Ганс Шерфиг - Ботус Окцитанус, или восьмиглазый скорпион
Вообще умерло много народу. Инспектор полиции Силле застрелился, находясь в кабинете наедине с Хорсом. Полицейский адвокат Карльсберг застрелился, и выстрел слышал по телефону директор полиции. Другой полицейский адвокат принял снотворное. Одного полицейского надзирателя нашли мертвым в туалетной комнате. Личный состав полиции поредел. По «делу о Скорпионе» обвинялось тридцать два служащих полиции, выбранных наугад, — надо же было наказать кого-то в назидание остальным. Предъявлялись им обычные обвинения: в подкупе, обмане, воровстве, укрывательстве краденого, контрабанде, торговле на черной бирже.
— Плохие времена настали, брат Дик! — сказал Большому Дику инспектор полиции Оре, когда они встретились в ложе «Фраксини».
— Как-нибудь все уладится, брат мой! — ответил Большой Дик.
ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ СЕДЬМАЯ
Из кафе «Шлюз» Йонас поехал на велосипеде по довольно странной территории вокруг Южной гавани.
Там уже наступила весна. Люди терпеливо копали землю, которая состояла по большей части из шлака, мусора, битого стекла и ржавых жестянок. Там, где раньше росли только дикая ромашка, глухая крапива и другие сорняки, люди сеяли цветы и сажали овощи. Из упаковочных ящиков и жестяных бочек они построили себе хорошенькие домики. Они без устали копали, расчищали, строили и чинили. Ведь простые люди терпеливы и потому непобедимы, в них заложено стремление создавать, производить, приводить в порядок. Нет предела тому, что они способны создать, если только им дадут возможность. И нет предела тому, чего они могут достичь, если будут работать для самих себя. Они доказали это на одной половине земного шара. Есть основания полагать, что они сумеют добиться этого и на другой половине. Люди терпеливы, но все же они не допустят, чтобы ими вечно правили скорпионы и прочие гады.
Итак, Йонас ехал на велосипеде между кучами угля, сараями и мусорными свалками. Неожиданно раздались два выстрела; пуля пробила непромокаемую спортивную куртку, но не ранила его. Йонас повалился на землю и остался лежать плашмя. Неизвестные выстрелили в третий раз, потом все затихло, и только слышно было, как скрипят подъемные краны, а вдалеке стучат топоры, разрубая старые суда.
Сыщик поднялся и огляделся вокруг, сжимая револьвер. Ничего особенного он не заметил. Выстрелы больше не повторялись. Вероятно, это упражнялись в стрельбе ополченцы. Пустые пивные бутылки и патронные гильзы, валявшиеся на земле, свидетельствовали о том, что недавно по этой территории проходили ополченцы. Когда им случалось быть на воле, то нередко пули пролетали над головами гражданских лиц, едва не задевая их. Некоторое время Йонас шел пешком, потом вскочил на седло и поехал в «Ярд».
Он почувствовал, что немного озяб. Весна медленно вступала в свои права. Пока светило солнце, казалось, что тепло, но воздух был еще холодный, и, когда Йонас ехал в тени, дрожь пробирала его по спине. В Южной гавани у него не было ровно никаких дел, никто не давал ему поручений в кафе «Шлюз». Какую он сделал глупость, приехав сюда! Он ведь замешан кое в чем, что вряд ли по душе начальству. Он старался держать в тайне свои занятия, но, быть может, действовал недостаточно осторожно. Не стоило, например, посвящать в свои дела Скаута; ради громкого заголовка журналист продаст даже родную мать. В задумчивости подъехал Йонас к «Ярду» и поставил свой велосипед в бронзовый римский штатив.
Факса в кабинете не оказалось, вместо него там были двое незнакомых полицейских. Они перерыли письменный стол и опустошили все ящики. Один из полицейских положил руку на плечо сыщику, заявив, что он арестован.
— Дайте сюда пистолет! — приказал он. — И ваш значок!
Судебное присутствие приговорило Йонаса к тюремному заключению; он обвинялся в подкупе, воровстве, укрывательстве краденого и контрабанде — словом, все, как обычно.
«Дело о Скорпионе» шло своим чередом. Оно уже наскучило прессе. Не вызывали больше сенсации сообщения о том, что служащие полиции снова подкуплены порциями виски, коврами или наличными. Никого уже не удивляло, что заявления в полицию о выдаче прав на вождение автомобиля и об отпуске бензина должны сначала пройти через торговца коврами Ульмуса. Никого не удивляло, что полицейские водили машины воров-взломщиков, совершали прогулки по морю на парусниках вместе с контрабандистами, завтракали с сутенерами, получали деньги от проституток, хранили фальшивые фунты стерлингов и крали друг у друга золотые слитки. Даже редактор Стенсиль больше не пытался отрицать эти факты. Директор полиции Окцитанус уже не рассылал теперь успокаивающих общественное мнение заявлений.
Редактор Скаут писал, что в лице сержанта Йонаса полиция потеряла одного из своих способнейших людей. Если бы он работал по своему истинному призванию, он бы далеко пошел. Что это за призвание, редактор не разъяснил, но в «Ярде» полагали, что после отбытия наказания Йонас найдет себе место в политической полиции.
Еще до вынесения судебного приговора торговцу коврами Ульмусу в тюрьму, где ему предстояло просидеть два года, были завезены запасы продовольствия. Ему не придется терпеть никаких лишений. Его огромное состояние осталось нетронутым, и, пока он будет сидеть в тюрьме, оно принесет ему проценты. С Ульмусом стоило поддерживать знакомство.
В конце весны главный врач полиции Мориц составил свое заключение о состоянии здоровья лектора Карелиуса. Эта рукопись в пятьдесят одну страницу была отпечатана на пишущей машинке; ее надлежало направить на рассмотрение судебно-медицинской комиссии.
Заключение устанавливало, что лектор Карелиус не был ни слабоумным, ни сумасшедшим в момент обследования, а также в момент совершения инкриминируемого ему проступка. Пациента следует охарактеризовать как человека с почти нормальными умственными способностями, однако его психические переживания носят резко выраженный патологический характер; он замкнут, вечно фантазирует, у него наблюдаются черты, свойственные юноше в период возмужания; он склонен к кровосмесительным связям — к двойственной привязанности к матери (дамский велосипед!) и вообще сексуально агрессивен. Именно благодаря препятствиям к кровосмешению он совершил инкриминируемый ему проступок.
Обследование умственных способностей лектора по методу Бинэ-Симон показало, что они соответствуют умственному развитию для 14,6 года и коэффициенту 97. Сеанс внушения по способу Раншбурга прошел благополучно, но наблюдения за поведением пациента были сопряжены с большими трудностями. Его автобиография написана от руки, совершенно без ошибок и необыкновенно хорошим слогом. Однако в вопросах интимного характера пациент проявляет стеснительность, которая явно говорит о дефектах психики. Почерк у него вполне нормальный для культурного человека, но более тщательное исследование подтверждает упомянутые прежде недостатки характера, которые и привели к символическому убийству супругов Шульце (в данном случае они представляли собой родителей) и нападению на полицию (которая представляла собой власть, отца).
При наружном осмотре физическое сложение лектора не представляет отклонений от нормы, оно достаточно крепкое и пропорциональной полноты. Держится лектор несколько сутуло, хотя походка нормальная. Дно глаза и реакция зрачков нормальные. Исследование головного мозга (электро-энцефалограмма) не показало никаких органических изменений. Сердце и легкие при выслушивании не дали никаких отклонений от нормы. Оволосение обычное, как у взрослого мужчины. Наружные половые органы развиты нормально. Рефлексы брюшной стенки, подошвенные и сухожилий на руках и ногах нормальные. Дрожание отсутствует. Болезненной чувствительности кожи не наблюдается. Спинномозговая жидкость: цитоз 5/3 клеток, белок 10; серологические реакции крови и спинномозговой жидкости отрицательные. Гемоглобин 105 единиц, оседание эритроцитов 4 миллиметра, давление крови 120/50, белок, сахар и лейкоциты в моче отсутствуют.
После этих предварительных замечаний следовало подробное изложение теории главного врача относительно двойного убийства в доме по Аллее Коперника, ибо доктор Мориц, по своему обыкновению, принял за факты то, что сначала надо было доказать, и тем самым предрешил ход судебного процесса.
По мнению главного врача полиции, обвиняемый Карелиус, совершивший убийство людей, которых он вряд ли даже знал, представляет собой настолько психопатическую личность, что его следует рассматривать как человека, неспособного к нормальному восприятию обычного наказания. А так как от Карелиуса, вне всякого сомнения, можно ожидать новых подобных правонарушений, то он как врач рекомендует суду изолировать лектора Карелиуса в отделении для психических больных, что будет наиболее соответствующей для него мерой наказания.
