Андрэ Стиль - Париж с нами
— Тем лучше. Ты же видишь, вы великолепно обходитесь без меня. — В словах Робера чувствовалась некоторая досада, хотя он и сказал их со смешком. Разговор становился слишком уж резким, и он хотел разрядить напряжение.
— А ты что воображал! Когда необходимо…
Анри не собирался сглаживать углы, а Робер ждал совсем другого ответа. Конечно, он был бы рад, если бы сегодня товарищи обошлись без него, но в то же время ему хотелось, чтобы они поняли, насколько он незаменим. Робер обиделся и замолчал. Анри и не попытался рассеять его дурное настроение. Да и вообще Анри не любит много говорить… Пусть лучше Робер сам поймет свою ошибку. Честно говоря, он виноват больше всех… Вот, кажется, он уже начинает сдаваться.
— В конце концов, какое же я совершил преступление? — спрашивает Робер. — Неужели не имеешь права ни минуты располагать собой…
— В том, что ты уехал к родным, преступления, конечно, нет. Но вот то, что ты никого не поставил об этом в известность, да еще в такое время, — это преступление.
— Но ты ведь только что сказал, что вы и без меня можете великолепно обойтись.
— Во-первых, сказал это ты, а не я. Ты вечно преувеличиваешь. Но даже если мы и можем без тебя обойтись, ты все равно должен заранее предупреждать. Я ведь уже говорил: знали бы товарищи, что тебя не будет, они бы сразу выступили. И выступил бы не только Макс. В случае необходимости сказали бы свое слово Клебер и Франкер — от имени коммунистов, от имени партии. Главная вина не их.
До сих пор Анри и Робер гнали что есть мочи, громко переговариваясь. Но тут Робер резко затормозил ногой о тротуар и остановился, не слезая с велосипеда. Вслед за ним остановился и Анри.
— Анри, ты что хочешь сказать? Что во всем виноват я?
— Не мне говорить тебе об этом, Робер.
Чего он стоит? Неужели думает повернуть обратно? Анри не хотел этому верить.
— Если я тебя правильно понял, — продолжал Робер, — меня там ждет не слишком горячая встреча…
Сохранять спокойствие — уговаривал себя Анри. Но до чего же это трудно.
— Послушай-ка, Робер, — Анри медленно поехал вперед, показывая, что надо продолжать путь. — Во всей этой истории ты опять больше всего беспокоишься о себе. Да я, видите ли, не совершил никакого преступления! Да что обо мне думают? Да как меня примут? Твои мысли только этим и заняты, ты забываешь о главном — ведь в это самое время американский пароход находится в порту, и, возможно, его уже начали разгружать. Ты понимаешь? Ну, двинулись, что ли?
Робер, не отвечая, покатил за Анри. Они ехали быстро, в полном молчании. Вот наконец и цементированная дорожка, огибающая американский склад.
— Все-таки я должен тебе сказать одну вещь, — начал Робер. — Не будь того знаменитого объединенного собрания ячеек, всего этого, может, и не произошло бы.
Анри ничего не ответил, и Робер неуверенно продолжал:
— Ты был тогда слишком резок. А знаешь, когда плохое настроение, то и работаешь…
Анри еще не успел открыть рта и только повернулся к Роберу, как тот сразу осекся. Теперь уже Анри захотелось остановиться.
— Нет, но ты соображаешь? Ты соображаешь, дорогой товарищ, что ты сказал?
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Макс открыл собрание
Не дождавшись Робера, Макс открыл собрание. Макс выступал не с трибуны, он даже не влез на стол. Он стоял, окруженный другими членами бюро профсоюза, в глубине длинного барака столовки. Макс очень торопился. Надо успеть сказать как можно больше — судя по всем признакам, их долго в покое не оставят. И так уже странно, что охранники не попытались преградить доступ в барак. Для этого сил у них было вполне достаточно: вокруг столовки их видимо-невидимо, а на соседних уличках ждут набитые охранниками грузовики с заведенными моторами.
Всех беспокоило отсутствие Робера. Утром еще куда ни шло, но теперь-то уж ему наверняка сообщили. Никто не мог ничего понять. Когда Макс вошел в барак, на него сразу набросились с вопросами о Робере. Он попытался как-то выйти из положения, принужденно засмеялся и многозначительно ответил:
— На этот счет не беспокойтесь!
Что он мог еще сказать? Он предпочел бы и этого не говорить. В общем, отсутствие Робера больше всего занимало собравшихся. Поэтому Макса слушали плохо. Его слова терялись в общем гуле. Ему очень мешало и то, что не все лица были обращены в его сторону. Многие докеры, собравшись группами, продолжали ожесточенно спорить между собой, в то время как Макс изо всех сил старался завоевать их внимание. Он заметил в дверях того молодчика, который утром первым взял жетон. Вокруг него столпилось с десяток его подручных. По всему было видно, что мерзавец замышляет какую-то провокацию и, может быть, даже собирается выступить против Макса. При желании его, конечно, можно в два счета выкинуть из барака, но скорее всего он как раз на это и рассчитывает: вмешаются охранники, и собрание будет сорвано. Однако пока что собранию больше всего мешали не эти подлецы, а необъяснимое отсутствие Робера.
Нетрудно представить, что появление в бараке Робера в сопровождении Анри сразу изменило обстановку. Самое поразительное, что приход Робера произвел впечатление не только на докеров. При его приближении к бараку среди офицеров охранных отрядов началась какая-то суета. Один из начальников показал на Робера:
— Вот он.
Все же Анри и Роберу дали войти в столовку… В тот же момент группа провокаторов, кем-то предупрежденная, покинула барак. И как только они вышли, в дверях появился полицейский комиссар. Он вызвал Робера, объявил ему, что собрание закрывается, и предложил немедленно очистить столовку.
Робер, чувствуя поддержку Анри и всего зала, резко ответил:
— Это мы еще посмотрим.
Но, тем не менее, пришлось подчиниться. Эти проклятые бараки так устроены, что выжить всех отсюда — раз плюнуть. Достаточно охранникам швырнуть несколько бомб со слезоточивыми газами в окна в глубине барака — и все кинутся к дверям. Даже непонятно, почему охранники до сих пор этого не сделали. Обычно они так не церемонятся. Что с ними сегодня стряслось? С самого утра они ведут себя, как манерные барышни. И совсем уж непонятно то, что они всем дали выйти — и Анри, и Роберу, и Максу — никого не пытаясь арестовать…
И вот подобные неожиданности на каждом шагу. Никогда нельзя угадать, как все обернется. Вечно какие-то новые трюки, которые сбивают с толку.
— Все-таки ты кое-что успел, — говорит Робер Максу, отойдя с ним в сторону. Слова как будто доброжелательные, но в голосе чувствуется желание уколоть.
— Что-то ничего не могу понять, — удивляется Макс. — Охранники…
— Они не хотят раздражать ребят, — объясняет Анри. — Еще надеются уладить все без столкновений. Это значит, мы все время должны быть настороже.
— Это-то я понял. Но почему они запретили собрание только в тот момент, когда вы появились?
— Так… — глубокомысленно замечает Робер. Он уже готов истолковать странное поведение охранников в свою пользу.
— Что так? — настаивает Макс.
По правде говоря, он кое о чем догадывается, но не решается еще высказать свои предположения при Робере.
Анри, видно, это почувствовал и пришел ему на помощь.
— Как протекало собрание?
— В общем провалилось с треском! — отвечает Макс и, обращаясь к Роберу, раздраженно добавляет: — Честно тебе скажу, Робер, все только о том и думали, почему тебя нет. Никто не слушал, о чем я говорил.
— Вот этим все и объясняется, — замечает Анри. — Кому мешало такое собрание…
Робер даже изменился в лице от этих слов. С него сразу соскочила вся его самоуверенность. Вот так налетит внезапно шквал и взбаламутит море. У Робера затуманились глаза, побелевшие губы задрожали и стали сухими…
— Ребята, — говорит он взволнованно, — неужели охранники рассчитывали, что я в такую минуту способен бросить все, спасовать! Неужели они на это делали ставку? За кого же они меня принимают?
Робер замолкает, но все прекрасно поняли, что он хотел сказать.
* * *— Ладно, старина, — утешает Макс Робера и берет его под руку, пожалуй, даже слишком уж дружески. — Не унывай, все поправимо.
— Ясно, и не такое видали!
— Это еще как сказать, — вмешивается Анри. — Так просто все не получится. Нельзя сразу же приравнивать нынешнюю борьбу к той, которую мы вели прежде. Может, они уже выгружают свой бензин. Начхать им на всякие там проветривания и пары!
— Да и зачем говорить, что эта битва легче других? — поддерживает Клебер. — Не вижу, какая тут польза.
— Не стоит выдвигать стол, мы ненадолго.
Они собрались в столовой пивной «Промочи глотку», как было условлено после сорванного собрания. Стараясь сбить шпиков со следа, чтобы они как можно позже пронюхали о совещании, Анри, Робер, Макс, Клебер, Франкер и еще несколько человек пришли сюда поодиночке, окольными путями. Вообще-то собрание продлится не больше десяти минут. Сейчас не до речей. Здесь хоть можно будет спокойно обсудить, как поступать дальше, распределить между собой задания, собраться с мыслями…
