Кнут Гамсун - Соки земли
Варвара только и ответила:
– Да, да, как вам будет угодно!
Следующие за этим дни Варвара прожила дома, у родителей. Но там ей нельзя было оставаться. Мать, правда, торговала теперь кофеем, и к ней приходило много народу, но Варвара не могла на это прожить, а может, у нее были и другие веские причины желать прочного положения. И вот, сегодня она вскинула на спину узел с платьем и пустилась в путь. Теперь все зависит от того, примет ли ее Аксель Стрем! Но она устроила так, что в прошлое воскресенье их огласили в церкви.
Льет дождь, дорога грязная, но Варвара идет. Вечереет, но так как до дня Святого Олафа далеко, еще светло. Бедняжка Варвара, она не жалеет себя, она идет за своим делом, и ей надо идти в определенное место и начинать очередную борьбу. Собственно говоря, она никогда не жалела себя, никогда не линилась, зато она и красива и тонка станом. У Варвары быстрое соображение, и она часто пользуется им на собственную погибель, но чего же иного можно ожидать? Она научилась перебиваться из кулька в рогожку, но сумела сохранить много хороших качеств, смерть ребенка для нее ничто, но живому ребенку она способна дать конфетку. Потом у нее замечательный музыкальный слух, она чувствительно и верно тренькает на гитаре и поет сипловатым голосом, ее очень приятно и чуть-чуть грустно слушать. Нет, жалеть себя так мало, что давно уже выбросила всю себя за борт и не замечает при этом никакой потери. Изредка она плачет, и сердце у нее разрывается над тем или иным случаем в ее жизни; так полагается, это от песен, которые она поет, это говорит в ней поэзия и милый дружок, она обманывала этим и самое себя и многих других. Будь у нее сегодня с собой гитара, она нынче же вечером поиграла бы Акселю.
Она подгоняет так, чтобы прийти попозже, и когда входит во двор, в Лунном все тихо. Ага, Аксель уже выкосил двор и убрал часть сена! Она соображает, что Олина по старости лет, наверное, спит в горнице, а Аксель – на сеновале, где когда-то спала она сама. Она подходит к знакомой двери, волнуясь, как вор, потом тихонько окликает: – Аксель!
– Что это! – сразу отвечает Аксель.
– Ничего, это только я, – говорит Варвара и входит. – Пожалуй, ты не пустишь меня ночью? – говорит она.
Аксель смотрит на нее:
– А, так это ты, – говорит он, наконец. – Куда ты собралась?
– Это зависит прежде всего от того, нужна ли тебе помощница на лето, – отвечает она.
Аксель думает с минуту, потом спрашивает:
– А ты разве ушла оттуда, где жила?
– Да, я рассчиталась у ленсмана.
– Мне, пожалуй, понадобится работница, – говорит Аксель. – Но что это значит: ты разве надумала вернуться?
– Да нет, не беспокойся, – отвечает Варвара. – Я завтра пойду дальше, я иду в Селланро и за перервал, у меня там есть место.
– Разве тебя там наняли?
– Мне, пожалуй, понадобится работница, – повторяет Аксель.
Она совершенно промокла, но в узле у нее белье и платье, и она хочет переодеться.
– Ты не обращай на меня внимания, – говорит Аксель, слегка отодвигаясь к двери.
Варвара снимает мокрое платье, и во время разговора Аксель часто поворачивает к ней голову.
– Ну, а теперь выйди на минутку! – говорит Варвара.
– На улицу? – отвечает он.
И правда, погода была не такая, чтоб выходить на улицу. Он стоит и смотрит, как она обнажается все больше и больше, прямо глаз не оторвать; да и Варвара такая рассеянная: она отлично могла бы надевать сухую одежду по мере того, как снимала бы мокрую, но она так не делала. Рубашка ужасно тоненькая и прилипла к телу, вот она расстегнула ее на одном плече и отворачивается, какая она ловкая. Он замолкает в эту минуту, как мертвый, и видит, что она делает всего одно или два движения и спускает с себя рубашку, «Вот замечательно сделано,» подумал он. А она стоит себе, как ни в чем не бывало.
Немного погодя, они лежат и разговаривают. Да, ему нужна работница, это верно.
– Да, я слыхала, – говорит Варвара.
Он начал косить, ведь запасти сено надо на целый год, а он совсем один, Варвара сама может понять, как ему трудно.
Да, Варвара все понимала.
С другой стороны, ведь Варвара сама удрала в тот раз и оставила его без работницы, он не забыл ей этого, да еще прихватила с собой кольца. И в довершение издевательства газета ее продолжала получаться, эта бергенская газета, от которой он никак не мог отделаться; ему пришлось потом заплатить еще за целый год.
– Вот-то бесстыжая газета! – сказала Варвара, соглашаясь с ним во всем.
Но в виду такой огромной уступчивости, и Аксель не мог же вести себя, как зверь; он признал, что у Варвары были основания сердиться на него за то, что он отнял место у ее отца на телеграфе.
– Да впрочем, отец твой может опять забрать свой телеграф, – сказал он, – я не гонюсь за ним, это только трата времени.
– Правда, – согласилась Варвара.
Аксель подумал с минуту, потом спросил напрямик:
– Так как же, ты проживешь только лето?
– Нет, – ответила Варвара, – будет, как ты захочешь.
– Ну, это ты всерьез?
– Да. Как ты хочешь, так хочу и я. Ты больше во мне не сомневайся.
– Ну?
– Да, да. И я сказала, чтоб нас огласили.
Вот что. Выходило совсем неплохо. Аксель долго лежал я думал. Если на этот раз это всерьез, а не опять какой-нибудь подлый обман, он заполучит работницу и обеспечен на вечные времена.
– Я мог бы выписать себе женщину с родины, – сказал он, – и она написала, что согласна выйти за меня. Но только приходится оплатить ей проезд из Америки.
Варвара спрашивает:
– Как, разве она в Америке?
– Да. Уехала в прошлом году, но ей там не нравится.
– Нет, ты о ней не думай! – заявляет Варвара. – Что же тогда будет со мной? – спрашивает она и начинает беспокойно двигаться.
– Оттого-то я и не порешил с ней окончательно. Варваре, наверное, тоже не захотелось отстать, она призналась, что могла выйти замуж за одного молодого человека в Бергене, он служил возчиком в огромной пивной, так что пользовался большим доверием.
– И, конечно, он до сих пор вздыхает обо мне, – всхлипывая, говорит Варвара. – Но ты знаешь, когда между двумя людьми было столько, сколько между нами с тобой, Аксель, то я не могу забыть этого. Ну, а ты можешь забывать меня, сколько тебе угодно!
– Кто, я? – отвечает Аксель. – Нет, из-за этого тебе нечего плакать, потому что я никогда не забывал тебя.
– Ну?
Это признание прекрасно действует на Варвару, и она говорит:
– А раз так, зачем тебе выписывать ее из Америки, если можешь без этого обойтись!
Она отговаривает его от этой затеи, это выйдет слишком дорого, да совсем ему и не нужно. Варвара, по-видимому, вбила себе в голову, что сама составит его счастье.
За ночь они договорились. Они ведь были чужие друг другу, а очень часто обсуждали все и раньше. Даже и необходимое венчание могло произойти до дня Св. Олафа и жатвы, им незачем было притворяться, и Варвара сама торопила еще усерднее Акселя. Акселя не оскорбляла настойчивость Варвары и не возбуждала в нем никаких подозрений, наоборот, ее поспешность ему льстила и подогревала его. Ну да, он был человек земли, кремень, не очень разборчивый, чертовски мало щепетильный, ему приходилось мириться и с тем и с другим, он соображал свою выгоду. К тому же, Варвара казалась ему опять такой новой и красивой, чуть ли даже не красивее и милее прежнего. Она была словно яблоко, и он запустил в него зубы. Да и в церкви их уже огласили!
Мертвого ребенка и процесс оба обошли молчанием.
Зато они поговорили об Олине: как им от нее избавиться?
– Да, ее нужно выпроводить! – сказала Варвара. – Нам ее не за что благодарить. Она только разводит сплетни и злость.
Но выпроводить Олину оказалось не легко.
В первое же утро, увидев Варвару, старуха Олина, должно быть, почуяла свою судьбу. Она сразу обозлилась, но затаила злость и прибеднилась, придвинула Варваре стул. Жизнь в Лунном шла потихоньку, Аксель таскал воду и дрова, делал за Олину всю самую тяжелую работу, а Олина справлялась с остальным. С течением времени она решила про себя, что останется на хуторе до конца своих дней, но вот появилась Варвара и разом уничтожила ее планы.
– Если бы в доме было хоть зернышко кофею, я бы сварила тебе, – сказала она Варваре. – Ты идешь куда-нибудь дальше?
– Нет, – ответила Варвара.
– Вот что, так ты не в горы?
– Нет.
– Ну да, это меня, конечно, не касается, – сказала Олина. – Опять, значит, вниз?
– Нет, и не вниз. Я останусь здесь, как раньше.
– Вот что. Будешь здесь жить?
– Да, наверно к этому придет.
Олина молчит с минуту, работает своей старой головой; у, она тонкий политик:
– Да, – говорит она, – в таком случае, я, значит, освобожусь. И рада же я буду!
– Ну, – шутливо говорит Варвара, – разве Аксель был для тебя так плох?
– Плох? Он-то? Не смейся над несчастной старухой, которая только и ждет отпущения! Аксель был мне все равно, что отец и посланец божий во всякий день и час, иного я не могу сказать. Но дело в том, что у меня здесь нет никого из родных, я живу одинокая и покинутая на чужой стороне, а все мои близкие живут за перевалом.
