Йен Бэнкс - Бизнес
– Ладно! Черт, да отпусти же!
– Извини, Адриан, не слышу. Что ты сказал? – Набрав несколько цифр, я поднесла трубку к уху, потом набрала следующие цифры.
– Я сказал: ладно! Ты что, оглохла? Ладно!
– Что? – Я еще понажимала на кнопки. Потом поднесла телефон к окну. – Адриан, тебе придется это повторить.
– Это была дилерская!
– На «Сайлексе»?
– Да! Ну и что? Черт, мы ведь и потерять на этом могли!
– Вложенный вами капитал одинаково вероятно мог окупиться или не окупиться, – согласилась я.
– Да какая разница? Все закончилось. Мы отправили деньги Синидзаги! Это он так решил! Дэниелc изнасиловал его дочь; этот козел еще легко отделался! И вообще, кому какое дело? Отпусти меня! Черт! Пальцы больно!
– А для чего все это, Адриан? – спросила я, все еще держа телефон у окна. – Для чего деньги? Что Синидзаги будет с ними делать?
– Откуда я знаю!
– Плохой ответ, Адриан. Так недолго потерять совершенно новый двигатель. – Я нажала на газ. Звук вышел чудовищный и уже на самом деле свидетельствовал о поломке. Мне показалось, что в зеркале заднего вида я заметила облачко зловещего серо-голубого дыма.
– Да не знаю я, мать твою! Что-то там с Фенуа-Уа, но он мне не говорил! Гадина! Ты мне пальцы сломаешь!
– Хейзлтон тебе не говорил?
– Нет! На кой мне это знать? Говорю, что думаю! Это просто догадки!
– Хм-м-м, – протянула я и слегка опустила стекло.
– Паскуда, – прошипел он и попытался схватить меня за горло. Я вжалась в спинку сиденья и опять подняла окно. Теперь в зажиме оказались его запястья. Он издавал булькающие звуки, а его пальцы извивались перед моим лицом, как розовые щупальца.
Я пошарила в сумочке и достала аэрозольный баллончик.
– Не делай резких движений, Адриан. Вот смотри: это газ «мейс». Разъедает глаза и слизистую оболочку. Не ровен час, испортит тебе весь праздник. По-моему, тебе лучше отойти. Я уже вызвала полицейских. Если будешь сговорчивее, постараюсь их убедить, что произошло недоразумение; в противном случае я буду горько плакать и жаловаться, что ты пытался меня изнасиловать. Поставь себя на их место: кому бы ты поверил?
– Вот сволочь, – всхлипнул он. – Я до тебя еще доберусь.
– Нет, Адриан. Не доберешься. Только пикни – тебе будет еще больнее. Теперь откинься назад. Сделай упор на пятки. Перенеси свой вес. Вот так. – Я опять нажала на кнопку; сначала вниз, потом вверх. Едва устояв на ногах, он высвободил руки. Он переминался на гравии, потирая запястья и осторожно массируя пальцы; на его лице виднелись дорожки от слез. Я подняла телефон так, чтобы он мог его видеть, и нажала на кнопку выключения, потом набрала номер Гордого Ганса и сообщила, где мы находимся.
– А как же полиция? – спросил Пуденхаут, настороженно глядя на горную дорогу.
– Успокойся. Я звонила не в полицию, а на чей-то автоответчик. «Мейс» – тоже не «мейс», а дезодорант «Армани». – Я кивнула в сторону парапета по краю полукруглой террасы, усыпанной гравием. – Может, присядешь, Адриан? – Я выключила мотор. Он с шипением затих, потом стал щелкать у меня за спиной.
Пуденхаут еще помассировал пальцы, испепеляя меня взглядом, преисполненным злобы и ненависти, но отошел и сел на парапет.
Ганс на «БМВ-7» со скрежетом затормозил на гравии минут через десять. Он поставил машину рядом, между мной и Пуденхаутом, потом вышел из нее и открыл для меня дверцу. Помахав Адриану на прощание, я пересела в «БМВ». Пока мы отъезжали, я смотрела назад. Когда мы поднялись по дороге метров на сто, а Пуденхаут, посмотрев через открытую дверь «феррари» на панель управления, обернулся к нам, я опустила окно и выбросила на дорогу ключи от «феррари».
– Катрин?
– Слушаю, мистер Хейзлтон.
– Я разговаривал с Адрианом Пуденхаутом. Он очень расстроен.
– Охотно верю, мистер Хейзлтон; его можно понять.
– Вероятно, ты ему высказала какие-то дикие предположения на мой счет. Тебе могло показаться, будто он их подтверждает, но это только потому, что на него было оказано значительное давление. В суде такие доказательства не проходят. На самом-то деле за такие действия под суд следует отдать тебя, Катрин. Как мне представляется, твой поступок противоречит Женевской конвенции.
– Где вы находитесь, мистер Хейзлтон?
– Где я нахожусь, Катрин?
– Да, мистер Хейзлтон. Когда мы с вами разговариваем по телефону, мое местонахождение вам всегда известно, будь то в Гималаях или на одинокой прогулочной яхте, а вот я слышу только голос, донесенный до меня радиоволнами, как бы лишенный оболочки и географического местонахождения. И мне очень интересно, где же вы в данный момент. В Бостоне? Ведь ваше американское жилище находится в Бостоне, правда? Или в Эгхэме, на Темзе. Это ваша резиденция в Британии, верно? Но столь же вероятно, что вы находитесь здесь, в Швейцарии: я понятия не имею. Но для разнообразия мне хотелось бы знать точно.
– В данный момент, Катрин, я на старой рыбацкой лодке, возле острова Сент-Киттс в Карибском море.
– Погода хорошая?
– Жарковато. А где конкретно в Швейцарии находишься ты?
– Около замка, – соврала я. Впрочем, я была рядом, хотя и не на его территории. Я стояла в чистом, но мокром парке в городе Шато-д'Экс. Замок был виден сквозь ветви деревьев на другой стороне аллеи. Согласно договоренности, шофер Ганс вскоре должен был приехать за мной сюда, забрав мой багаж из шикарных апартаментов с двумя лоджиями.
Пройдя по упругой черной дорожке, я села на детские качели. При этом огляделась по сторонам, опасаясь не столько хейзлтоновских громил из «Бизнеса» вроде Колина Уокера, сколько рядовых швейцарских граждан, которые, вероятно, стали бы кричать на меня за то, что я сижу на качелях, предназначенных для лиц меньшего роста и/или младшего возраста. Никого. Видимо, опасность мне не грозила.
Я оттолкнулась ногами и тихонько качнулась вперед-назад.
– Так вот, – продолжил Хейзлтон, – теперь, когда мы оба знаем, где находится собеседник, мы, вероятно, можем обсудить более серьезные вопросы.
– О да. Например, ваши шалости в стиле Куффабля.
– Катрин, тебя и так ждут большие неприятности. Не стоит их усугублять.
– Нет, мистер Хейзлтон, неприятности, думаю, ожидают вас. Вы так глубоко увязли в зловонном болоте, что без подручных средств вам уже не выбраться, поэтому чем скорее вы оставите свой высокомерный тон, тем лучше.
– Какая у тебя образная речь, Катрин.
– Просто я хорошо беру с места, мистер X., чего, вероятно, уже не скажешь об Адриановом «феррари».
– Да уж, наслышан. Как я уже сказал, он очень расстроен.
– Что поделаешь. Так вот, давайте-ка я вам кое-что расскажу, мистер X.: один из главных руководителей почтенной, но все еще энергично действующей коммерческой организации, специализирующейся на долгосрочном финансировании, устраивает неофициальную и удачно расположенную дилерскую контору на заводе, охраняемом теми, кого он обманывает. Он заколачивает, ох, даже не знаю, сколько денег, раскидывает их по нескольким счетам, вероятно здесь, в стране больших шоколадок «тоблероне», а потом посылает номер одного из счетов главному руководителю одной японской корпорации весьма нестандартным способом, подразумевающим использование чьего-то рта. Ах да, этот руководитель – по моим последним данным – только что ушел в отставку и купил себе поле для гольфа под Киото. Это, наверное, недешево ему обошлось – как вы думаете? Однако большая часть денег будет использована на покупку маленького и очень плоского кусочка земли в океане, который станет карманным государством нашего предприимчивого руководителя. Это двойной обман, вероятно, даже тройной. «Бизнес», попавшийся на собственную ловушку в Тихом океане, был обманут один раз, тогда как правительство было обмануто дважды, первый раз...
– Катрин, можно тебя перебить?
– Что такое, мистер Хейзлтон?
– Позволю себе заметить, что ЦРУ и другие американские службы регулярно перехватывают разговоры по мобильной связи в Карибском море. Обычно они ищут торговцев наркотиками, но я уверен: все, что, по их мнению, заслуживает внимания, они передают в соответствующий правительственный департамент.
– Например, в Государственный департамент?
– Именно. Допустим, я понимаю, к чему ты клонишь; нет необходимости уточнять. Гипотетически все это очень увлекательно, но что нам это дает?
– Вам это дает выбор, мистер Хейзлтон.
– Какой же? Подозреваю, тебе не терпится мне рассказать.
– Если не считать признания, полученного-и, замечу, записанного – под некоторым давлением, пары разъемов для специальных телефонных линий и еще кое-каких косвенных улик, у меня не так уж много доказательств.
– Ага. И? Но?
– Но доказательства найдутся. К примеру, разыскать ребят из Эссекса не составит никакого труда, если с умом взяться за дело.
– Ребят из Эссекса?
– Так постоянные работники «Сайлекса» называли авантюристов, которые заключали для вас массу сложных и не вполне законных сделок в потайной комнате.
