Пелам Вудхаус - Золотце ты наше. Джим с Пиккадилли. Даровые деньги (сборник)
С такими мыслями Джимми снова повернулся к Энн, тогда как пунцово алевший Бартлинг засеменил восстанавливать нервы в другой ресторан. Энн смотрела на Джимми изумленно, широко распахнув глаза, приоткрыв рот.
– Как странно! – легко и небрежно, восхищаясь сам собой, обронил Джимми. – Наверное, я чей-то двойник. Как он назвал меня?
– Джимми Крокер!
Подняв бокал, Джимми отхлебнул и поставил его на место.
– Ах да, вспомнил! Любопытно, имя почему-то знакомое… Где то я его уже слышал, как будто…
– Да я же вам рассказывала! В тот вечер, на палубе!
– Н-да! – Джимми с сомнением взглянул на нее. – Ах, ну да, конечно! Припоминаю, тот самый субъект, которого вы так не любите.
Энн по-прежнему всматривалась в него, словно бы он превратился в кого-то нового и незнакомого.
– Надеюсь, это сходство не настроит вас против меня? – осведомился Джимми. – Одни рождаются Джимми Крокерами, другие – становятся. Надеюсь, вы не упустите из виду, что лично я принадлежу к последним.
– Нет, ну до чего необычно!
– Хм, не знаю… Каких только историй нет про двойников! Несколько лет назад в Англии жил один человек, его регулярно упрятывали в тюрьму за чужие проступки. Кто-то, по случайности, как две капли воды походил на него…
– Я не про это. Конечно, двойники существуют. Но любопытно, что вы приехали в Америку и мы вообще встретились. Понимаете, я ведь ездила в Англию, чтобы уговорить Джимми Крокера вернуться.
– Что?
– Нет, не лично я, конечно. Я ездила с дядей и тетей. Это им хотелось его уговорить.
– Ваши дядя с тетей? – Джимми обалдел вконец. – С какой стати?!
– Забыла объяснить, что они его дядя и тетя. Сестра моей тети замужем за его отцом.
– Но…
– Все просто, хотя на первый взгляд вроде запутанно. Вы, наверное, давно не читали «Санди кроникл»? Там публиковались статьи про его дикие выходки в Лондоне. В газете его называют «Джим с Пиккадилли».
В напечатанном виде прозвище шокировало Джимми. Произнесенное вслух, да еще Энн, оно показалось просто дерзким. Его раздирали угрызения совести.
– Вчера появился новый…
– Я видел, – перебил Джимми, чтобы избежать пересказа.
– Ах вот как? Вот еще доказательство, что за тип этот Джимми. Лорд Перси Уиппл, на которого он набросился в клубе «Шесть Сотен», – его лучший друг. Его мачеха сама сказала это моей тете. Абсолютно безнадежен. – И Энн улыбнулась. – Что-то вы приуныли, мистер Бейлисс? Веселее! Может, вы и похожи на него, но все равно вы не он. Главное – душа. У вас добропорядочная алджерноновская душа. Да, вы так сильно похожи, что даже его друзья подходят в ресторане и с вами заговаривают. Ничего, так даже лучше. Я думаю, явись вы к моей тете как Джимми Крокер, все-таки прикативший сюда в припадке раскаяния, она бы, объявись вы, обрадовалась и сделала для вас что угодно. Вы даже могли бы осуществить свои притязания, вас усыновил бы миллионер. Кстати, почему бы вам не попробовать? Я не выдам.
– И прежде чем меня разоблачат и отправят в тюрьму, я смогу побыть рядом с вами. Буду жить с вами в одном доме, разговаривать… – Голос у Джимми дрогнул.
Энн повернулась к нему.
– Да послушайте вы! А то распелись, честное слово… Прямо оратор, поистине златоуст!
Джимми сурово глядел на нее. Такого легкомыслия он не одобрял.
– Когда-нибудь вы меня доведете…
– Разве вы услышали? – встревожилась Энн. – Однако я серьезно. Вы и впрямь златоуст. С таким чувством говорите!
Джимми подладился к новой интонации.
– Ах, что вы! Я только-только разогрелся. Еще минутка, и вы услышали бы кое-что стоящее. Но вы меня обескуражили. Лучше вернемся к моей работе.
– А вы что-то надумали?
– Мне хотелось стать одним из тех, кто сидит в офисе, подписывает чеки и приказывает рассыльному передать Рокфеллеру, что после обеда, так и быть, выкроит для него минуток пять. Хотя тут нужна чековая книжка, а у меня ее нет. Ладно, не важно, подыщу что-нибудь. А теперь расскажите мне о себе. Оставим на время мое будущее.
Час спустя Джимми свернул на Бродвей. Шагал он печально, ему надо было о многом подумать. Как странно, что Пэтты ездили в Англию уговаривать его! И как горько, что теперь, когда он в Нью-Йорке, эта дорога к богатому будущему перекрыта из-за поступка, который он совершил пять лет назад… Он даже не помнил ничего, и это приводило его в бешенство; однако ничего не попишешь. Энн его возненавидела. Он нежно замечтался о ней, наталкиваясь на прохожих.
Из транса его вывел седьмой, пробормотав имя, от которого он недавно отрекся:
– Джимми Крокер!
Удивление выдернуло Джимми из мечтаний, возвратив в суровую реальность, – удивление и некоторая досада. Нет, чушь какая! Приехал в город под чужим именем, инкогнито, можно сказать, не был тут пять лет, а тебя узнает каждый второй! Джимми кисло взглянул на коренастого парня с квадратными плечами, потрепанного в битвах, и увидел на некрасивом лице почтительную, радостную улыбку. На лица у Джимми была не очень хорошая память, но вот такое запомнилось бы даже при самой плохой. Оно, как говорится в рекламных объявлениях, несло печать индивидуальности – перебитый нос, низкий лоб, уши-лопухи… Последний раз Джимми видел Джерри Митчелла два года назад, в Лондоне, в национальном спортивном клубе, и мгновенно изготовился, как перед недавней стычкой с несравненным Реджи.
– Привет! – сказал Джерри.
– И вам привет! – вежливо отозвался Джимми. – Чем могу озарить дни вашей жизни?
Улыбка растаяла, сменившись недоумением.
– Вы ведь Джимми Крокер?
– Ну что вы! Я Алджернон Бейлисс.
– Прощенья прошу. – Джерри покраснел. – Обознался.
И пошел было прочь, но Джимми окликнул его. После расставания с Энн в жизни его образовалась зияющая пустота, и он жаждал заполнить ее общением.
– А я вас узнал! Вы – Джерри Митчелл. Помню, помню, как вы уложили Кида Берка четыре года назад!
Улыбка шире прежней вернулась на лицо боксера. Он просиял от удовольствия.
– Э-эх, как вспомнишь!.. Бросил я спорт. Работаю для одного старикана, такой Пэтт. Потеха, честное слово! Он как раз дядя Джимми Крокера, за которого я вас принял. Нет, ну прям вылитый Джимми! Слушайте, а вы сейчас заняты?
– Не особенно.
– Пойдем, посидим, поболтаем. Тут за уголком одно местечко…
– Пойдем.
Они отправились в местечко.
– Тебе что? – спросил Джерри. – Сам я в завязке.
– Да и я, – отозвался Джимми. – Что поделаешь! Нельзя вечно пить, позориться.
Джерри Митчелл молча принял эти мудрые слова. Они окончательно рассеяли остатки сомнений, таившихся в его душе. Вроде бы согласившись, что встречный этот не Джимми, от грызущих сомнений Джерри избавиться не мог, но теперь – убедился. Ничего подобного Джимми в жизни бы не сказал, ни за что бы не отказался; и, облегченно вздохнув, Джерри завязал беседу с новым знакомцем.
Глава IX
В пять часов вечера, дней через десять после возвращения в Америку, миссис Пэтт была для друзей дома. Получился настоящий прием – она не только уведомила официально, что самая знаменитая хозяйка салона снова принимает гостей, но и решила произвести впечатление на Хэммонда Честера, который заехал дня на два в Нью-Йорк, перед очередным путешествием в Южную Америку. На свой отстраненный манер он очень любил Энн, хотя в тайниках сердца считал неразумным с ее стороны родиться девчонкой, а не мальчишкой, и всегда заезжал ненадолго в Америку по пути из одной дикой пустынной местности в другую – если, конечно, выкраивалась минутка.
Большая гостиная, выходящая на Гудзон, была битком набита. Миссис Пэтт благоволила к представителям самых разных групп человечества. Она гордилась богемными экспонатами, а за последнее время превратилась в истинного дракона, похищала гениев из их укромных логовищ и выставляла на свет божий. В толпе бродили шестеро гениев, гостивших у нее, против чего так возражал муж. Но сегодня она наприглашала еще много народу из ближайших окрестностей Вашингтон-сквер, и воздух звенел надрывными воплями футуристов, буддистов, верлибристов, реформаторов сцены, а также художников по интерьеру. Все они толкались в гуще заурядных членов общества, которые пришли их послушать. Мужчины с новыми теориями развлекали женщин в новых шляпках. Апостолы свободной любви проповедовали тем, кто десятки лет занимался ею на практике. Одним словом, здесь напрягали связки и воспитывали умы.
Честер, стоявший у дверей рядом с Энн, оглядывал собрание с добродушным презрением большого пса к многочисленной своре мелкоты. Рослый, обветренный всеми ветрами, в чем-то очень похожий на Энн, он был бы похож на нее еще больше, если б не то, что часть лица ему содрал рассерженный ягуар, с которым у него вышли разногласия несколько лет назад в перуанских джунглях.
– Тебе нравится? – поинтересовался он.
– Да нет, мне все равно.
– Грустно, конечно, расставаться с тобой, но я рад, что уезжаю сегодня вечером. Кто все эти люди?
