Гарольд Роббинс - Парк-авеню 79
Френк Миллерсен поднял голову, когда Майк вошел в его кабинет.
— Привет, Майк. Чем могу быть полезен?
Майк положил рапорт ему на стол.
— Посмотри на это, Френк.
Френк с бесстрастным лицом просмотрел рапорт и взглянул на Майка.
— Ну и что?
— Что ты знаешь об этом?
Раскуривая трубку, Миллерсен сказал:
— Практически ничего. Это всего лишь образец повседневной деятельности отдела по борьбе с преступлениями против нравственности.
Он издал короткий смешок.
— Я разговаривал с одним из ребят. Вот уж там было веселье. Когда они вошли, все девушки были абсолютно...
Майк перебил его:
— Я не об этом. Одна из девушек упомянула «Парк Авеню Моделс», где Флоренс Риз, по ее словам, тоже работала.
Выпустив клубы дыма, Френк сказал:
— Не думаю, что это имеет какое-то значение. Вероятно, многие девушки знают название агентства.
— Возможно, но тогда почему она позже отказалась от своих слов? Мне это кажется странным. Кроме того, непонятно, как они могли себе позволить обратиться в контору Генри Вито. Он ведь работает не за пуговицы. Обыкновенная потаскушка и близко к нему подойти не сумеет.
— В рапорте сказано, что Вито защищал Гелларда, который, возможно, оплатил и счета девушек. Так сказать, в порядке самозащиты.
Майк покачал головой.
— Не знаю. Что-то тут не так:
Френк улыбнулся ему.
— Забудь об этом, Майк. Проработав подольше, ты столкнешься с таким количеством совпадений, что перестанешь обращать на них внимание.
— Не могу. Все время вспоминаю об этой несчастной девушке в больнице. Она ведь не за этим приехала в большой город.
Френк кивнул.
— Приехала она не за этим, верно. И будь она порядочная девушка, то не попала бы в такую беду. Я разговаривал с ее отцом, когда тот приезжал за телом. Она всегда была необузданная.
Майк отпарировал:
— Есть разница между необузданными и испорченными.
Взял рапорт и опять пробежал его.
— Сам был бы рад забыть об этом.
— Что собираешься делать?
Майк поднял голову. В глазах следователя было такое странное выражение, что неожиданная настороженность помешала Майку рассказать о своих планах.
— Не знаю. Пойду спать. Утро вечера мудренее. Если что-то придет в голову, я тебе позвоню утром.
Френк с улыбкой поднялся.
— Отличная идея. Хорошенько выспишься, и все предстанет в ином свете. Если все же решишь дать ход делу, то я и завтра буду на этом самом месте.
— Спасибо, Френк.
Уже подходя к лифту, Майк заметил, что вместе с рапортом прихватил со стола Миллерсена еще какую-то бумагу, и повернул назад.
Прошел через наружный офис, открыл дверь к Френку и произнес прежде, чем успел заметить, что тот говорит по телефону:
— Френк...
Следователь быстро прикрыл трубку рукой.
— Подожди минутку, Мэри.
Майк с любопытством взглянул на него. Обычно багровое лицо Миллерсена сейчас было как мел. Майк машинально извинился:
— Прошу прощения, Френк. Не заметил, что ты говоришь по телефону. Я вот прихватил по ошибке.
Он положил листок на стол.
Френк с трудом выдавил из себя напряженную улыбку.
— Пустяки, Майк. Просто я разговаривал со своей половиной. Спасибо.
Майк кивнул и вышел из кабинета, аккуратно закрыв за собой дверь. Уже отходя от двери, он услышал голос Френка, продолжившего разговор. Вернувшись в свой офис, Майк тяжело опустился на стул и уставился в рапорт. Джоэл спросил:
— Что сказал Френк?
Майк нахмурился.
— Миллерсен считает, что все это — ерунда.
— Френку виднее, он специалист.
Майк еще раз внимательно изучил рапорт. Повернулся к Джоэлу.
— Ты случайно не знаешь, как зовут жену Миллерсена?
Джоэл ухмыльнулся.
— Разумеется. Миссис Миллерсен.
— Не смешно. Так знаешь или нет?
— А зачем это тебе?
— Простое любопытство. Когда я зашел к нему, он разговаривал с ней по телефону.
— Элизабет. Как-то вечером мы выпили вместе по стаканчику. Френк зовет ее Бетти.
Майк закурил, повернулся на стуле и стал смотреть в окно. Люди на улице уже шли в рубашках с короткими рукавами. Лето стремительно накатывалось на Нью-Йорк, обещая адское пекло. Бетти. Зачем было Миллерсену лгать?
Он повернулся обратно к столу и снова взял рапорт. Что это за агентство такое, «Парк Авеню Моделс»? Он никогда раньше не слышал о нем, а тут за две недели уже дважды столкнулся с ним. Потянулся к телефону.
— Соедините меня с Алексом Темплом.
Алекса совсем недавно перевели в отдел по борьбе с рэкетом.
В трубке раздался голос Алекса:
— Слушаю, Майк.
— Окажи мне услугу. Мне нужно основательно проверить одно учреждение — «Парк Авеню Моделс», адрес: Парк Авеню 79.
— Что ты хотел бы узнать?
— Все, что сможешь раскопать. Крайне важно, чтобы внизу никто ничего не разнюхал. Не хочу, чтобы в конторе Миллерсена об этом узнали раньше времени. Думаю, пора преподать им урок.
Алекс рассмеялся.
— Хорошо, Майк. Я тебя понимаю.
Между прокурорской службой и полицией всегда существовало негласное соперничество.
— И как можно быстрее.
Алекс спросил:
— Завтра утром — это для тебя достаточно быстро?
— Отлично. Спасибо.
Майк положил трубку, погасил в пепельнице окурок, и в этот момент телефон снова зазвонил. Он снял трубку.
— Кейес слушает.
В трубке загрохотал густой бас Миллерсена.
— Майк, это Френк Миллерсен.
— Да, Френк.
Миллерсен как бы слегка извинялся:
— Я подумал, может, действительно проверить это агентство, раз у тебя сомнения.
— Забудь об этом, Френк. Ты был прав. Простое совпадение. Извини, что побеспокоил тебя.
В голосе Миллерсена прозвучала нотка нерешительности:
— Ну что ж, раз ты уверен.
— У меня нет сомнений. В любом случае, спасибо за готовность помочь.
— Всегда рад оказать тебе услугу, Майк.
Повесив трубку, Майк погрузился в размышления, действительно ли он слышал облегчение в голосе Френка, или это ему только показалось.
16
Окружной прокурор пронзительно посмотрел на Майка сквозь очки в роговой оправе и принялся барабанить золотым карандашиком по бумагам на столе, потом тихо спросил:
— Значит, просишь отставки?
— Да, сэр.
— Почему?
— Личные обстоятельства, сэр.
Старик крутанул стул и уставился в окно.
— Тебе не нравится работать здесь, Майк?
— Нравится, сэр.
Прокурор замолчал и некоторое время в кабинете было слышно только его хриплое дыхание.
— Никогда не думал, что ты слабак, Майк.
Майк не ответил.
— Расследование по «Парк Авеню Моделс» ты провел великолепно. Одно из самых крупных дел, которыми занималась наша контора. И теперь, когда оно потянулось в высшие сферы, ты хочешь уйти в тень.
Майк опять промолчал.
Старик повернулся к нему и неожиданно спросил:
— Как, по-твоему, должен был себя чувствовать я, когда обнаружил, что мой главный следователь вовлечен в преступную деятельность? Ты думаешь, мне не хочется все бросить и уйти?
Он не стал дожидаться ответа Майка и продолжил:
— Но я не могу, ведь я дал клятву. И ты дал ту же самую клятву, когда я брал тебя на работу. Значит, мы не можем уйти.
— Моя просьба с этим совершенно не связана, сэр.
Старик взорвался:
— Как бы не так! Да пусть хоть дюжина вонючих политиков и богатеев будет замешана. Боишься, что они испортят тебе карьеру?
Майк молчал.
— Если ты сейчас уйдешь, они действительно карьеры тебе не испортят. Нечего будет портить. Все будут знать, что ты трус.
Майк сделал глубокий вдох.
— Извините, сэр, это все?
Старик наклонился над столом, тяжело дыша.
— Ты не понимаешь, Майк. Такой шанс выпадает раз в жизни. Вспомни Тома Дьюи. Всю его судьбу определило одно единственное дело, похожее на это. Проведи его удачно до конца, и ты сможешь выбирать все, что захочешь. Не пускай свою жизнь на ветер, мальчик.
— Вы позволите мне уйти сейчас, сэр?
В голосе Старика зазвучало презрение.
— Я редко ошибаюсь в людях, а вот в тебе ошибся. Видно, смелость — это нечто большее, чем умение не кланяться пулям.
Лицо Майка вспыхнуло, и он закусил губу, чтобы не ответить на оскорбление.
— Ужасно, когда приходится проглотить такое о Миллерсене, но уж совсем кошмар обнаружить, что еще и ты трус.
Его тон вдруг изменился.
— Я — старый человек, Майк. Большую часть жизни я провел в этом кабинете и всегда хотел только одного — хорошо делать свое дело, честно защищать людей, которые доверились мне. В первый раз я чувствую, что обманул их.
— Вы ничем не подвели их, сэр. Все улики перед вами на столе.
— Я отвечаю за каждого человека, который служит у меня. Мне придется платить за Миллерсена, буду платить и за тебя. Быть окружным прокурором — это не только представать перед судом присяжных и добиваться справедливого приговора. Это значит еще и гордиться тем, что делаешь свое дело без страха и без пристрастия. Твоя капитуляция — это и моя капитуляция. Все всегда становится явным.
