Джейн Остен - Гордость и предубеждение
«Как было бы польщено самолюбие Дарси, — нередко приходило ей в голову, — если бы он узнал, что его предложение, столь гордо отвергнутое ею всего лишь четыре месяца тому назад, было бы сейчас с радостью и благодарностью принято!» Она не сомневалась в его великодушии, которым он превосходил всех представителей своего пола. Но, будучи смертным, даже он не мог бы удержаться от сознания своего торжества.
Лишь теперь стала она понимать, что он был как раз тем человеком, который больше всего подходил ей по своему нраву и склонностям. Свойства его ума и характера, хотя и отличные от ее собственных, отвечали всем ее требованиям. Союз между ними был бы благотворен для обоих. Легкость и жизнерадостность ее натуры придали бы больше мягкости его суждениям и манерам. А сама она стала бы более глубоким человеком благодаря его обширным знаниям, здравому смыслу и развитому уму.
Увы, столь счастливому браку, который показал бы восхищенному человечеству, что собой представляет истинное супружеское счастье, было не суждено состояться! Вместо этого в семействе Беннетов вскоре должен был быть заключен брак иного рода, в котором всякая возможность супружеского счастья была заранее исключена.
Она не могла даже представить, каким образом Уикхем и Лидия обеспечат себе сколько-нибудь приличное и независимое существование. Но зато она отлично понимала, как мало подлинного счастья ждет супружескую чету, соединившуюся под влиянием страстей, которые оказались более сильными, чем чувство ответственности и долга.
Мистер Беннет вскоре получил из Лондона новое письмо. Отвечая на лестный отзыв о предпринятых им шагах, мистер Гардинер писал, что он всегда готов услужить каждому члену их семьи, и просил больше никогда не касаться этого предмета. Главным поводом для письма явилась необходимость сообщить Беннетам, что мистер Уикхем решил покинуть милицию.
«…Я настаивал на этом с тех пор, как была достигнута договоренность об их браке, — добавлялось в письме. — И вы, наверно, со мной согласитесь, что уход из полка настолько же в его интересах, как и в интересах моей племянницы. Мистер Уикхем намерен вступить в регулярную армию. И среди его прежних друзей нашелся человек, который хочет и располагает возможностью ему в этом помочь. Ему обещают чин прапорщика в полку генерала ***, расквартированном на севере. Такая удаленность от здешних мест представляется мне большим преимуществом. Он дал слово хорошо там себя вести, и я надеюсь, что в новом окружении, по отношению к которому им придется соблюдать известную сдержанность, они проявят большее благоразумие. Я написал полковнику Форстеру, как складываются наши дела, и просил его успокоить различных кредиторов мистера Уикхема в Брайтоне и его окрестностях, сказав им, что все его долги вскоре будут погашены и что всю ответственность я беру на себя. Быть может, Вы не сочтете за труд заверить подобным же образом его кредиторов в Меритоне, список которых я составлю для Вас, основываясь на сведениях, полученных от молодого человека. Он передал нам перечень всех своих долгов. Надеюсь, по крайней мере, что он нас не обманывает. Хагерстону отданы распоряжения, и в течение недели со всеми делами будет покончено. После этого они отправятся в его полк, если только не будут приглашены в Лонгборн. По мнению миссис Гардинер, нашей племяннице очень бы хотелось Вас повидать, прежде чем она уедет на север. Она пребывает в добром здравии и просит почтительнейше напомнить о себе Вам и ее матери.
Ваш и т.д.
Э. Гардинер».
Мистер Беннет и его дочки не хуже, чем мистер Гардинер, понимали все преимущества того, что Уикхем покинет свой прежний полк. Но миссис Беннет обрадовалась этому гораздо меньше. Она еще не потеряла надежды, что Лидия будет жить где-нибудь в Хартфордшире. Поэтому предполагаемое переселение дочери на север, как раз в то время, когда ее постоянное присутствие могло доставить матери наибольшее удовольствие, вызвало у нее жестокое разочарование. Вдобавок мать огорчало, что Лидия будет вынуждена расстаться с полком, в котором решительно все с ней знакомы и она имеет столько поклонников.
— Она так обожает миссис Форстер, — говорила миссис Беннет, — что разлучить их просто грешно! И там есть еще несколько молодых людей, от которых она без ума. Офицеры в полку генерала *** могут оказаться вовсе не столь приятными кавалерами. Просьба Лидии, — если только можно было говорить о какой-то просьбе, — чтобы ей позволили повидаться с родными, прежде чем она отправится на север, была мистером Беннетом вначале решительно отвергнута. Однако, щадя чувства и доброе имя сестры, Джейн и Элизабет, прибегая к ласке и убеждению, принялись настойчиво уговаривать отца, чтобы Лидии с мужем было позволено после свадьбы приехать в Лонгборн. В конце концов они добились того, что мистер Беннет стал смотреть на вещи их глазами и поступил так, как им хотелось. И, к своему удовольствию, миссис Беннет узнала, что, прежде чем Уикхемы уедут в изгнание на север, она сможет показаться со своей замужней дочерью в местном обществе. Мистер Беннет написал шурину о своем согласии на их приезд. Было решено, что молодые выедут в Лонгборн сразу по окончании свадебной церемонии. Элизабет, однако, удивилась, что план этот был принят Уикхемом. И если бы она считалась только с собственными чувствами, она сделала бы все, чтобы избежать этой встречи.
ГЛАВА IX
Джейн и Элизабет пережили в день свадьбы сестры, пожалуй, больше, чем сама новобрачная. Посланный за молодыми экипаж должен был их встретить у *** и вернуться к обеду. Этой минуты обе старшие мисс Беннет ждали с огромным беспокойством. Особенно сильно волновалась Джейн, приписывавшая Лидии чувства, которые владели бы ею самой, будь она виновницей всех событий. Мысль о том, что должна была вытерпеть ее бедная сестра, приводила ее в отчаяние.
Наконец они прибыли. Вся семья собралась встретить их в комнате для завтрака. Когда экипаж остановился у подъезда, лицо миссис Беннет расплылось в улыбке, ее муж казался непроницаемо серьезным, а дочери трепетали от волнения и чувства неловкости.
Голос Лидии раздался из холла, дверь распахнулась, и она ворвалась в комнату. Мать бросилась к ней с распростертыми объятиями, приветствуя ее в полнейшем восторге. Затем она с нежной улыбкой протянула руку вошедшему следом Уикхему и так весело пожелала обоим счастья, как будто ей и в голову не приходило сомневаться в их светлом будущем.
Мистер Беннет, к которому они затем подошли, встретил их совсем не так сердечно. Лицо его приобрело, пожалуй, еще более суровое выражение, и он почти не раскрыл рта. Легкомысленная беспечность молодой четы в самом деле могла только еще больше его рассердить. Элизабет пришла от нее в крайнее негодование, и даже Джейн была возмущена. Лидия по-прежнему оставалась Лидией — бесцеремонной, нескромной, шумной, неугомонной и бестактной. Переходя от одной сестры к другой, она каждую заставила принести ей свои поздравления. В конце концов, когда все наконец расселись по местам, она с жадностью обвела глазами комнату, обратила внимание на некоторые новшества в обстановке и со смехом заметила, что с тех пор, как она в последний раз здесь находилась, прошло не такое уж короткое время.
Уикхем тоже не испытывал ни малейшего замешательства. Всегда отличавшие его приятные манеры, его улыбки и непринужденность, с которой он заявил о своих родственных правах, могли бы привлечь к нему сердца всех членов семьи, если бы только он женился, как принято, и всем собравшимся не был известен его подлинный характер. Элизабет раньше не пришло бы в голову, до чего могла дойти его самоуверенность. И, сидя в этой комнате, она дала себе зарок в будущем никогда не верить в существование предела бесстыдства для бесстыдного человека. Ее то и дело бросало в краску. Краснела и Джейн. Но у тех двоих, кто заставлял их краснеть, цвет лица совершенно не менялся.
Разговор завязался без малейшего затруднения. Новобрачная не могла вдоволь наговориться со своей матерью. Уикхем, которому посчастливилось сидеть рядом с Элизабет, принялся расспрашивать ее о своих прежних хартфордширских знакомых с таким беспечным видом, с каким она была не в состоянии отвечать на его вопросы. Казалось, у этой парочки не было ничего, что хоть сколько-нибудь могло омрачить их воспоминания. Ничто в прошлом не вызывало сожалений. И Лидия старалась навести разговор на те самые темы, затронуть которые ее сестры не решились бы ни за какие блага на свете.
— Подумать только, — воскликнула она, — ведь я уехала целых три месяца назад! А мне, честное слово, чудится, что пролетело каких-нибудь две недели. Однако за это время произошла уйма всяких событий. Боже правый, когда я уезжала отсюда, мне и в голову не могло прийти, что я вернусь сюда замужней дамой. Впрочем, мне все же казалось, что это было бы очень забавно.
