Френсис Фицджеральд - Больше чем просто дом (сборник)
Главной его добычей были американцы; он с внушающей сострадание истовостью смотрел им в рот, будто оттуда, того и гляди, мог выкатиться их загадочный рецепт зарабатывания денег. После первой же случайной встречи он переметнулся к чете Келли. Все месяцы беременности Николь он постоянно находился в их доме, без устали выслушивая все, что касалось американской преступности, сленга, финансов и манер. Он заходил на обед или ужин, когда ему просто некуда было больше пойти, и в качестве молчаливого изъявления благодарности уговорил свою сестру посетить Николь, которая была за это невыразимо признательна.
Было уговорено, что, когда Николь увезут в больницу, он останется в квартире, дабы составить Нельсону компанию, — Николь такое устройство было не слишком по душе, потому что эти двое имели свойство напиваться. Однако в тот день, когда было принято это решение, Чики принес новости о том, что скоро состоится один из знаменитых приемов его шурина на барже, стоящей на Сене, — Келли были туда приглашены, да и дата им подходила: через три недели после рождения ребенка. И вот Николь уехала в Американскую больницу, а граф Чики въехал в квартиру.
Родился мальчик. На некоторое время Николь начисто позабыла о людях, об их общественном положении и богатстве. Она даже недоумевала, как и почему заделалась таким снобом, потому что все вдруг предстало таким тривиальным в сравнении с новорожденным человечком, которого восемь раз в сутки прикладывали к ее груди.
Через две недели они с малышом вернулись домой, однако Чики и его лакей никуда не уехали. Супругам Келли дали понять с тем сложным тактом, который они научились распознавать и ценить только в самое последнее время, что граф останется у них до приема на барже у шурина; однако в квартире было тесно, и Николь очень хотелось, чтобы он уехал. При этом в приглашении к де ла Кло Диронделям ярко воплотилась ее давняя мысль, что если уж вращаться в обществе, так только в самом избранном.
Накануне приема она лежала в шезлонге, а Чики объяснял, как пройдет торжество, в подготовке которого он явно принимал участие.
— Все новоприбывшие должны будут, в американском стиле, выпить по два коктейля, это будет словно бы входной билет на борт.
— Но мне казалось, что французы из высшего общества — из Фобур-Сен-Жермен и прочих таких мест — не пьют коктейлей.
— Ну, мои родичи — люди передовые. Мы переняли многие американские обычаи.
— А кто там будет?
— Все! Весь Париж.
Перед глазами ее поплыли известные имена. На следующий день она, не удержавшись, помянула о приеме в разговоре со своим врачом. И сильно оскорбилась, прочитав в его взгляде изумление и неверие.
— Правильно ли я вас понял? — спросил он. — Правильно ли я понял, что вы завтра собрались на бал?
— Ну да, — пролепетала она. — А что?
— Милая моя, вам еще две недели и шагу никуда нельзя ступать из дома; а еще две после этого — никаких танцев и вообще никаких физических усилий.
— Ерунда какая! — воскликнула она. — Ведь прошло уже целых три недели! Эстер Шерман уехала в Америку сразу после…
— При чем здесь она? — прервал врач. — У вас совсем другой случай. Имеется осложнение, и вам совершенно необходимо придерживаться моих указаний.
— Но я всего лишь собиралась съездить туда на пару часов, а потом, конечно, придется вернуться, потому что Сонни…
— Вы не поедете даже на две минуты.
По серьезности его тона она поняла, что он прав, однако почему-то не упомянула об этом в разговоре с Нельсоном. Вместо этого сказала, что устала и, возможно, никуда не пойдет, а потом всю ночь лежала без сна, взвешивая на одной чаше весов разочарование, а на другой — страх. Затем она проснулась к первому кормлению Сонни и подумала про себя: «Но если я всего-то сделаю несколько шагов от лимузина и побуду там полчасика…»
В последний миг бледно-зеленое вечернее платье от Кале, перекинутое через спинку стула в ее спальне, склонило чашу весов. И она поехала.
В толчее и ожидании у трапа, пока гости поднимались на борт и в обязательном порядке, с принужденным весельем выпивали свои коктейли, Николь поняла, что совершила ошибку. Впрочем, никаких официальных церемоний не предполагалось; они поздоровались с хозяевами, и Нельсон отыскал ей кресло на палубе; через некоторое время слабость и головокружение прошли.
Потом она даже обрадовалась, что пришла. По всей барже развесили хрупкие фонарики, которые так гармонировали с пастельными силуэтами мостов и звездами, отражавшимися в темных водах Сены, — вместе они походили на детский сон про сказки «Тысячи и одной ночи». На берегу собралась толпа зрителей, пожиравших баржу голодными глазами. Шампанское проносили мимо стройными рядами, это напоминало военный парад бутылок, а музыка, вместо того чтобы звучать громко и навязчиво, долетала с верхней палубы, будто глазурь капала с торта. Вскоре Николь сообразила, что они здесь не единственные американцы: на другом конце палубы стояли Майлсы, которых она не видела несколько лет.
Были здесь и другие члены их бывшей компании, что вызвало у нее легкое разочарование. А что, если это не самый изысканный прием у маркиза? Она вспомнила, что у матери ее были заведены приемные дни для «второразрядных» гостей. Попросила у Чики, как раз оказавшегося рядом, указать ей на знаменитостей, потом поинтересовалась, здесь ли тот-другой из представителей этой касты, но он всякий раз расплывчато отвечал, что они в отъезде, или придут позже, или не смогли присутствовать. Ей вдруг показалось, что на другом конце зала она увидела ту девушку, которая устроила сцену в «Кафе де Пари» в Монте-Карло, но сказать наверняка она не смогла, потому что от легкого, почти незаметного покачивания баржи у нее опять закружилась голова. Она призвала Нельсона, чтобы тот отвез ее домой.
— А потом ты, конечно же, вернешься сюда. Меня можешь не ждать, я сразу лягу.
Он оставил Николь на попечение няни — та помогла ей подняться наверх и быстро раздеться.
— Я жутко устала, — проговорила Николь. — Вы не могли бы убрать мой жемчуг?
— Куда?
— В шкатулку на туалетном столике.
— Я ее тут не вижу, — сказала няня через некоторое время.
— Тогда она в ящике стола.
Няня перерыла все ящики, но безрезультатно.
— Да конечно же она там! — Николь попыталась подняться, но тут же в изнеможении откинулась обратно на подушки. — Пожалуйста, посмотрите еще раз. Там все — мамины драгоценности, мои обручальные украшения.
— Простите, миссис Келли, но в комнате нет ничего, что отвечало бы этому описанию.
— Разбудите горничную.
Горничная ничего не знала; потом, после пристрастного перекрестного допроса, все же кое-что вспомнила. Лакей графа Саролаи ушел из дому со своим чемоданом через полчаса после отъезда мадам.
Николь корчилась от приступов резкой боли, рядом находился срочно призванный врач — ей показалось, что прошло много часов, прежде чем вернулся Нельсон. Он вошел бледный как смерть, с блуждающим взглядом. Прямиком к ней в комнату.
— Ну и что скажешь? — осведомился он свирепо. И только потом увидел врача. — Что тут случилось?
— Нельсон, мне очень плохо, и у меня украли шкатулку с драгоценностями, и лакей Чики сбежал. Я сообщила в полицию. Может, Чики знает, куда этот негодяй…
— Чики больше никогда не переступит этого порога, — медленно отчеканил Нельсон. — Знаешь, чей это был прием? Можешь себе представить чей? — Он дико расхохотался. — Это был наш прием — наш, поняла? Мы его давали — сами того не зная!
— Maintenant, monsieur, il ne faut pas exciter madame…[62] — начал было врач.
— Мне показалось странным, что маркиз ушел совсем рано, но я до самого конца ничего не подозревал. А они все были просто гостями — Чики их всех пригласил. А когда все закончилось, поставщики и музыканты сгрудились вокруг меня и стали спрашивать, куда им прислать счета. А этот подонок Чики еще посмел заявить мне, будто я все знал с самого начала! Сказал, что обещал мне устроить прием от лица своего шурина и обеспечить присутствие своей сестры. Утверждал, что я, видимо, был пьян или плохо понимаю по-французски, — можно подумать, мы хоть раз говорили не по-английски!
— Не плати! — отрезала она. — Я бы и не подумала платить.
— Я так сначала и сказал, но они подадут на меня в суд — и владельцы баржи, и остальные. Просят двенадцать тысяч долларов.
Тут она вдруг упала на подушки.
— Да уйди ты отсюда! — выкрикнула она. — Мне все равно. У меня украли все драгоценности, а еще мне плохо, плохо!
IV
Это рассказ о заграничном путешествии, а потому не следует пренебрегать географическими подробностями. Супруги Келли посетили Северную Африку, Италию, Ривьеру, Париж и многие другие места между этими точками, а потому неудивительно, что в конце концов они отправились в Швейцарию. Швейцария — это страна, где редко что-то начинается, но очень многое заканчивается.
![Фрэнсис Фицджеральд - Три часа между рейсами [сборник рассказов]](/uploads/posts/books/136955/136955.jpg)
