Чарльз Диккенс - Лавка древностей
Мистер Свивеллер был все еще погружен в рисование, когда к дому Брасса подъехал чей-то экипаж и вслед за тем послышался громкий стук дверного молотка. Поскольку мистер Свивеллер считал себя обязанным отвечать только на звонки в контору, он преспокойно продолжал рисовать, хотя у него и имелись подозрения, что в доме никого больше нет.
Но это было не так, ибо после повторного и еще более нетерпеливого стука входную дверь отперли, и кто-то, тяжело ступая, поднялся в комнату над конторой. Мистер Свивеллер уже начал подумывать, нет ли в доме второй мисс Брасс — двойняшки дракона, как вдруг к нему постучались.
— Войдите! — крикнул Дик. — К чему такие церемонии! Если посетители будут валить ко мне валом, я туг совсем запутаюсь. Прошу!
— Пожалуйста, будьте так добры, — послышался чей-то тоненький голосок совсем низко от пола, — покажите ему комнату.
Дик перегнулся через стол и узрел маленькую девочку в стоптанных башмаках и в грязном глухом переднике, который оставлял на виду только ее лицо и ступни. С равным успехом эту девочку можно было бы одеть и в футляр от скрипки.
— Ты кто такая? — спросил Дик. Но в ответ снова послышалось: — Пожалуйста, будьте так добры, покажите ему комнату!
До чего же эта девочка была старообразная, и лицом и манерами! Судя по всему, ее запрягли в работу прямо с колыбели. Она боялась Дика в той же мере, в какой Дик дивился, глядя на нее.
— Я тут совершенно ни при чем, — сказал он. — Попроси его зайти попозже.
— Нет, пожалуйста, будьте так добры, покажите ему комнату! — в третий раз повторила девочка. — Восемнадцать шиллингов в неделю, белье и посуда наши, чистка сапог и платья особо, камин в зимнее время восемь пенсов в день.
— Вот и покажи сама. Ты ведь все знаешь, — сказал Дик.
— Мисс Салли мне не велела, она говорит, жильцы увидят, какая я маленькая, и решат, что услуги будут плохие.
— Сразу не увидят, так потом увидят!
— Э-э! А за две недели вперед? — сказала девочка, бросив на Дика хитренький взгляд. — Уж если кто устроился на квартире, так неохота будет съезжать на другой день!
— Чудно! — пробормотал Дик, вставая. — А ты все-таки за кого здесь — за кухарку, что ли?
— Да я и за кухарку, — ответила девочка, — и за горничную и всю работу по дому делаю.
«Самая грязная работа, наверно, приходится на долю Брасса, дракона и на мою», — подумал Дик. Он мог бы долго размышлять на эту тему, борясь с одолевающими его сомнениями, но девочка снова повторила свою просьбу, а загадочные глухие стуки в коридоре и на лестнице явно свидетельствовали о том, что претендент на комнату испытывает нетерпение. Тогда Ричард Свивеллер сунул по перу за оба уха, третье взял в зубы, в доказательство значительности своей персоны и крайней занятости, и поспешил наверх, вести переговоры с одиноким джентльменом.
К его удивлению, глухие стуки объяснялись тем, что на второй этаж втаскивали сундук одинокого джентльмена, страшно тяжелый и чуть ли не в два раза шире лестницы, вследствие чего одинокому джентльмену и возчику, старавшимся соединенными усилиями поднять его по крутым ступенькам, приходилось нелегко. Они толкались, притискивали друг друга к перилам и так и сяк бились над сундуком, который то и дело застревал под самыми невероятными углами, и, следовательно, опередить их на лестнице было невозможно. Поэтому Ричард Свивеллер медленно поднимался следом за ними и на каждой ступеньке громко высказывал свое возмущение по поводу того, что неизвестные люди берут штурмом дом мистера Самсона Брасса.
Одинокий джентльмен не удостоил ни словом эти протесты, а когда сундук, наконец, втащили в комнату, сел на него и вытер лицо и лысину носовым платком. Ему стало жарко, и это не удивительно, так как, не говоря о возне с сундуком, одет он был по-зимнему, хотя термометр показывал в тот день двадцать семь градусов в тени.
— Я полагаю, сэр, — сказал Ричард Свивеллер, вынув перо изо рта, — что вы желаете осмотреть помещение? Комната прекрасная, сэр. Она находится в двух минутах ходьбы от… от ближайшего угла, и из ее окон открывается широкий вид на… на противоположную сторону улицы. Тут же по соседству, сэр, торгуют великолепным портером, а всех других преимуществ просто не перечислишь.
— Сколько? — спросил одинокий джентльмен.
— Фунт стерлингов в неделю, — ответил Дик, накинув два шиллинга по собственному почину.
— Комната за мной.
— Чистка сапог и платья особо, — сказал Дик. — Камин в зимнее время…
— Ладно, ладно!
— Двухнедельный задаток…
— Двухнедельный? — сердито крикнул одинокий джентльмен, оглядывая его с головы до ног. — Двухгодичный! Я поселюсь здесь на два года. Получайте пока десять фунтов. И дело с концом.
— Стойте! — начал было Дик. — Я, собственно, не Брасс, а…
— И я не Брасс. Ну и что же из этого?
— Брасс — фамилия домовладельца.
— С чем его и поздравляю, — сказал одинокий джентльмен, — Извозчик, можете уходить. Вы тоже, сэр.
Мистера Свивеллера так огорошила бесцеремонность и скоропалительность одинокого джентльмена, что он вытаращил на него глаза, почти как на мисс Салли утром. Но одинокий джентльмен, нисколько не смутившись этим, преспокойно размотал шарф на шее и снял сапоги. Освободившись от этих обременительных предметов туалета, он начал раздеваться дальше и аккуратно, вещь за вещью, складывать платье на сундук. Потом спустил штору на окне, задернул занавески у кровати, завел часы и не спеша, соблюдая размеренность в каждом движении, улегся в постель.
— Снимите билетик с двери, — сказал он напоследок, просунув голову между занавесками. — И чтобы меня никто не беспокоил, пока я сам не позвоню.
Вслед за этим занавески сомкнулись, и из-за них тут же послышался храп.
— Ну и дом! Сплошная чертовщина! — воскликнул мистер Свивеллер, входя в контору с билетиком в рудах. — Драконы в юбке вершат всеми делами, ведут себя, как заправские стряпчие. Кухарки трех футов росту выскакивают откуда ни возьмись, точно из-под земли. Незнакомцы вламываются в дом и ложатся спать среди бела дня, будто так и надо! Если он принадлежит к тем загадочным личностям, о которых то и дело приходится слышать, и заснет непробудным сном года на два, хорошенькое у меня будет положеньице! Впрочем, что поделаешь — судьба! Надеюсь, Брасс останется доволен. А нет — тем хуже. Я тут ни при чем. Мое дело сторона.
Глава XXXV
Вернувшись домой, мистер Брасс весьма благосклонно и с удовольствием выслушал доклад своего писца и тут же осведомился о билете в десять фунтов стерлингов, который после тщательного осмотра оказался настоящим кредитным билетом, выпущенным Английским банком[58], что окончательно привело его в прекрасное расположение духа. Под конец он так разошелся, что в порыве чувств пригласил мистера Свивеллера распить с ним чашу пунша, назначив для этого тот отдаленный и отличающийся некоторой неясностью срок, который обычно определяется словами «как-нибудь на днях», и рассыпался перед Диком в комплиментах по поводу его необыкновенной деловитости, выяснившейся в первый же день службы.
Мистер Брасс руководствовался в своей жизни тем принципом, что комплименты, не требуя никаких затрат, так сказать, смазывают язык, а поскольку, по его мнению, во рту у служителя Фемиды этот полезный орган должен был ходить легко и плавно, ни в коем разе не покрываясь ржавчиной и не поскрипывая на шарнирах, то он пользовался каждым удобным случаем, чтобы практиковаться в высокопарных и льстивых речах. Будем справедливы — язык у мистера Брасса был хорошо подвешен, хотя привычная этому джентльмену слащавость нисколько не отражалась на его топорной, отталкивающей физиономии, которая не так-то легко поддавалась смазке. Хмуро опровергая его словоизвержения, она как бы служила некиим сигнальным буем, поставленным самой природой в виде предостережения тем, кто ведет свой корабль среди мелей и бурунов Жизни или в опасном архипелаге Закона, и возвещала, что здесь не место пытать свое счастье и судьбу.
Мистер Брасс попеременно то осыпал своего писца похвалами, то рассматривал кредитный билет, но мисс Салли взирала на Дика весьма сухо и даже неодобрительно, ибо, привыкнув устремлять свои природные способности и деловую сметку главным образом на то, как бы где урвать побольше, она досадовала на одинокого джентльмена, слишком дешево снявшего комнату, и говорила, что, если уж этому человеку так захотелось поселиться у них, с него следовало бы спросить вдвое, а то и втрое, и чем больше бы он торговался, тем решительнее должен был мистер Свивеллер стоять на своем.
Однако похвалы мистера Брасса и недовольство мисс Салли не произвели ни малейшего впечатления на Ричарда Свивеллера, ибо, переложив всю ответственность как за этот, так и за дальнейшие свои поступки и действия на судьбу, он окончательно махнул на все рукой и успокоился, готовый претерпеть любые несчастия и с философским равнодушием принять любые блага, которые могли ждать его впереди.