Уильям Фолкнер - Избранное
— Перестаньте, мисс Дженни! — еще раз повторила Нарцисса.
Хорес положил ложку, и Нарцисса взяла под столом его руку.
— О чем вы там толкуете? — Старый Баярд, сидевший за столом с салфеткой, заткнутой за вырез жилета, опустил ложку и поднес к уху ладонь.
— Ни о чем, — отвечал ему молодой Баярд, — тетя Дженни опять пререкается с доком Пибоди. Пошевеливайся, Саймон.
Саймон, с интересом прислушиваясь к перебранке, начал не спеша убирать со стола суповые тарелки.
— Да, — продолжала мисс Дженни, — если этот старый осел Вилл Фолз намазал дегтем прыщик у Баярда на физиономии и случайно его не убил, вы должны бегать по всей округе, задрав голову, как отравленный пес. А вы тут при чем, хотела бы я знать? Ведь это не вы его вылечили.
— Саймон, не найдется ли у тебя куска хлеба или еще чего-нибудь съестного, чтоб мисс Дженни могла положить себе в рот? — с невинным видом осведомился доктор Пибоди.
Мисс Дженни, сверкнув на него глазами, с шумом откинулась на спинку стула.
— Эй, Саймон! Ты жив или нет?
Саймон собрал тарелки и понес их из комнаты, гости сидели, стараясь не смотреть друг другу в глаза, а мисс Дженни, укрывшись за баррикадой из чашек, ваз, кувшинов и прочей посуды, продолжала источать огонь и серу.
— Вилл Фолз… — задумчиво повторил старый Баярд. — Дженни, когда Саймон будет собирать ему корзинку, пусть зайдет ко мне в кабинет, у меня там кое-что для него припасено.
Речь шла о пинте виски, которую всегда вручали старику Фолзу в День благодарения и на рождество. В эти дни старик по ложечке оделял этим виски своих престарелых бездомных приятелей, и старый Баярд неизменно просил Дженни напомнить Саймону о том, чего никто из них никогда не забывал.
— Хорошо, — согласилась она.
Саймон появился с огромным серебряным кофейником, поставил его возле мисс Дженни и снова ушел на кухню.
— Кто хочет сейчас кофе? — обратилась она ко всем. — Баярд ни за что не сядет за стол без кофе. Вам налить, Хорес? — Он отказался, и тогда, не глядя на доктора Пибоди, она сказала:
— А вы, конечно, выпьете чашечку.
— Если вас не затруднит, — кротко отозвался он. Подмигнув Нарциссе, он состроил похоронную мину.
Мисс Дженни пододвинула к себе две чашки. Появился Саймон с огромным блюдом; он пронес его по комнате, изящно балансируя им у себя над головой, и торжественно водрузил на стол перед старым Баярдом.
— Боже мой, Саймон, где ты ухитрился достать в такое время года целого кита? — спросил молодой Баярд.
— Да, это рыба так рыба, — согласился Саймон.
Рыба действительно была необыкновенная. Не меньше ярда в длину, с седельный чепрак шириной, ярко-красного цвета, она бесшабашно и лихо скалила зубы на блюде.
— Черт побери, Дженни, — сердито проворчал старый Баярд. — На что тебе эта дрянь? Кому вздумается набивать себе брюхо рыбой в ноябре, когда на кухне полно опоссумов, индеек и белок?
— Кроме тебя, здесь еще есть люди, — возразила она. — Не хочешь — не ешь. У нас дома всегда подавали рыбу. Но эту деревенщину из Миссисипи даже под страхом смерти не отучить от хлеба и мяса. Поди сюда, Саймон.
Саймон, водрузив перед старым Баярдом стопку тарелок, подошел к мисс Дженни с подносом, и она поставила на него две чашки кофе, которые он подал старому Баярду и доктору Пибоди. Потом мисс Дженни налила чашку себе, а Саймон подал сахар и сливки. Старый Баярд, продолжая ворчать, резал рыбу.
— Я ничего не имею против рыбы в любое время года, — сказал доктор Пибоди.
— Еще бы, — отрезала мисс Дженни.
Он снова подмигнул Нарциссе и сказал: — Только я люблю ловить рыбу в собственном пруду. Моя рыба более питательна.
— У вас все еще есть пруд, док? — спросил молодой Баярд.
— Да. Но в этом году что-то неважно клюет. Прошлую зиму у Эйба была инфлюэнца, и с тех пор он поминутно засыпает, а мне приходится сидеть и ждать, пока он проснется, снимет с крючка рыбу и нацепит новую наживку. В конце концов я стал привязывать ему к ноге веревку, и, когда рыба клюнет, я протягиваю руку, дергаю за веревку, и он просыпается. Вы должны как-нибудь привезти ко мне свою жену, Баярд. Она еще не знает, какой у меня пруд.
— Разве ты его не видела? — спросил Баярд Нарциссу. Нет, — отвечала она. — Вокруг него стоят скамейки с подставками для ног и сделаны перила, чтобы прислонять удочки, и к каждому рыбаку приставлен черномазый, который нацепляет наживку и снимает с крючка рыбу. Не понимаю, чего ради вы кормите всех этих черномазых, док.
— Видите ли, они у меня так давно, что я теперь не знаю, как от них избавиться — разве что всех их утопить. Труднее всего их прокормить. Весь мой заработок на них уходит. Если б не они, я б давным-давно бросил практику. Потому-то я и стараюсь обедать в гостях — каждый бесплатный обед все равно что праздник для рабочего человека.
— Сколько их у вас, доктор? — спросила Нарцисса.
— Я даже точно не знаю, — отвечал он. — Штук шесть или семь у меня зарегистрировано, а сколько там еще мелочи — понятия не имею. Чуть не каждый день я вижу какого-нибудь нового детеныша.
Саймон слушал с жадным интересом.
— У вас случайно не найдется местечка, доктор? — спросил он. — Я тут как каторжный — с утра до ночи их всех кормить и поить приходится.
— А ты можешь каждый день есть холодную рыбу с овощами? — серьезно спросил его доктор.
— Нет, сэр, — с сомнением в голосе отвечал ему Саймон, — в этом я не уверен. Я однажды в молодости объелся рыбой, и с тех пор мой желудок ее не принимает.
— Вот видишь, а у нас дома больше есть нечего.
— Полно тебе, Саймон, — сказала мисс Дженни.
Саймон, неподвижно прислонившись к буфету, не сводил изумленного взора с доктора Пибоди.
— И вы на одной холодной рыбе и овощах в таком теле держитесь? Джентльмены, я бы с такой кормежки через две недели в скелет превратился, уж это точно.
— Саймон! — оборвала его мисс Дженни. — Оставьте его в покое, Люш, пусть он своим делом занимается.
Саймон внезапно вышел из своего оцепенения и убрал со стола рыбу. Нарцисса снова незаметно протянула руку под стол и взяла руку брата.
— Тетя Дженни, отвяжись от дока, — сказал Баярд. Он тронул деда за плечо. — Ты не можешь сказать ей, чтоб она оставила дока в покое?
— Что он сделал, Дженни? — спросил старый Баярд. — Он что, не хочет обедать?
— Нам всем скоро будет нечего есть, если он будет беспрерывно рассуждать с Саймоном насчет холодной рыбы с гарниром из репы, — отвечала мисс Дженни.
— По-моему, с вашей стороны нехорошо так обращаться с доктором, мисс Дженни, — сказала Нарцисса.
— Ну что ж, я по крайней мере могу благодарить вас за то, что вы не вышли за меня замуж. Я когда-то делал Дженни предложение, — сообщил доктор.
— Ах вы старый седовласый лгун! — воскликнула мисс Дженни. — Никогда ничего подобного не было.
— Нет, было! Но только я сделал это ради Джона Сарториса. Он сказал, что у него столько хлопот с политикой, что на домашние свары просто не хватает сил. И знаете…
— Люш Пибоди, вы величайший лгун на земле!
— …ведь я ее почти уговорил. Это было в ту первую весну, когда зацвели сорняки, которые она привезла из Каролины; светила луна, мы с ней гуляли по саду, пел пересмешник, и…
— В жизни ничего подобного не было! — вскричала мисс Дженни.
— Посмотрите на нее, если вы думаете, что я лгу, — сказал доктор Пибоди.
— Посмотрите на нее! — грубо повторил за ним молодой Баярд. — Она покраснела!
Она и в самом деле покраснела, но щеки ее пылали, как знамена, и, несмотря на общий хохот, она продолжала высоко держать голову. Нарцисса встала, подошла к ней и обняла ее за стройные прямые плечи.
— Сию минуту все замолчите! — сказала она. — Ваше счастье, что кто-то из нас вообще выходит за вас замуж. И вы должны считать за честь даже отказ.
— Именно за честь я его и считаю, — подхватил доктор Пибоди. — В противном случае я не был бы теперь вдовцом.
— Еще б вы не были вдовцом, кто же может жить с такой пивной бочкой и сидеть на одной холодной рыбе с гарниром из репы? — заметила мисс Дженни. — Садитесь, милочка. Я с любым мужчиной справлюсь.
Не успела Нарцисса вернуться на свое место, как снова появился Саймон, на этот раз в сопровождении Айсома, и в течение нескольких минут они сновали из кухни в столовую и обратно с блюдами, на которых красовалась жареная индейка, копченый окорок, жареные белки и перепелки, запеченный опоссум с гарниром из сладкого картофеля, кабачков и маринованной свеклы, сладкий картофель и ирландский картофель, рис и кукуруза, горячие пирожки, бисквитный торт, длинные изящные кукурузные палочки, консервированные груши и земляника, яблочное и айвовое желе, брусничное варенье и маринованные персики.
Все замолчали и принялись за еду, то и дело поглядывая друг на друга через стол, окутанные ароматными парами и розовым сияньем доброжелательности. Время от времени появлялся с теплым хлебом Айсом, а Саймон смотрел на поле брани, подобно тому как Юлий Цезарь взирал на Галлию или как сам господь бог созерцал результаты своего последнего химического опыта, убеждаясь, что он прошел удачно.
