Теодор Драйзер - Сестра Керри
Керри ничего не ответила.
Лошадь бежала быстрой рысцой.
Призрачная картина ночного города завладела вниманием Керри. Она смотрела на уходившие назад ряды фонарей и вглядывалась в безмолвные темные дома.
— Как же он все-таки расшибся? — спросила она, обеспокоенная состоянием Друэ.
Герствуд понял ее. Ему было неприятно лгать больше, чем это казалось необходимым, но в то же время лучше не допускать никаких протестов до той минуты, пока он не очутится вне опасности.
— Я точно не знаю, — ответил он. — Мне позвонили и попросили немедленно поехать за вами. Сказали, что нет оснований пугаться, но что я непременно должен доставить вас.
Серьезный тон Герствуда убедил Керри, и она, умолкнув, задумалась.
Герствуд взглянул на часы и поторопил кэбмена. Несмотря на всю щекотливость положения, он сохранял удивительное хладнокровие. Он думал только о том, чтобы поспеть на поезд и спокойно выбраться из города. Керри была послушна, и Герствуд уже поздравлял себя с успехом.
Наконец они прибыли на вокзал. Герствуд сунул кэбмену бумажку в пять долларов, помог Керри сойти и поспешил с ней вперед.
— Посидите здесь, — сказал он, проводив ее в зал ожидания. — Я схожу за билетами.
— Сколько осталось до отхода поезда в Детройт? — обратился он к дежурному кассиру.
— Четыре минуты, — последовал ответ.
Герствуд уплатил за два билета, стараясь по возможности не привлекать к себе внимания.
— Далеко нам ехать? — спросила Керри, когда Герствуд, запыхавшись, вернулся к ней.
— Нет, не очень, — ответил он. — Но нам нужно торопиться.
Когда они подошли к выходу на перрон, Герствуд пропустил Керри вперед и стал между нею и контролером, проверявшим билеты, так, чтобы она не могла увидеть их; затем они поспешили дальше.
У платформы стояла длинная вереница багажных и пассажирских вагонов. Среди последних было два обычных дневных с сидячими местами. Этот поезд стал курсировать лишь недавно, и администрация дороги не рассчитывала на большой приток пассажиров, а потому на весь поезд было только два кондуктора.
Герствуд и Керри вошли в один из дневных вагонов и сели. Почти тотчас же с платформы раздалось: «Готово!» — и поезд тронулся.
Керри казалось немного странным, что понадобилось почему-то тащиться на вокзал, но она промолчала. Все это происшествие настолько выходило из рамок обычного, что она старалась не придавать значения смущавшим ее мелочам.
— Как вы себя чувствуете? — ласково спросил Герствуд, вздохнув свободнее.
— Очень хорошо, — коротко ответила Керри.
Она была так встревожена, что еще не могла решить, как держаться с Герствудом. Она волновалась и хотела лишь одного: поскорее добраться до Друэ и узнать, что с ним. Герствуд смотрел на нее и читал ее мысли. Его нисколько не беспокоило, что сейчас она думала о Друэ. Это было естественно и вполне соответствовало ее добросердечию. А именно это свойство ее характера и нравилось ему. Его смущало лишь предстоявшее с нею объяснение. Но и это не было сейчас главным. Гораздо больше угнетало его сознание совершенного преступления и это бегство.
«Как это было глупо, как глупо! — твердил он про себя. — Какую я сделал ошибку!»
Сейчас, размышляя трезво, Герствуд с трудом мог представить себе, что оказался способным на такой шаг. В его сознании все еще никак не укладывалось, что он — беглец, скрывающийся от правосудия. Ему не раз приходилось читать о таких случаях, и он всегда ужасался про себя. Но теперь, когда такое произошло с ним самим, он мог лишь сидеть и думать о том, что было. Будущее для Герствуда связывалось с канадской границей. Он жаждал поскорее добраться до нее. Но главным образом он раздумывал о событиях минувшего вечера, считая все свои действия в целом огромной оплошностью.
«А все-таки, — говорил он себе, — что же мне было делать?»
Тут он решил, что нужно примириться со случившимся, и начинал с того, что снова и снова перебирал в памяти все события прошедшего дня. Это был бесплодный и мучительный круговорот мыслей, очень плохо подготовивший его к разговору с Керри.
Поезд с грохотом несся мимо сортировочных станций на берегу озера, затем замедлил ход у Двадцать четвертой улицы. За окном мелькали сигнальные вышки и стрелки. Паровоз издавал короткие предупредительные свистки, и часто звонил колокол.[5]
По вагону прошли проводники с фонарями в руках. Они запирали двери площадок, готовясь к продолжительному перегону.
Вскоре поезд прибавил ходу, и перед глазами Керри быстрой чередой замелькали безмолвные улицы. Паровоз все чаще и чаще подавал сигналы, предостерегавшие о приближении к опасным перекресткам.
— Это далеко? — снова спросила Керри.
— Нет, не очень, — ответил Герствуд.
Он с трудом сдерживал улыбку, думая о наивности своей спутницы. Ему хотелось скорее объясниться с нею и добиться примирения, но приходилось ждать, пока они отъедут от Чикаго.
Прошло еще полчаса, и Керри начала понимать, что Герствуд везет ее куда-то далеко.
— А это где — в Чикаго? — с беспокойством спросила она.
Поезд уже давно выбрался за черту города и мчался теперь по полям штата Индиана.
— Нет, не в Чикаго, — ответил Герствуд.
Что-то в интонации его голоса заставило Керри мгновенно насторожиться. Она нахмурила красивый лоб и спросила:
— Разве мы едем не к Чарли?
Герствуд понял, что наступил решительный момент. Рано или поздно он вынужден будет объясниться. Поэтому он нежно взглянул на Керри и еле заметно покачал головой.
— Что?! — воскликнула Керри.
Она была ошеломлена, обнаружив, что они направляются совсем не туда, куда она предполагала.
Герствуд молчал и только смотрел на нее кротким, умоляющим взглядом.
— Куда же вы меня везете? — спросила Керри, и в голосе ее послышался страх.
— Я скажу вам, Керри, если вы посидите спокойно. Я хочу увезти вас в другой город.
— О! — вырвалось у Керри. — Оставьте меня! Я не желаю ехать с вами!
Она была поражена дерзостью этого человека. Ничего подобного не могло прийти ей в голову. Единственной мыслью ее было — бежать, скорее бежать! Если бы только можно было остановить мчавшийся поезд, она расстроила бы весь этот гнусный замысел.
Керри встала и хотела было выйти в коридор. Она понимала, что должна немедленно что-то сделать. Герствуд ласково дотронулся до ее руки.
— Сидите спокойно, Керри, — сказал он. — Сидите спокойно! Вам некуда торопиться. Выслушайте меня, и я объясню вам свои намерения. Обождите минутку!
Керри все еще пыталась протиснуться мимо его колен, но Герствуд легонько потянул ее назад, и она села на место. Никто не заметил этого маленького препирательства, так как в вагоне было мало пассажиров, да и те, что были, клевали носом.
— Я не хочу! — протестовала Керри, все же подчиняясь. — Оставьте меня! — воскликнула она. — Как вы смеете!
Ее глаза наполнились слезами.
Только теперь Герствуд вполне осознал все возникшие перед ним трудности и перестал думать о себе и своем положении. Надо как-то уговорить девушку, иначе она доставит ему много неприятностей. Он призвал на помощь все свое красноречие.
— Послушайте, Керри, — начал он, — не надо так. Я вовсе не собираюсь оскорблять вас. Я не сделаю ничего такого, что было бы вам неприятно.
— О! — рыдала Керри. — О! О!
— Полно, перестаньте, — уговаривал ее Герствуд. — Не надо плакать! Отчего вы не выслушаете меня! Я вам скажу, почему я вынужден был так поступить. Иначе нельзя было. Уверяю вас! Ну, послушайте же меня! — снова и снова повторял он.
Его встревожили рыдания Керри. Она, конечно, не слышит ни одного его слова…
— Ну, послушайте же, Керри!
— Не хочу! — вспыхнула Керри. — Выпустите меня отсюда, не то я позову кондуктора! Я не желаю ехать с вами! Стыдно вам!..
И снова вызванные страхом рыдания не дали ей договорить.
Герствуд был несколько ошеломлен. Он понимал, что возмущение Керри справедливо, но все же нужно успокоить ее как можно скорее. Вот-вот придет кондуктор проверять билеты. Не надо никакого шума, никаких осложнений. Прежде всего он должен как-то уговорить ее.
— Вы все равно не выйдете отсюда, пока поезд не остановится, — сказал он. — Обождите немного, мы скоро доедем до какой-нибудь станции. Если захотите, вы там сойдете. Я не стану вас удерживать… Я только прошу вас выслушать меня. Позвольте мне объяснить, почему я это сделал.
Керри, казалось, не слушала его. Она отвернулась к окну, за которым чернела ночь. Поезд быстро и плавно скользил между полей и перелесков. Протяжно и уныло заливался паровозный свисток каждый раз, как поезд приближался к шлагбаумам на пустынных лесных дорогах.
Кондуктор вошел в вагон, выдал билеты двум пассажирам, занявшим места перед самым отходом поезда, потом стал проверять билеты у остальных. Он подошел к Герствуду, и тот протянул ему два билета. Керри, несмотря на все свое негодование, не шевельнулась. Она даже не подняла глаз.
