Даниэль Дефо - Радости и горести знаменитой Молль Флендерс (пер.П. Канчаловский)
Выгрузивъ всѣ наши товары и сложивъ ихъ въ амбарѣ, который мы наняли вмѣстѣ съ квартирой въ небольшой деревнѣ, я начала собирать свѣдѣнія о моей матери и братѣ (о томъ роковомъ моемъ братѣ, за котораго я когда то вышла замужъ, какъ въ своемъ мѣстѣ подробно разсказала объ этомъ). Послѣ недолгихъ розысковъ, я узнала, что леди М***, то есть моя мать, умерла, а мой братъ или мужъ живъ и, что всего хуже, онъ бросилъ плантацію, на которой я жила съ нимъ, и поселился съ однимъ изъ своихъ сыновей недалеко отъ того мѣста, гдѣ мы высадились и наняли квартиру.
Сначала это привело меня въ смущеніе, но такъ какъ я была убѣждена, что онъ не узнаетъ меня, то скоро не только совершенно успокоилась, но и почувствовала сильное желаніе при первой возможности увидѣть его, но такъ, чтобы онъ меня не видѣлъ. Съ этой цѣлью, благодаря одной женщинѣ, я нашла ихъ плантацію и стала ходить около, какъ бы для прогулки, любуясь прекраснымъ пейзажемъ. Наконецъ, я подошла такъ близко, что увидѣла жилой домъ; тутъ мнѣ встрѣтилась женщина, которую я и спросила, чья это плантація? Она отвѣтила, указывая направо рукой:
— Вотъ идетъ джентльменъ, хозяинъ этой плантаціи, а съ нимъ и его отецъ.
— А какъ ихъ зовутъ? — спросила я.
— Я не знаю имени стараго джентльмена, но сына зовутъ Гемфри. Думаю, что такъ же зовутъ и его отца.
Вы, разумѣется, поймете, какое смѣшанное чувство радости и страха овладѣло мною, когда я сразу узнала своего собственнаго сына и своего мужа и брата. На моемъ лицѣ не было маски, но я покрыла его густыми кружевами головного убора и потому была убѣждена, что послѣ двадцатилѣтняго отсутствія при неожиданной встрѣчѣ здѣсь, въ другой части свѣта, онъ никогда не узнаетъ меня. Когда они подошли къ намъ (я была съ одной женщиной, которую звали мадамъ Овенъ), то я спросила ее:
— Вы знакомы съ нимъ, мистрисъ Овенъ?
— Да, — сказала она, — когда онъ слышитъ мой голосъ, то узнаетъ меня, также какъ по голосу узнаетъ и другихъ. Здѣсь она мнѣ разсказала, что у него очень слабое зрѣніе. Это такъ успокоило меня, что я сбросила съ лица кружева и они прошли мимо меня. Какое несчастье для матери видѣть такъ близко своего сына, прекраснаго молодого человѣка, хорошо сложеннаго, въ цвѣтущихъ жизненныхъ условіяхъ, и не смѣть признать его!.. Каждая мать, читая настоящія строки, пойметъ, какъ мучительно тоскливо сжалось мое сердце, съ какимъ страстнымъ чувствомъ, волновавшимъ меня до глубины души, я бросилась бы къ нему на шею выплакать свое горе, но тогда я не знала, что мнѣ дѣлать, какъ не знаю теперь, гдѣ найти слова, чтобы описать эту душевную тоску. Когда они отошли отъ меня, я слѣдила за ними до тѣхъ поръ, пока они совершенно не скрылись изъ виду. Потомъ я сѣла на траву, на то мѣсто, гдѣ они прошли, и, притворясь, что хочу отдохнуть, я прилегла; когда же мистриссъ Овенъ отошла въ сторону, я, припавъ лицомъ къ землѣ, стала рыдать, цѣлуя слѣды его ногъ.
— Въ тѣхъ мѣстахъ, гдѣ жилъ прежде этотъ джентльменъ, ходитъ оригинальная сказка, — говорила мистрисъ Овенъ, когда мы пошли далѣе.
— Какая? — спросила я.
— Говорятъ, что старый джентльменъ, когда былъ еще молодъ, жилъ въ Англіи, гдѣ влюбился въ одну молодую леди, такую красавицу, какой не видѣли здѣсь; онъ женился на ней и привезъ ее сюда къ своей матери, которая тогда была еще жива. Много лѣтъ онъ жилъ съ своей женой, имѣя отъ нея дѣтей; изъ нихъ вы только что видѣли его сына; но, спустя нѣкоторое время, старая мать, разговаривая съ своей невѣсткой, разсказала ей о нѣкоторыхъ очень дурныхъ обстоятельствахъ своей жизни въ Англіи; ея разсказъ привелъ въ сильное безпокойство и смущеніе ея невѣстку; когда же онѣ стали глубже изслѣдовать всѣ обстоятельства, то несомнѣнно оказалось, что старая лэди была матерью своей невѣстки и что слѣдовательно ея сынъ былъ мужемъ своей родной сестры; это поразило ужасомъ всю семью и такъ разстроило всѣ ихъ дѣла, что имъ угрожало полное разореніе; наконецъ, жена его уѣхала въ Англію и съ тѣхъ поръ о ней ничего не слышно.
Легко представить, какъ сильно меня заинтересовала эта исторія, но трудно описать, какое глубокое впечатлѣніе она произвела на меня; я казалась удивленной и предлагала своей собесѣдницѣ тысячи вопросовъ относительно различныхъ подробностей этой исторіи, которыя ей были извѣстны въ совершенствѣ. Наконецъ я стала разспрашивать о смерти матери и кому она оставила свое состояніе. Я помнила, что мать дала мнѣ торжественное обѣщаніе оставить мнѣ состояніе послѣ своей смерти и устроить дѣла такъ, чтобы я могла свободно вступить во владѣніе ея имуществомъ. Моя собесѣдница сказала, что не знаетъ ничего положительнаго въ этомъ отношеніи, но ей говорили, что моя мать оставила извѣстную сумму денегъ съ тѣмъ, чтобы эти деньги были отданы ея дочери, гдѣ бы она ни нашлась, и что документы на эти деньги хранятся у того сына, котораго мы видѣли.
Это было слишкомъ хорошее для меня извѣстіе, чтобы не обратить на него вниманія, и легко понять, что въ моей головѣ родились тысячи мыслей и предположеній относительно того, что мнѣ дѣлать, какъ дать о себѣ знать, вообще должна ли я открыться сыну, или остаться ему неизвѣстной.
Такое неопредѣленное положеніе продолжалось очень долго; оно безпокоило моего мужа, который былъ увѣренъ, что я не вполнѣ откровенна съ нимъ и скрываю отъ него истинную причину моихъ тревогъ; онъ часто говорилъ мнѣ, что его удивляетъ почему я не хочу вполнѣ довѣриться ему и открыть все, тѣмъ болѣе, что мое горе такъ сильно, что причиняетъ мнѣ массу мученій. Дѣйствительно, я могла вполнѣ довѣриться ему, но я не знала, какъ это сдѣлать, а между тѣмъ, тайна, скрытая во мнѣ одной, тяжелымъ камнемъ лежала на моемъ сердцѣ.
Единственнымъ моимъ облегченіемъ было то, что я настолько посвятила своего мужа въ свои дѣла, что онъ былъ убѣжденъ въ необходимости поселиться намъ въ другомъ мѣстѣ, и ближайшимъ предметомъ нашихъ разсужденій былъ вопросъ, куда намъ направиться. Мой мужъ былъ совершеннымъ иностранцемъ въ этой странѣ, зная только географическое ея положеніе; я же, которая до нынѣшняго дня, когда пишу эти строки, не понимаю значенія слова географическій, и имѣла только общее представленіе объ этихъ мѣстахъ изъ длинныхъ разговоровъ разныхъ лицъ, путешествовавшихъ туда и сюда. Но мнѣ было хорошо извѣстно, что Мериландъ, Пенсильванія, Восточный и Западный Джерсей, Нью-Іоркъ и Новая Англія были расположены къ сѣверу отъ Виргиніи и потому имѣли климатъ болѣе холодный, чѣмъ здѣсь; я же чувствовала полное отвращеніе къ холоду и любила тепло; къ тому же я была стара и имѣла основаніе избѣгать холоднаго климата. Такимъ образомъ я предложила своему мужу уѣхать въ Каролину, самую южную англійскую колонію: я тѣмъ охотнѣе склонялась къ этому намѣренію, что могла во всякое время явиться сюда и заявить свои права на наслѣдство матери.
Но теперь опять представилось новое затрудненіе: я не могла подумать о томъ, что уѣду отсюда, не узнавъ тѣмъ или другимъ способомъ о завѣщаніи матери; съ другой стороны я не могла перенести мысли, что не увижусь съ своимъ прежнимъ мужемъ (братомъ) и своимъ сыномъ; но я хотѣла устроить это такъ, чтобы ни мой новый мужъ ничего не узналъ о нихъ, ни они ничего не узнали бы о немъ.
У меня было много различныхъ предположеній для достиженія этой цѣли. Мнѣ хотѣлось отправить мужа одного въ Каролину, чтобы затѣмъ поѣхать за нимъ, но это было невозможно, потому что онъ не имѣлъ ни малѣйшаго понятія о жизни въ этой странѣ; кромѣ того, безъ меня, какъ истинный джентльменъ, онъ не только не умѣлъ ничего дѣлать, но и привыкъ къ праздной жизни, и я была увѣрена, что онъ скорѣе сталъ бы бродить съ ружьемъ по лѣсамъ, что составляетъ главное занятіе индѣйцевъ. И такъ повторяю, онъ скорѣе сталъ бы охотиться, нежели хозяйничать на плантаціи.
XXVIII
Переселеніе въ Мерилендъ. — Свиданіе съ сыномъ. — Я получаю наслѣдство моей матери
Въ силу такихъ соображеній, я продолжала настаивать передъ моимъ мужемъ на невозможности оставаться на берегу Потомака, гдѣ насъ скоро всѣ узнаютъ; я говорила ему, что намъ необходимо уѣхать въ другія мѣста, куда мы явимся съ такимъ же добрымъ именемъ, какъ всѣ переселенцы; мѣстные жители примутъ насъ очень привѣтливо, потому что всякая культурная семья приноситъ имъ нѣкоторое довольство и потому что прежнія условія нашей жизни имъ будутъ неизвѣстны.
Кромѣ того, я сказала ему, что у меня здѣсь много родственниковъ, поэтому я не рѣшусь объявить имъ свое имя изъ боязни, что они скоро откроютъ истинную причину моего пребыванія здѣсь, что поставило бы меня въ крайнее затрудненіе, а между тѣмъ у меня есть основаніе думать, что моя мать послѣ своей смерти оставила мнѣ значительное состояніе, о которомъ стоитъ позаботиться… Но теперь я ничего не могу сдѣлать, не объявивъ, кто я; потомъ-же, когда мы устроимся, я вернусь сюда подъ тѣмъ предлогомъ, что желаю увидѣться съ братомъ и племянниками, которые, узнавъ меня, примутъ меня съ должнымъ уваженіемъ, и тогда я могу воспользоваться своими правами. Такимъ образомъ мы рѣшили искать для своего поселенія новаго мѣста, и нашъ выборъ палъ на Каролину.
