская пара, коллеги по работе: Махрик и Тамара Нохчиевы, желающие посмотреть родину Махриковых предков. Если честно, то именно Махрик и предложил им выбрать и осуществить именно этот маршрут. А что — купить новую шикарную «Волгу» и ездить поездом? Или продолжать валяться на морском пляже, в то время как купленная красавица-машина будет стоять на приколе? Да это же смешно!
