Теодор Драйзер - Американская трагедия. Книга 3
— Да, сэр, утверждаю.
— Вы когда-нибудь слышали об утопленниках, возвращенных к жизни?
— Я вас не совсем понимаю.
— Вы, конечно, знаете, что людей, погрузившихся в воду и больше не вынырнувших, — тех, кого считают утонувшими, — иногда удается воскресить? Им оказывают первую помощь: делают искусственное дыхание или перекатывают по бревну или бочке и таким образом возвращают к жизни.
— Да, сэр, как будто слышал. Рассказывали об утопленниках, которых удавалось оживить, но, по-моему, я никогда не слыхал, как именно это делается.
— Никогда не слыхали?
— Нет, сэр.
— А о том, сколько времени человек может пробыть под водой и все-таки потом ожить?
— Нет, сэр. Никогда не слыхал.
— Никогда, к примеру, не слыхали, что можно вернуть к жизни человека, который оставался под водой целых пятнадцать минут?
— Нет, сэр.
— Стало быть, когда вы добрались до берега, вам не пришло в голову, что вы еще можете позвать на помощь и тем самым спасти мисс Олден?
— Нет, сэр, это мне не пришло в голову. Я думал, что она уже мертва.
— Понимаю. Ну, а пока она была еще жива и держалась на воде, как было дело? Вы ведь отличный пловец, так?
— Да, сэр, я плаваю недурно.
— Скажем, настолько недурно, что могли спастись, проплыв более пятисот футов в одежде и башмаках. Это верно?
— Пожалуй, тогда я проплыл такое расстояние… да, сэр.
— Безусловно, проплыли — и весьма недурно для человека, который не мог проплыть тридцати пяти футов до перевернувшейся лодки, скажу я вам, — заключил Мейсон.
Белнеп хотел было заявить протест и потребовать, чтобы подобные выпады не включались в протокол, но Джефсон удержал его.
Далее Клайду пришлось рассказать обо всех своих упражнениях по части гребли и плавания и о том, сколько раз он катался по озерам в столь ненадежном суденышке, как байдарка, причем никогда с ним не случалось ничего плохого.
— В первый раз, на озере Крам, вы ведь катали Роберту на байдарке, так?
— Да, сэр.
— Но тогда с вами не приключилось никакой беды?
— Нет, сэр.
— Тогда вы были сильно влюблены в нее, верно?
— Да, сэр.
— А в тот день, когда она утонула в озере Большой Выпи и когда у вас была надежная, устойчивая лодка, вы уже вовсе не были влюблены в мисс Олден?
— Я ведь говорил, что я тогда чувствовал.
— И, конечно, не может быть никакой связи между теми фактами, что на озере Крам вы были влюблены в нее, а на Большой Выпи…
— Я уже сказал, что я тогда чувствовал.
— Но вы все же хотели от нее отделаться, так? Не успела она умереть, как вы побежали к другой девушке. Ведь вы этого не отрицаете, верно?
— Я уже объяснил, почему я это сделал, — повторил Клайд.
— Объяснили! Объяснили! И вы воображаете, что хоть один здравомыслящий, порядочный, разумный человек поверит вашему объяснению, так, что ли?
Мейсон был вне себя от ярости, и Клайд не осмелился возражать. Судья, предвидя протест со стороны Джефсона, прогремел заранее: «Протест принят!» Но Мейсон уже продолжал:
— А скажите, Грифитс, может быть, вы управляли лодкой немножко неосторожно — самую малость, и сами ее перевернули?
Он подошел еще ближе и подмигнул Клайду.
— Нет, сэр, я не был неосторожен. Это был несчастный случай, и я не мог его предотвратить.
Клайд был совершенно спокоен, хотя бледен и утомлен.
— Несчастный случай. Примерно как тот, другой случай, в Канзас-Сити. Вы вполне освоились с такого рода несчастными случаями, не так ли, Грифитс? — с расстановкой, издевательски произнес Мейсон.
— Я уже объяснял, как это случилось, — устало ответил Клайд.
— Вы вполне привыкли к несчастным случаям, которые приводят к смерти девочек или девушек, верно? И вы всегда сбегаете потом, когда какая-нибудь из них умирает?
— Протестую! — выкрикнул Белнеп, срываясь с места.
— Протест принят, — резко сказал Оберуолцер. — Никакие другие несчастные случаи к данному процессу отношения не имеют. Попрошу обвинителя держаться ближе к делу.
— Скажите-ка, Грифитс, — продолжал Мейсон, очень довольный, что отплатил Джефсону за извинение, которое ему пришлось прежде принести в связи с происшествием в Канзас-Сити, — когда лодка опрокинулась после вашего нечаянного удара и вы и мисс Олден оказались в воде, на каком расстоянии вы были друг от друга?
— Право, я тогда не заметил.
— Довольно близко, так? Вряд ли много дальше, чем на расстоянии фута или двух, примерно так, как вы стояли в лодке?
— Не знаю… Я не заметил… может быть, и так, сэр.
— И не настолько близко, чтобы схватить ее и удержать, если бы вы этого хотели? Ведь вы для того и вскочили, когда увидели, что она падает, так?
— Да, для того я и вскочил, — с усилием ответил Клайд, — но я был не настолько близко, чтобы подхватить ее. Я помню, что сразу ушел под воду, а когда выплыл, она оказалась несколько дальше от меня.
— На каком же расстоянии, точнее? Как отсюда до этого конца скамьи присяжных? Или до того конца? Или вполовину этого, или как?
— Право же, я совершенно не заметил. Примерно как отсюда до того конца, мне кажется, — солгал Клайд, преувеличивая расстояние по крайней мере на восемь футов.
— Неужели! — воскликнул Мейсон, изображая величайшее изумление. — Вот эта лодка опрокидывается, вы оба почти рядом падаете в воду, а когда выплываете на поверхность, оказываетесь чуть ли не в двадцати футах друг от друга? Не кажется ли вам, что на сей раз ваша память вас немножко подвела?
— Ну, так мне показалось, когда я вынырнул.
— Ну, ладно, — а после того как лодка опрокинулась и вы оба вынырнули на поверхность, где вы оказались по отношению к лодке? Вот лодка, — в каком месте зала вы должны находиться — в смысле расстояния, я хочу сказать?
— Но я же сказал, что я этого сразу точно не заметил, когда вынырнул, — повторил Клайд, беспокойно и неуверенно оглядывая простирающийся перед ним зал. Мейсон явно готовил ему западню. — Мне кажется, примерно на таком расстоянии, как отсюда до барьера за вашим столом.
— Стало быть, футов тридцать — тридцать пять, — выжидательно и коварно подсказал Мейсон.
— Да, сэр. Пожалуй, около того. Я не совсем уверен.
— Итак, вы были вон там, а лодка здесь, — а где в это время была мисс Олден?
И Клайд понял, что у Мейсона на уме какой-то план, основанный на математических или геометрических расчетах, при помощи которого он намерен установить его виновность. Он мгновенно насторожился и взглянул в сторону Джефсона. При этом он не мог сообразить, как бы ему поместить Роберту подальше от себя. Он сказал, что она не умела плавать. Тогда не должна ли она быть ближе к лодке, чем он? Да, несомненно! Безрассудно, наугад он схватился за мысль, что лучше всего сказать, будто она была примерно в половине этого расстояния от лодки, — скорее всего не дальше. Он так и сказал.
— Стало быть, она была не больше чем в пятнадцати футах и от вас и от лодки? — тотчас подхватил Мейсон.
— Да, сэр, пожалуй. Как будто так.
— Значит, вы хотите сказать, что не могли проплыть это ничтожное расстояние и потом помочь ей продержаться на воде до тех пор, пока вам не удалось бы достигнуть лодки, находившейся всего на пятнадцать футов дальше?
— Но я уже говорил, я был отчасти ошеломлен, когда вынырнул, а она так сильно билась и кричала…
— Но ведь тут же была лодка — не дальше, чем в тридцати пяти футах, как вы сами сказали (что-то очень далеко ее отнесло за такое короткое время, должен заметить!). После этого вы сумели проплыть пятьсот футов до берега
— и вы хотите сказать, что не могли доплыть до этой лодки и подтолкнуть ее к Роберте, чтобы она успела спастись? Ведь она билась, стараясь удержаться на поверхности, так?
— Да, сэр. Но я сперва был совсем ошарашен, — хмуро оправдывался Клайд, чувствуя на себе неотступные пристальные взгляды всех присяжных и зрителей, — и… и… (напряженная подозрительность и недоверие всего зала придавили его неимоверной тяжестью, и мужество едва не покинуло его; он путался и заикался) и, наверно, я недостаточно быстро соображал, что надо делать. К тому же я боялся, что если я подплыву к ней ближе…
— Да-да, знаю: нравственный и умственный трус, — ехидно усмехнулся Мейсон. — К тому же очень медленно соображаете, когда вам выгодно медлить, и очень быстро — когда вам выгодно действовать быстро. Так, что ли?
— Нет, сэр.
— Ладно, если не так, скажите-ка мне вот что, Грифитс: почему, когда вы через несколько минут выбрались из воды, у вас хватило присутствия духа задержаться и спрятать этот штатив, прежде чем уйти в лес, а когда надо было спасать мисс Олден, вы оказались так «ошарашены», что не могли и пальцем шевельнуть? Как это вы сразу стали таким спокойным и расчетливым, едва ступили на берег? Что вы на это скажете?»
— Ну… я… я ведь говорил… после я понял, что больше мне ничего не остается делать.
— Да, все мы это знаем. А вы не думаете, что после столь сильной паники, пережитой в воде, нужна была весьма трезвая голова, чтобы в подобную минуту задержаться ради такой предосторожности — прятать этот штатив? Как же это вы сумели так здраво подумать о штативе, а за несколько минут до того совсем не в силах были подумать о лодке?
