Айрат Галиуллин - Тигры и земляника
Парни за столом рассмеялись.
- Я скажу, почему молчу, – ответил я. – Мне не нравится твое поведение…
Реплики сами срывались с языка – автономные, упакованные в брикеты слов воспоминания.
- …Ты ведешь себя как последняя сука.
Вошла Элис, следом за ней Виргус…
- И как же ты ставишь их на место, супер-мачо? – Марина щурила зеленые глаза…
Мне не хотелось, чтобы они присутствовали при сцене. Но в Месте мое мнение никого не интересует.
- …Некоторым девушкам кажется, что между ног у них выросли яйца. Но им это только кажется. Рано или поздно приходится расплачиваться за свою глупость…
Слово в слово.
- …Только если ты поймешь: из нас двоих мужчина – я. Правила диктую – я. А ты ведешь себя как женщина… Понятно?
Марина молчала.
- Понятно?! – Я слегка тряхнул ее за плечо.
Виргус с Элис напряженно следили за происходящим.
- Нет, – ответила Марина.
- Что? – Я не поверил своим ушам. – Как?..
- Нет, Фиш, – тихо сказала она. – Я не хочу, чтобы ты был моим мужчиной.
Кто-то шумно выдохнул.
Марина мягко сняла мою руку с плеча.
- Может, стервы и расплачиваются, но… От тебя боль сильнее. Пусть лучше мне разобьют лицо, чем сердце.
Она замолчала, подбирая слова.
- Да, ты будешь защищать, холить и лелеять, и рядом с тобой я почувствую себя настоящей женщиной… Но эйфория пройдет, и я пойму, что не так важна для тебя. – Она не похожа на ту Марину. У нее другие глаза. – Ведь ты одиночка, Фиш, и тебе никто не нужен. А чувствовать себя рядом с мужчиной ненужной и нелюбимой – что может быть страшнее? – Она обернулась. – Да, Элис?
Элис не сводила с меня глаз. Марина вздохнула.
- Не обижайся, но уж лучше я как-нибудь одна…
- А что, может, в фанты сыграем? – В дверном проеме стоял Демонио с рюмкой водки в руке.
За столом зашевелились. Компания переключилась на новое развлечение.
- Заткнитесь, – сказал я подошедшим Виргусу и Элис. – Не хочу ничего слышать…
…Шар солнца погрузился в лес. Дым костра стелется над водой, смешиваясь с вечерним туманом.
Тишина и ветер
На вершине утеса.
Долог был путь.
- Так что это за пятый элемент, Профессор? – повторяю я. И не дождавшись ответа, оборачиваюсь.
Хотя уже знаю, что никого не увижу.
Виргус. Интервал дьявола
- Вы знаете, что в средние века тритон считался дьявольским интервалом?
- Нет, Виргус, не знаем, – сказала Элис. – А что такое «тритон»? Ящерица?
- Увеличенная кварта. Ну, такое резкое, грязноватое сочетание двух звуков.
- Ясно. А что произошло после средних веков?
- Тритон постепенно вошел в музыку, его использовали и Бах, и Моцарт в девятой симфонии, и Римский-Корсаков… не говоря уж о современных композиторах. Как вы думаете – почему?
- Времена меняются, – без интереса ответил Фиш. – Меняются вкусы.
- А я думаю так, – сказал я. – В ту, блин, темную эпоху грязи и жесткости хватало и в жизни. А потом цивилизация очистилась от многих пороков, но… Свято место пусто не бывает. Вытесненное из реала ушло в музыку. В литературу. В живопись. Ну, вспомните абстракционистов или там этих, авангардистов.
- Ага, – сказала Элис и внимательно посмотрела на меня. – Понимаю. То есть ты считаешь, что жизнь стремится к упорядочиванию самой себя.
- Я считаю, что в мире существует разумный баланс.
- Баланс чего? – спросил дотошный Адъютант.
- Баланс всего! Представьте себе полностью сладкий торт…
- А бывает не полностью? – поинтересовался Фиш.
- Не нуди. Сладкий торт. Чего в нем не хватает?
- И чего?
- Перчинки. Горчинки. Солинки.
- Перчинки в торте? – поморщилась Элис.
- Ну ладно, неудачный пример. Пусть будет не торт, а обед вообще. Идеальная трапеза. В ней есть сладкое и соленое, горькое и кислое, копченое и маринованное, водка и десерт… А если одни торты лопать, то скоро блевать потянет!
(Ботан, если считаешь нужным, слово «блевать» как-нибудь… Ну, ты понял).
- То есть, если горькое – это, скажем, агрессия, – задумчиво протянула Элис, – а кислое – страх… Сладкое – любовь, а острое…
- Секс, – предложил я.
- Пусть так… Неважно, это же метафора. Тогда получается, что в нашей жизни все есть, и все перемешано в нужных пропорциях, и вытесненное непременно компенсируется в другом. Грязь уходит в тритон. И значит… получается…
- Значит, мы живем в идеальном мире, – закончил я.
- В идеальном мире? – Фиш приподнял брови. – Хм. Это что, буддизм?
- Да, в идеальном мире, – упрямо повторил я. – В мире, который не нужно упорядочивать. Надо лишь найти в нем свое место.
- Да, Виргус, – сказала Элис. – Не нужно перекраивать мир. Нужно делать свое дело…
Ну, и так далее.
Привет, дружище! Не обижайся, что я сразу не поздоровался. Хотел передать разговор, пока не забыл.
Почему я вообще затронул эту тему, ты спрашиваешь? Ну так я скажу. Я же тебе ни в чем не отказываю, сам знаешь. Видишь ли, меня немного беспокоит Фиш. Если нам суждено вырваться из Параллельного Мира, то только вместе. А у него как-то слабовато идет процесс. О чем я, кстати, со свойственной мне прямотой на днях и сказал:
- Мы не успеваем. Мы просто элементарно банально не успеваем. Ну, Элис решила все перевести в шутку (она всегда так делает, когда волнуется).
- А помните кавээновский номер, когда трое ребят пародировали игру «Что? Где? Когда?»? Двое бурно спорили, а третий всю отведенную минуту дергал их за рукава и страдал: «Не успеем, ребята, не успеем!»
- Аналогия неуместна, девушка, – строго сказал я. – Попрошу быть посерьезнее!
- Ладно, не обижайся, это я так…
- Извинения принимаются. Так вот. Ситуации мы проходим и проходим довольно успешно. И в реале тоже, вроде, что-то получается. Но слишком медленно. И последней двери в обозримой дали нет.
- К счастью, – сказал Фиш, – открылся один фактор, сильно облегчающий нам продвижение в Месте.
- Какой же?
- Демонио говорил, что эта реальность нелогична, неконтролируема и нелинейна. Так вот, о нелинейности. Она есть и в закрытии гештальтов.
- Что это значит? – спросила Элис.
- Хм. Наверно, вот что. – До меня, кажется, дошло. – Успешно закрыв один гештальт-мештальт, можно перескочить через аналогичные. Так?
- Да, – ответил Фиш. – Чтобы исправить вредные установки или снять комплексы, вовсе не обязательно проходить все сходные ситуации. Достаточно одной и – щелк! – Место пропускает тебя дальше.
- А-а, понятно, – протянула Элис. – Это хорошо. Значит, нам не придется копаться в своих внутриутробных воспоминаниях и младенческих страхах.
- По крайней мере, не во всех, – уточнил добрый Фиш.
- Ладно, все это замечательно, – сказал я. – Но, блин… Извини, старик, давай смотреть правде в глаза. Ты свои гештальты не закрываешь.
- Да, Фиш… – Элис наморщила лоб. – Виргус прав. Не закрываешь. То ли не хочешь, то ли не можешь, и если тебе нужна поддержка, ты скажи. Хотя мы и так стараемся…
- За меня не беспокойтесь, – перебил ее Фиш. И рожу сделал такую, знаешь, высокомерную. – Занимайтесь своими проблемами, и все будет как надо.
И перевел разговор на другое. Так технично, что я только сейчас, вспоминая, понял, как ловко он опять ускользнул, гад.
Ну да ладно. Будем оптимистами (а что еще остается?). Тем более, что у меня, дружище, дела идут в гору. Ах да, ты же еще не знаешь. Мы открыли клуб!
Серьезно. Открывали, открывали и открыли.
В ринатовском кафе, как оказалось, интерьер пришлось переделывать не сильно, да и кухня уже работала. Лицензии всякие у каратиста были, да я, честно говоря, особо в это и не лез. У меня другой фронт работы – творческий.
Ну, начал я, как ты догадался, с джаза (с чего же еще, дружище!). Собрал корешей: Эдика-барабанщика, Володю Штейнмана – пианиста, он привел басиста – студента одного (молодой еще, конечно, но ничего, драйв ловит). И мы буквально за неделю слепили симпатичную программку. Из золотых хитов Эллингтона, Брубека, Паркера и, само собой, Колтрейна.
И начали!
В первые два дня народу было, прямо скажем, не густо. На третий день вообще корка приключилась…
Как вышло: поднимаюсь я в начале вечера на сцену и вижу – в углу зала сидят какие-то быки. Ошиблись ребятки, забрели не туда. Но народ такой, что уйдут вряд ли. Такие предпочитают прогнуть под себя окружающее, а не самим перестроиться.
Володя заиграл вступление к «Лизе» Телониуса Монка, и тут братки заорали – типа, кончай гнать херню, давай что-нибудь из Михаила Круга.
Смотрю, мои все обмерли – музыканты, официанты, Наташа-барменша – и глаза сделали по шесть копеек. Мол, что ж теперь будет?! А я решил на рожон не лезть, а поступить по-хитрому. По-фишевски. Беру сакс и лабаю темку, какую помнил из блатных – «Гоп-стоп». Один, без сопровождения.
