Фрэнсис Бёрнетт - Таинственный сад; Маленький лорд Фаунтлерой; Маленькая принцесса. Приключения Сары Кру (сборник)
До настоящей минуты граф не обращал решительно никакого внимания на то, что говорили о нем люди. Он интересовался только самим собою, и наивное желание внука быть похожим на него показалось ему до такой степени необыкновенным, что он невольно спросил себя: является ли он в действительности человеком, которого можно принять за образец…
Видя, что граф сдвинул брови и молча смотрит в окно, Фаунтлерой подумал, что, вероятно, его опять мучит подагра; не желая беспокоить дедушку, деликатный мальчик стал молча любоваться прелестным видом. Наконец, проехав через ворота, экипаж остановился. Они достигли Корт-Лоджа. Фаунтлерой спрыгнул на землю, как только высокий ливрейный лакей отворил дверцы.
Граф слегка вздрогнул и очнулся от своих размышлений.
— Что? Уже приехали? — спросил он.
— Да, — ответил Фаунтлерой. — Вот ваша палка, обопритесь на меня, я помогу вам выйти.
— Я не выхожу, — резко ответил лорд.
— Как, вы не хотите видеть Милочку?! — с удивлением воскликнул Фаунтлерой.
— Пускай уж Милочка извинит меня, — сухо продолжал граф. — Скажи ей, что даже пони не мог удержать тебя дома…
— Она очень будет сожалеть… ей давно хочется вас видеть…
— Не думаю, — был ответ. — Я пришлю за тобой экипаж. Скажи кучеру, Томас, чтобы он ехал домой.
Томас быстро захлопнул дверцу, а удивленный Фаунтлерой побежал к дому. Граф имел случай — какой однажды представился мистеру Хевишэму, — увидеть пару сильных, красивых ножек, мелькавших с замечательной быстротой. Очевидно, владелец их не намерен был терять времени.
Экипаж катился медленно, и граф все еще смотрел в окно. Сквозь деревья он мог видеть, что дверь дома была широко открыта. Маленькая фигурка вбежала по ступенькам. Молодая женщина в трауре, стройная и красивая, бросилась навстречу. Мальчик кинулся в ее объятия и стал покрывать поцелуями ее хорошенькое, кроткое личико.
Глава VII
В церкви
В следующее воскресенье в церкви собралось много народа. Никогда еще не бывало такой тесноты. Среди прихожан были такие, которые редко оказывали честь мистеру Морданту посещением его проповедей. Пришли даже люди из чужого прихода. Тут были загорелые, дюжие фермеры со своими краснощекими, полными женами, одетыми в лучшие свои шляпки и шали, с полудюжиной ребят на каждую семью. Была тут и жена врача с четырьмя дочерьми, и мистер и миссис Кимзи, содержавшие аптекарский магазин, продававшие разные пилюли и поставлявшие фейерверки на всю округу, и миссис Диббль, и мисс Смит, деревенская портниха, и ее подруга миссис Перкинс, модистка; здесь же находились молодой помощник врача, ученик провизора — одним словом, почти все семьи из округи были представлены здесь тем или другим своим членом.
В последнее время много удивительных слухов стало распространяться о маленьком лорде Фаунтлерое. Миссис Диббль так осаждали посетители, приходившие к ней купить на пенни иголок или тесемок, а главное, чтобы послушать ее рассказы, что колокольчик ее маленькой лавочки чуть было не испортился от постоянного звона. Она знала в точности, как были меблированы комнаты маленького лорда, какие дорогие игрушки были ему куплены дедом, какой хорошенький пони ожидал его со специально приставленным грумом, а у подъезда — маленький кабриолет. Она могла также сообщить о том, что говорили про ребенка многочисленные лакеи, видевшие его в день приезда; как вся женская прислуга в людской негодовала потом на старого графа по поводу разлуки мальчика с матерью и как они все жалели его, когда он совсем один вошел в библиотеку к деду. «Ведь нельзя было предугадать, как его сиятельство встретит внука; известен его сердитый и требовательный нрав».
— И представьте себе, — продолжала миссис Диббль, — мистер Томас говорит, что ребенок не ощущал ни малейшего страха. Он сидел, улыбался и разговаривал с его сиятельством, как будто они были друзьями со дня его рождения. И сам граф был так поражен, что, говорит мистер Томас, только молча слушал мальчика да таращил на него глаза из-под насупленных бровей. Но мистер Томас того мнения, что в душе граф очень доволен и даже гордится своим внуком. Еще бы! Такой красивый и воспитанный мальчуган, хотя и немного со странными манерами… Мистер Томас говорит, что лучшего и не сыскать…
Затем из уст в уста передавался со всеми подробностями случай с Хиггинсом; достопочтенный мистер Мордант рассказывал об этом у себя за обедом. Слуга, слышавший разговор, рассказал эту историю на кухне, а оттуда она разошлась повсюду с быстротой лесного пожара.
Когда же сам Хиггинс появился в городе на базаре, то его наперерыв стали расспрашивать о мельчайших подробностях; подвергли допросу и Невика, который должен был в доказательство показывать записку маленького лорда, подписанную «Фаунтлерой».
Одним словом, жены фермеров нашли обильную пищу для разговора за чайным столом, — вот почему в ближайшее воскресенье все явились в церковь со своими мужьями, которые и сами интересовались наследником старого графа.
Частое посещение церкви не входило в привычки графа, но в это воскресенье он решил отправиться туда. Ему хотелось показаться в огромной фамильной ложе, имея рядом с собой хорошенького внука. Народу всюду было очень много, толпились во дворе, толкались у ворот и на паперти; все с любопытством спрашивали друг друга: приедет старый граф иди нет? Вдруг в разгаре споров какая-то старая женщина воскликнула:
— Посмотрите, посмотрите, ведь это, должно быть, мать! Какая молодая и хорошенькая!
Все слышавшие обернулись и стали смотреть на стройную фигуру в черном, идущую по тропинке. Она откинула вуаль, и присутствующие могли видеть ее прелестное личико и чудные вьющиеся волосы. Молодая женщина, однако, совсем не думала об окружающих ее людях; все ее мысли были сосредоточены на Цедрике, его посещениях, его радости по поводу нового пони, на котором он накануне приехал к ней, сидя очень прямо в седле, гордый и сияющий. Но вскоре она все-таки заметила, что привлекает общее внимание и что ее появление произвело некоторую сенсацию. Она заметила это, потому что какая-то старуха в красном платке низко ей поклонилась, затем другая сделала то же, промолвив: «Да благословит вас Бог, миледи!» Мужчины один за другим поснимали шляпы, когда она проходила мимо. В первую минуту она не поняла, в чем дело, но затем ей стало ясно, что ее приветствуют как мать маленького лорда Фаунтлероя. Она застенчиво покраснела, стала улыбаться и кротко благодарила всех за приветствие. Для женщины, прожившей всю жизнь в шумном, людном американском городе, такое приветствие толпы было непривычно, но все же глубоко тронуло ее. Едва она прошла в церковь через каменный портал, как произошло общее движение: на дороге показался роскошный экипаж владельца замка.
— Вот они! — пронеслось от одного зрителя к другому. Карета подъехала и остановилась у церкви; Томас соскочил с козел, открыл дверцу, и мальчик, одетый в черный бархат, с развевающимися золотыми локонами, выпрыгнул из экипажа.
Мужчины, женщины и дети с любопытством смотрели на него.
— Весь в капитана! — говорили те из них, которые помнили его отца. — Вылитый отец, честное слово!
Между тем Цедрик стоял, освещенный солнечными лучами, и с нежнейшим участием следил за графом, который выходил из экипажа при помощи Томаса. Потом он протянул ему руку и храбро подставил для опоры свое плечо, точно был семи футов ростом. В противоположность другим, маленький лорд, видно, не ощущал ни малейшего страха по отношению к своему строгому дедушке.
— Обопритесь на меня, — послышался его голос. — Посмотрите, как люди рады вас видеть и как они все хорошо вас знают!
— Сними шляпу, Фаунтлерой, — сказал граф. — Они кланяются тебе.
— Мне?! — воскликнул Фаунтлерой, моментально снимая шапочку и обнажая перед толпой свою светлую головку; он смотрел на них блестящими удивленными глазами, стараясь поклониться всем зараз.
— Благослови вас Господь, милорд, — сказала та же старуха в красном платье, которая приветствовала его мать.
— Благодарю вас, сударыня, — ответил Фаунтлерой.
Затем они вошли в церковь и прошли к своему месту, затянутому занавесями и покрытому красными подушками, сопровождаемые взглядами толпы.
Как только Фаунтлерой уселся, он сразу заметил, что против него в отдалении сидела, улыбаясь, его мама; потом, оглядываясь по сторонам, он увидел сбоку у стены две коленопреклоненные фигуры, высеченные из камня, в странных одеяниях; они были обращены друг к другу лицом и стояли по обе стороны колонны, поддерживающей два высеченных из камня молитвенника. Их поднятые руки были сложены как бы для молитвы. На дощечке возле них были вырезаны слова, из которых он мог разобрать только следующее:
«Здесь покоится прах Грегори Артура, первого графа Доринкорта, а также Алисоны Гильдегарды, его жены».
