Генри Джеймс - Повести и рассказы
— А что случилось в Дувре? — спросил Уинтерборн.
— В Дувре Рэндолф вообще не пожелал спать. По-моему, он просидел всю ночь напролет в гостиной. В двенадцать часов в постели его еще не было. Я прекрасно это помню.
— Он и в половине первого еще не спал, — кротким голосом сообщила миссис Миллер.
— А днем он много спит? — поинтересовался Уинтерборн.
— По-моему, нет, — ответила Дэзи.
— Хоть бы днем спал! — сказала ее мать. — Да вот не спится ему.
— Он мне ужасно надоел, — продолжала Дэзи.
Наступило молчание.
— Вот уж не ожидала от тебя, Дэзи Миллер, — сказала наконец почтенная дама, — что ты будешь осуждать родного брата.
— Но, мама, ведь Рэндолф, право, надоедливый! — воскликнула Дэзи, впрочем, без всякого раздражения.
— Ему только девять лет, — стояла на своем миссис Миллер.
— И в замок он не желает ехать, — сказала девушка. — А я поеду туда с мистером Уинтерборном.
Это заявление, сделанное самым безмятежным тоном, миссис Миллер оставила без ответа. Уинтерборн прочел в ее молчании резкое осуждение их планов, но решил, что миссис Миллер женщина простая, податливая и, следовательно, несколько почтительных слов смягчат ее недовольство.
— Да, — начал он, — ваша дочь любезно разрешила мне быть ее гидом…
Блуждающий взгляд миссис Миллер с мольбой остановился на Дэзи, но та отошла в сторону, напевая что-то.
— Вы поедете в дилижансе? — спросила ее мать.
— Да, или на пароходе, — ответил Уинтерборн.
— Не знаю, как туда ездят, — проговорила миссис Миллер, — я никогда там не была.
— Жаль, что вы не сможете поехать с нами, — сказал Уинтерборн, чувствуя все большую уверенность, что миссис Миллер не будет препятствовать им. И в то же время он был готов услышать, как нечто само собой разумеющееся, что она намерена сопровождать дочь.
— Мы столько раз собирались туда, — продолжала миссис Миллер, — и, кажется, из этого так ничего и не выйдет. Дэзи, конечно, хочется побывать всюду. Но одна дама из нашей гостиницы, не знаю, как ее фамилия, сказала, что здешние замки смотреть не стоит, по ее мнению, лучше отложить осмотр замков до Италии. Там, кажется, их очень много, — говорила миссис Миллер со все возрастающим доверием. — Осматривать, конечно, надо только самые главные. В Англии мы уже кое-что осмотрели, — добавила она.
— О да! В Англии есть прекрасные замки, — сказал Уинтерборн. — Но Шильонский тоже достоин внимания.
— Что ж, если Дэзи чувствует себя в силах… — Миссис Миллер, видимо, была поражена грандиозностью этого замысла. — Ее, кажется, ничто не может остановить.
— Я убежден, что ей там очень понравится, — воскликнул Уинтерборн. И ему захотелось окончательно убедиться в том, что никто не отнимет у него возможности побыть тет-а-тет с этой девушкой, которая все еще прохаживалась сейчас впереди них и тихо напевала что-то. — А вы, сударыня, — спросил он, — вы не расположены отправиться с нами?
Мать Дэзи покосилась на него и молча отошла вперед. Потом сказала, очень просто:
— Нет, пусть уж едет одна.
Уинтерборн отметил мысленно, что этот тип матери весьма отличается от суровых матрон, которые занимают передовые линии в светском обществе мрачного старого города по ту сторону озера. Но эти размышления прервала беззащитная дочка миссис Миллер, окликнувшая его по имени.
— Мистер Уинтерборн! — негромко сказала Дэзи.
— Мадемуазель? — откликнулся молодой человек.
— Вы не хотите покатать меня на лодке?
— Сейчас? — спросил он.
— Конечно, сейчас! — сказала Дэзи.
— Ну, знаешь ли, Энни Миллер! — воскликнула ее мать.
— Сударыня, я вас очень прошу, отпустите ее! — взмолился Уинтерборн, ибо ему никогда еще не приходилось испытывать удовольствие, которое сулила поездка под летними звездами на легкой лодочке с молоденькой красивой девушкой.
— Вот уж не ожидала, что ей придет охота кататься по озеру, — сказала мать Дэзи. — Я думала, она пойдет домой.
— Я уверена, что мистеру Уинтерборну хочется покатать меня на лодке, — заявила Дэзи. — Ведь он такой преданный друг!
— Я довезу вас при свете звезд до Шильонского замка.
— Не верю!
— Ну, знаешь ли! — снова воскликнула почтенная дама.
— За последние полчаса вы мне слова не сказали, — продолжала ее дочь.
— Я имел удовольствие беседовать с вашей матушкой, — ответил Уинтерборн.
— Я хочу, чтобы вы покатали меня на лодке, — повторила Дэзи. Все трое остановились, и она стояла, глядя на Уинтерборна. Ее лицо светилось очаровательной улыбкой, ясные глаза поблескивали, она обмахивалась своим громадным веером. «Нет, более прелестного существа просто невозможно себе представить!» — решил Уинтерборн.
— Лодки есть у пристани, — сказал он, показывая на ступеньки, сбегавшие из сада к озеру. — Если вы окажете мне честь опереться на мою руку, мы пойдем и выберем себе какую-нибудь.
Дэзи смотрела на него с улыбкой, потом откинула голову и рассмеялась.
— Как мне нравится, что вы действуете по всем правилам!
— Да, в таких случаях необходимо действовать по всем правилам.
— Я знала, что так или иначе заставлю вас заговорить со мной, — не унималась Дэзи.
— Как видите, это оказалось не так трудно, — ответил Уинтерборн. — Но вы поддразниваете меня?
— Ну, что вы, сэр, — кротко проговорила мисс Миллер.
— Так разрешите мне покатать вас, — настаивал Уинтерборн.
— Как это очаровательно сказано! — воскликнула Дэзи.
— А сделано будет еще очаровательнее.
— Да, не сомневаюсь, — сказала Дэзи. Но она не двинулась ему навстречу; она стояла в сторонке, продолжая посмеиваться.
— Ты бы лучше узнала, который час, — вмешалась в разговор ее мать.
— Одиннадцать часов, мадам, — раздался из темноты голос, в котором слышался иностранный акцент, и, обернувшись, Уинтерборн увидел внушительного служителя этих двух дам. По всей вероятности, он только что подошел к ним.
— А, Юджинио! — сказала Дэзи. — Я еду кататься на лодке.
Юджинио склонил свой стан.
— В одиннадцать часов вечера, мадемуазель?
— Я поеду с мистером Уинтерборном. Сию минуту поеду.
— Скажите, чтобы она не ездила, — обратилась к своему агенту миссис Миллер.
— По-моему, вам не следует кататься на лодке, мадемуазель, — проговорил Юджинио.
Уинтерборна возмутило, что эта хорошенькая девушка так просто обращается со своим агентом, но он промолчал.
— Вы, должно быть, считаете, что это неприлично? — воскликнула Дэзи. — У Юджинио все неприлично!
— Я весь к вашим услугам, — сказал Уинтерборн.
— Мадемуазель предполагает ехать одна? — осведомился Юджинио у миссис Миллер.
— Нет, нет! С этим джентльменом! — ответила матушка Дэзи.
Юджинио метнул взгляд на Уинтерборна (тому показалось, что агент усмехнулся) и, отвесив поклон, торжественно проговорил:
— Как мадемуазель будет угодно.
— А я ждала, что вы устроите сцену! — сказала Дэзи. — Теперь мне и ехать расхотелось.
— Но если вы не поедете, тогда я устрою сцену, — заявил Уинтерборн.
— Вот это мне и нужно — чтобы кто-нибудь немножко поволновался! — И девушка снова засмеялась.
— Мистер Рэндолф изволил лечь спать, — ледяным тоном произнес агент.
— Ну, Дэзи, теперь нам можно возвращаться, — сказала миссис Миллер.
Дэзи отошла от Уинтерборна, но продолжала посматривать на него, улыбаясь и помахивая веером.
— Спокойной ночи! — сказала она. — Надеюсь, что вы разочарованы, или возмущены, или еще что-нибудь в этом роде.
Уинтерборн серьезно взглянул на девушку и пожал протянутую ею руку.
— Я озадачен, — ответил он.
— Ну, я надеюсь, это не помешает вам уснуть! — насмешливо сказала она, и под охраной столь привилегированной особы, как Юджинио, обе дамы пошли к гостинице.
Уинтерборн, и на самом деле озадаченный, долго смотрел им вслед. Он погулял с четверть часа у озера, раздумывая над непонятными причудами и бесцеремонностью этой девушки. Но единственный вывод, который ему удалось сделать в результате своих размышлений, заключался в том, что с ней недурно было бы «уединиться где-нибудь».
Через два дня Уинтерборн «уединился» с мисс Дэзи в Шильонском замке. Он ждал ее в большом холле гостиницы, где слонялись и глазели по сторонам гиды, лакеи и иностранные путешественники. Ему самому не пришло бы в голову назначить свидание в таком месте, но мисс Дэзи приказала ждать себя именно здесь. Она сбежала вниз по лестнице в элегантном строгом дорожном костюме, застегивая на ходу длинные перчатки, прижимая к своему стройному стану нераскрытый зонтик. Уинтерборн был наделен воображением и, как выражались наши предки, чувствительным сердцем.[23] Услышав на широкой лестнице быстрые, уверенные шаги мисс Дэзи, окинув взглядом ее туалет, он почувствовал, что их предстоящая поездка будет овеяна романтикой, точно и в самом деле это было «похищение». Он провел мисс Дэзи сквозь толпу праздных людей, собравшихся в холле; ее провожали пристальными взглядами. Она принялась болтать, как только подошла к нему. Уинтерборн полагал, что они поедут к Шильонскому замку в коляске, но мисс Дэзи во что бы то ни стало захотела ехать на пароходике. Она заявила, что пароходы — ее страсть. На озере всегда такой приятный ветерок, и публики будет много. Поездка быстро подошла к концу, но спутница Уинтерборна успела много всего наговорить за это время. На взгляд молодого человека в этой их эскападе было нечто смелое, рискованное, и такого же отношения к ней он ждал и от мисс Дэзи, правда, привыкшей пользоваться свободой. Однако ему пришлось испытать разочарование. Дэзи Миллер была очень оживлена, она находилась в прекрасном расположении духа, но в ее манере держать себя не чувствовалось ни малейшего волнения: она не избегала ни его взгляда, ни взглядов посторонних людей, не краснела от смущения, встречаясь с ним глазами или замечая, что сама привлекает к себе чужие взоры. Пассажиры засматривались на нее, и Уинтерборну было приятно, что у его спутницы такая элегантная внешность. В глубине души он побаивался, как бы она не вздумала слишком громко говорить, смеяться и, чего доброго, разгуливать по палубе. Но вскоре все его опасения рассеялись, он улыбался, не сводя с нее глаз, а она спокойно сидела на скамейке, высказывая разные оригинальные суждения. Уинтерборну еще не приходилось слышать такой милой невинной болтовни. Его убедили, что Дэзи вульгарна. Но так ли это, или, может быть, он просто начинал привыкать к ее вульгарности?
