Карел Чапек - Кракатит
— Скорей!
Прокоп вскочил в машину, девушка — за ним; машина дернулась, двинулась во тьму. Дул ледяной ветер; девушка дрожала в легком платье, и Прокоп закутал ее меховой полостью, сам отодвинулся в противоположный угол. Автомобиль трясся по скверной грунтовой дороге, переваливался на ухабах, буксовал и снова с урчанием набирал скорость. Прокоп мерз, но отодвигался всякий раз, когда его бросало к девушке, сжавшейся в комочек. Она сползла к нему.
— Тебе холодно, правда? — И она попыталась притянуть его к себе, прикрыть концом полости. — Согрейся! — с придыханием шепнула она, засмеялась каким-то мерцающим смехом и всем телом прильнула к Прокопу; была она горячая и пышная — словно нагая была. Горький, дикий, запах исходил от ее спутанных волос, они щекотали щеки Прокопа, лезли в глаза. Близко придвинув к нему лицо, она говорила что-то на чужом языке, повторяла одно и то же, все тише и тише, сжимая мочку Прокопова уха мелко дрожащими зубами; и вдруг, резко извернувшись, прижалась к его груди, впилась в его губы порочным, опытным, влажным поцелуем. Прокоп грубо отпихнул ее; она выпрямилась, полная недоумения, обиженно отодвинулась, стряхнула с плеч меховую полость; студеный ветер дул по-прежнему, Прокоп снова накрыл ей плечи. Она яростно дернулась, строптиво сорвала мех, бросила на пол.
— Как хотите, — буркнул Прокоп и отвернулся.
Тем временем Дэмон выбрался на мощеную дорогу и погнал машину с воющей скоростью. Пассажирам видна была только спина Дэмона, ощетинившаяся космами козьей шубы. Прокоп задыхался от резкого встречного ветра; он оглянулся на девушку та, намотав волосы на шею, тряслась от холода в своем платьице. Ему стало жаль ее; он поднял полость, набросил ей на плечи; она отталкивала его руку в строптивом гневе, тогда он завернул девушку всю, с головой, крепко обхватил руками:
— И не шевелитесь!
— Что, опять бесится? — спокойно бросил Дэмон от руля. А вы ее…
Прокоп притворился, что не расслышал циничного слова, но бесформенный сверток в его руках тихонько захихикал.
— Она славная девчонка, — равнодушно продолжал Дэмон. Твой папа был ведь писатель?
Сверток кивнул; и Дэмон назвал имя настолько известное, настолько чистое и священное, что Прокоп вздрогнул и невольно разжал руки. Сверток завозился и вспрыгнул к Прокопу на колени; из-под меха высунулись красивые грешные ноги, по-детски закачались в воздухе. Он натянул полость, чтоб девушка не замерзла; она, видимо, сочла это игрой и, давясь тихим смехом, стала высоко подбрасывать то одну, то другую ногу. Он обхватил сверток как можно ниже; тогда из-под меха выскользнула полная девичья рука, вцепилась ему в лицо в необузданной любовной игре, потянула за волосы, защекотала шею, пальцами силилась раскрыть ему губы. Он перестал сопротивляться; рука дотронулась до его лба; нащупала строгие морщины и отдернулась, как бы обжегшись; теперь это — боязливая детская ручонка, которая не знает, что ей разрешено; она украдкой приближается к его лицу, касается его, отдергивается… снова коснулась, погладила и легонько, робко легла на шершавую щеку. Под полостью глубоко вздохнули и замерли.
Машина, пробравшись через спящий городок, спустилась в открытое поле.
— Ну, как? — обернулся Дэмон. — Что скажете насчет наших людей?
— Тише, — шепотом ответил неподвижный Прокоп. — Она уснула.
L
Машина остановилась в сумрачной лесистой долине. Прокоп разглядел в темноте массивные копры и терриконы.
— Вот и приехали, — буркнул Дэмон. — Это мой рудник и заводишко; грошовое предприятие. Ну, вылезайте!
— Оставить ее здесь? — негромко спросил Прокоп.
— Кого? Ах да, вашу красавицу… Разбудите, мы здесь заночуем.
Прокоп вышел из машины, осторожно вынес девушку на руках.
— Куда ее положить?
Дэмон отпирал дверь угрюмого дома.
— Что? Погодите, здесь у меня несколько комнат. Положите… Впрочем, я сам вас отведу.
Он зажег свет и повел Прокопа по нетопленным конторским коридорам; наконец вошел в одну дверь, повернул выключатель. Они оказались в скверной непроветренной комнате; у стены стояла неубранная кровать, жалюзи на окнах были спущены.
— Ага, — проворчал Дэмон, — видно, тут ночевал… один знакомый. Не очень-то здесь уютно, не правда ли? Да что с холостяка взять… Положите ее на постель.
Прокоп бережно опустил тихонько дышащий сверток. Дэмон зашагал по комнате, потирая руки.
— Теперь сходим на нашу станцию. Она там, на холме, в десяти минутах ходьбы. Или хотите остаться здесь? — Он подошел к спящей девушке, откинул угол меха, обнажив ее ноги выше колен.
— Красивая, правда? Жаль, что я так стар…
Прокоп нахмурился, прикрыл ноги.
— Покажите мне вашу станцию, — сухо сказал он.
Губы Дэмона дрогнули в усмешке.
— Пойдемте.
Он повел Прокопа через двор. В машинном отделении горел свет, пыхтели машины, по двору бродил кочегар в рубашке с засученными рукавами, курил трубочку. Вверх по откосу тянулась подвесная дорога для вагонеток с рудой, ее поперечины вырисовывались мертво, как ребра древнего ящера.
— Пришлось закрыть три шахты, — рассказывал Дэмон. — Оказались нерентабельны. Давно бы все продал, если б не станция. Идите сюда.
По крутой тропинке он стал подниматься в гору, поросшую лесом; Прокоп следовал за ним по звуку шагов — стояла непроглядная тьма; временами с веток елей сказывались тяжелые капли. Дэмон остановился, с трудом перевел дух.
— Старость, — проговорил он. — Дыхание уже не то. Приходится все больше и больше надеяться на других… Сегодня на станции никого нет; камарад телеграфист остался там, с ними… Но все равно; пойдемте!
Вершина холма была разрыта, как поле боя: брошенные костры, тросы, огромные отвалы пустой породы; и на верхушке самого высокого отвала — деревянное строение с антеннами.
— Это и есть… станция, — пропыхтел совсем задохнувшийся Дэмон. — Она стоит… на сорока тысячах тоннах магнитной руды. Естественный конденсатор, понимаете? Весь холм-огромная сеть проводов. Когда-нибудь расскажу нам подробнее. Помогите мне взобраться.
Они вскарабкались по сыпкой тропинке; крупный щебень с шорохом скатывался из-под ног; но вот наконец и станция…
Прокоп остановился как вкопанный, не веря собственным глазам: да ведь это — его лаборатория, оставленная в поле над Гибшмонкой! Во г и некрашеная дверь, несколько более светлых досок после починки, сучки, похожие на глаза… Ничего не понимая, Прокоп провел рукой по косяку: конечно, вот он, ржавый согнутый гвоздь, Прокоп сам когда-то вбил его!
— Откуда это здесь? — еле слышно пролепетал Прокоп.
— Что «это»?
— Этот домик?
— А, он здесь уже много лет, — равнодушно проговорил Дэмон. — А что такого?
— Ничего.
Прокоп обошел вокруг домика, ощупывая стены, окна. Ну да, вот трещина в доске, разбитое стекло в раме; здесь выпал сучок, так и есть, и дырка изнутри заклеена бумагой. Дрожащей рукой водил он по знакомым убогим приметам; все так, как было, все так…
— Ну, осмотрели? — подал голос Дэмон. — Отоприте, ключ у вас.
Прокоп сунул руку в карман. Конечно, вот он, ключ от его старой лаборатории… той, что осталась дома; вставил ключ в висячий замок, отомкнул, вошел внутрь, и — как дома — машинально протянул руку влево, повернул выключатель, у которого был гвоздик вместо головки — как там, дома. Дэмон вошел следом. Боже, вот и моя койка, до сих пор не постланная; мой умывальник, кувшин с отбитым краем, губка, полотенце, все… Прокоп посмотрел в угол — тут и старая чугунная печурка, и труба, подвязанная проволокой, ящик с угольной крошкой, а там — продавленное колченогое кресло, из сиденья торчат волос и пружины. А вот и щель в полу, и прожженная половица, и шкаф, платяной шкаф… Он открыл дверцу; в шкафу висели чьи-то измятые брюки.
— Неказисто здесь, — заметил Дэмон. — Наш телеграфист такой… в общем, чудак. А что вы скажете насчет аппаратов?
Прокоп, которого не покидало ощущение, будто он все это видит во сне, повернулся к столу. Нет, этого у него не было, тут что-то совсем другое: вместо химической утвари на одном конце стола стояла двенадцатиламповая корабельная радиостанция; рядом лежали наушники, приемник, конденсаторы, вариометр, регулятор, под столом находился обыкновенный трансформатор; а на другом конце…
— Это, первое, — нормальная станция, для обычных разговоров, — объяснил Дэмон, — а второе и есть наш передатчик затухающих искр. С его помощью мы посылаем антиволны, противотоки, искусственные магнитные бури — назовите как хотите. Вот и вся наша тайна. Вы разбираетесь в таких вещах?
— Нет. — Прокоп мельком осмотрел аппарат, подобного которому никогда не видал.
В аппарате было множество сопротивлений, проволочная сетка, нечто вроде катодной трубки, потом еще какие-то изолированные барабаны, странный когерер, реле и клавиатура с кнопками контактов; Прокоп не мог понять, как все это действует. Он оставил аппарат и взглянул на потолок — нет ли на нем, как дома, того же странного пятна, которое всегда напоминало ему голову старика. Да, есть, есть! И — вон зеркальце с отбитым уголком…
