KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Проза » Классическая проза » Кальман Миксат - Том 3. Осада Бестерце. Зонт Святого Петра

Кальман Миксат - Том 3. Осада Бестерце. Зонт Святого Петра

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Кальман Миксат, "Том 3. Осада Бестерце. Зонт Святого Петра" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

— А если я как следует заплачу? — бросил в волнении господин Грегорич.

Господин Столарик навострил уши:

— Что вы называете «как следует»? Сколько вы за него дадите?

— Я дал бы, — тут у Грегорича внезапно начался приступ удушливого кашля, он покраснел, как рак, — я дал бы, ну, скажем, пятнадцать тысяч форинтов.

«Гм. Сумма недурна. Пал Грегорич купил это имение за пять тысяч. Земли всего два хольда, и довольно далеко от рынка, каждая сажень форинта три стоит, не больше. Стоимость домика, допустим, две тысячи… но это уж максимум».

— Utique[22], — вслух сказал Столарик, — предложение, на мой взгляд, приличное. Я бы сказал, даже вполне, вполне приличное… Вот что, господин Грегорич, — вдруг добавил он, внезапно решившись, — в интересах мальчика я согласен, но прежде напишу ему и поговорю с его матерью.

— Но я очень спешу.

— Я напишу ему сегодня же.

Господин Грегорич больше не настаивал, чтобы не возбуждать подозрений, пошел домой, а через два дня послал Столарику небольшой бочонок токайского — из запасов Пала Грегорича, поделенных братьями, — наказав посыльному узнать, не пришел ли ответ из Будапешта.

Господин Столарик сообщил, что ждет ответа с часу на час, поблагодарил за ценный подарок и еще сказал погребщику господина Грегорича, принесшему вино: он надеется, что все потечет как по маслу. Вино ли потечет или что другое, этого погребщик не знал.

Только что ушел погребщик, как пришло письмо, в котором Дюри соглашался на продажу, и господин Столарик собрался уже послать к Гашпару Грегоричу своего помощника с приятною вестью, когда дверь нотариальной конторы отворилась и, отдуваясь, пыхтя и сопя, словно откормленный гусь, вошел толстобрюхий Болдижар Грегорич. По всему было видно, что он торопился изо всех сил.

— Прошу садиться, господин Грегорич. С какими добрыми вестями вы к нам пожаловали?

— Я принес вам много-премного денежек, — еще не отдышавшись, пропыхтел Болдижар.

— Ну, это всегда кстати.

— Хотел бы я купить у сиротинушки его маленькое именьице, «Ливан» то есть.

Господин Болдижар всегда выражал свои мысли елейно-сладким тоном.

— «Ливан»? — застигнутый врасплох, воскликнул Столарик, а про себя пробормотал: «Какая их муха укусила?» — И громко спросил: — Вы не для старшего ли брата стараетесь?

— Нет, нет, для себя. Такое удобненькое, маленькое именьице, такое миленькое, такое хорошенькое, и вид величавый, и такие расчудесные яблоньки.

— Странно… очень странно.

— Что же здесь странного? — спросил с недоумением Болдижар.

— На него уже есть один покупатель.

— А-а, змея подколодная! Мы ему не уступим! Родственник есть родственник. И к тому же я больше даю, чем тот, другой…

— Трудно поверить, — усомнился опекун. — Тот предложил пятнадцать тысяч.

Болдижар и глазом не моргнул:

— Ничего не значит. Я даю двадцать!

Но тут он сообразил, что имение не стоит и пятнадцати, и с беспокойством спросил:

— Пятнадцать? Кто этот безумец?

— Собственный брат ваш, господин Грегорич, Гашпар. Услыхав это имя, господин Болдижар пошатнулся, словно вол, оглушенный обухом, и, бледный как смерть, рухнул на стул. Губы его шевелились, но с них не слетало ни единого звука.

Столарик решил, что старого господина разбил паралич, отчаянно призывая на помощь, ринулся за водой; вместе с ним прибежала кухарка, второпях вместо воды схватившая скалку для теста, но господин Болдижар уже пришел в себя и стал извиняться:

— Голова легонько закружилась, такие приступы у меня часто бывают, стар стал, да и механизм человеческий, увы, несовершенен… Давайте-ка вернемся к нашему разговору: итак, я даю за «Ливан» двадцать тысяч форинтов. Могу заплатить сию минуту.

Столарик задумался.

— Видите ли, дела так быстро не делаются. Прежде всего необходимо согласие опекунского совета. Я сегодня же представлю туда доклад.

Он в тот же день подал доклад (ведь опекаемому выпала настоящая терна! *), а сам упорно размышлял о том, почему Грегоричи рвут «Ливан» друг у друга из рук. Наверняка есть на то основательная причина. Может, в недрах «Ливана» проходит золотоносная жила? В конце концов это не так уж и невозможно. Короли из дома Арпадов тоже здесь, а не в Шелмецбане копали сначала.

Столарик решил завтра же сообщить о своих подозрениях Иштвану Дротлеру, горному инженеру в отставке, — а тому, величайшему знатоку своего дела, стоит лишь воткнуть бурав в землю — и откроются все ее тайны сразу.

На другой день он только что собрался к инженеру, как явился Гашпар Грегорич узнать о письме от Дюри. Столарик был в замешательстве.

— Письмо пришло… да, да, письмо пришло, но случилось нечто другое. Появился новый покупатель и дает за «Ливан» двадцать тысяч форинтов.

Для господина Гашпара эта новость была как гром средь ясного дня.

— Не может быть, — сказал он, запинаясь. — Надеюсь, это не Болдижар?

— Именно Болдижар.

Гашпар Грегорич пришел в ярость, ругался, как пьяный извозчик, губы его тряслись от злости, и, войдя в раж, он до тех пор размахивал палкой, пока не сбил цветочный горшок почтеннейшей госпожи Столарик, в котором цвел гиацинт редкой красоты.

— Ах, злодей…, злодей! — рычал он, скрежеща зубами. Затем глупейшим образом почти четверть часа глядел перед собой и вполголоса сам с собой рассуждал: — Откуда он мог узнать? Уму непостижимо!

А дело было проще простого. Благочестивый Препелица без особого труда узнал у рабочих, что у Пала Грегорича, — того самого, у кого они котел припрятывали, — еще имеются родичи. Один из них не пожалел за тайну двести пятьдесят форинтов, — наверняка не поскупится и другой; по этой-то причине Препелица сел в поезд и навестил в Бестерцебане господина Болдижара. И ничего в этом непонятного нет, разве только одно — откуда это у Препелицы такая смекалка!

— О-о, злодей, злодей! — твердил Гашпар, все более распаляясь. — Не достанется ему «Ливан» ни за что на свете! Я куплю его за двадцать пять тысяч.

Господин Столарик улыбнулся и, потирая руки, несколько раз поклонился.

— Кто больше даст, тому и достанется. Если б это было мое имение, поверьте, я держался бы своего недавнего слова — пятнадцать тысяч. Сказано — значит делу конец. Слово мужчины— железо. Но имение принадлежит несовершеннолетнему, а интересы несовершеннолетнего никоим образом нельзя ущемлять даже железом такого рода… Вы не находите, господин Грегорич, что я изрек отличный каламбур?

Господин Грегорич признал красоту каламбура и, снова и снова заставив Столарика повторить, что имение останется за ним, удалился, чувствуя себя так, словно сам побывал в железных тисках.

Но чего он достиг? Вечером того же дня господин Столарик встретился в казино с Болдижаром Грегоричем и не скрыл от него ни сегодняшнего визита господина Гашпара, ни пяти тысяч форинтов, обещанных за «Ливан» сверх Болдижаровых.

На этот раз господин Болдижар не вышел из себя. — Что же, пускай будет тридцать тысяч! Сумасшедшее соревнование продолжалось много дней, уже весь город с любопытством гадал, свихнулись ли Грегоричи или есть тут какая-то другая подоплека.

Пришел Гашпар и обещал тридцать две тысячи, дознался Болдижар и надбавил еще три тысячи, — и так далее, и так далее. У людей просто глаза на лоб лезли от столь беспощадного соперничества. А председатель опекунского совета уже преднамеренно оттягивал разрешение на продажу: «Ничего, ничего, — пускай еще подрастет цена!»

И цена росла и выросла до пятидесяти тысяч форинтов — их обещал Болдижар Грегорич. Бог его знает, где собирались остановиться распалившиеся братья. Это было тем более удивительно, что горный инженер Дротлер, произведший по поручению Столарика буровые работы в «Ливане», без обиняков объявил, что в недрах бестерецкой земли — и в этом он готов поклясться — нет ни унции золота, разве что на зубах какой-нибудь покойницы.

— А может, под «Ливаном» залежи каменного угля?

— Ничего нет.

— Так отчего ж тогда взбесились Грегоричи?

Да не все ли равно, отчего они взбесились? Верно одно: Дюри привалило великое счастье, и опекун обязан выжать все до последней капли. Виноградину бросают в выжимки лишь тогда, когда нет в ней уже ни намека на влагу, а кто и в каких краях слыхивал, чтоб выбрасывали ягоду, когда с косточек еще каплет сок?

И господин Столарик продолжал разжигать отрасти соперников. Правда, слово мужчины — железо, однако и железу должно отступить перед золотом, а здесь золото лилось рекой.

Он ждал уже того момента, когда пятьдесят тысяч форинтов Болдижара будут биты пятьюдесятью двумя тысячами старшего брата, как вдруг наступил неожиданный перелом. Гашпару пришла в голову идея — он был умнее и хитрее брата.

Гашпару вдруг бросилось в глаза, что сестра их, Паньоки, сидит себе и голосу не подает. С чего бы это, почему? Тут его осенило: Паньоки ничего не знает, Андраш Препелица не продал ей тайны. Это лишний раз свидетельствовало о том, что Препелица — человек с головой. Продай он тайну Паньоки, роль его была бы исчерпана, а так оба брата, прикарманив содержимое котла, навеки станут его данниками из опасения, что он выдаст их старшей сестрице.

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*