Шарлотта Бронте - Джейн Эйр
Морщинистой клешней старости она была не более чем моя собственная. Я увидела упругую кожу, гибкие гладкие пальцы – на мизинце сверкал перстень. Нагнувшись, я посмотрела на него и узнала камень, который видела сотни раз прежде. Вновь я поглядела на лицо. Оно уже не было скрыто от меня. Наоборот, шляпа была сброшена, повязка сдвинута, голова наклонена ко мне.
– Что же, Джейн, вы меня узнаете? – спросил знакомый голос.
– Только снимите красный плащ, сэр, и тогда…
– Но пояс завязан узлом. Помогите мне.
– Разорвите его, сэр.
– Ну, в таком случае прочь рубище! – И мистер Рочестер сбросил свой маскарадный костюм.
– Право, сэр, что за странная идея!
– Но отлично воплощенная, э? Вы не согласны?
– С барышнями вы, очевидно, отлично сыграли свою роль.
– Но не с вами?
– Со мной вы не изображали цыганку, сэр.
– Так кого же я изображал? Себя самого?
– Нет. Кого-то непостижимого. Короче говоря, мне кажется, вы старались разговорить меня или вовлечь во что-то. Вы говорили вздор, чтобы заставить меня говорить вздор. Вряд ли это честно, сэр.
– Вы прощаете меня, Джейн?
– Не могу ответить, пока не обдумаю всего. Если по размышлении я приду к выводу, что ни в какой особой глупости не повинна, то попробую вас простить, но все-таки вы поступили дурно.
– А! Вы были очень сдержанны, очень осторожны и очень разумны.
Я подумала и решила, что в целом так и было. Но, правду сказать, я насторожилась с самого начала нашего разговора. Подозрение, что это какой-то маскарад, возникло у меня почти сразу. Я знала, что цыганки и гадалки не говорят так, как говорила эта лжестаруха. К тому же я заметила и измененный голос, и старания скрыть лицо. Но мои мысли обращались к Грейс Пул, этой живой загадке, этой тайне тайн, какой я считала ее. О мистере Рочестере я не подумала ни разу.
– Ну-с, – сказал он, – о чем вы задумались? Что означает эта серьезная улыбка?
– Удивление и комплименты самой себе, сэр. Полагаю, вы разрешите мне уйти?
– Нет, погодите немного и расскажите мне, чем занимается общество в гостиной.
– Разговаривают о цыганке, я полагаю.
– Сядьте! Скажите, что они говорили обо мне?
– Мне лучше не оставаться тут долго, сэр, ведь уже почти одиннадцать и… О! Вы знаете, мистер Рочестер, что после вашего отъезда сюда приехал неизвестный джентльмен?
– Неизвестный! Нет. Но кто? Я никого не ожидал. Он уже уехал?
– Нет. Он сказал, что знает вас давно и может позволить себе вольность подождать вашего возвращения здесь.
– О черт! Он назвал свое имя?
– Его фамилия Мейсон, сэр, и он приехал из Вест-Индии. Из Спаниш-Тауна на Ямайке, если не ошибаюсь.
Мистер Рочестер стоял рядом со мной, держа меня за руку, словно собирался подвести меня к креслу. При этих моих словах его пальцы конвульсивно стиснули мое запястье, улыбка застыла на его губах, горло как будто сжала судорога.
– Мейсон!.. Вест-Индия! – повторил он тоном, каким, наверное, говорящий автомат произносит свою единственную фразу. – Мейсон!.. Вест-Индия! – повторил он. А потом еще трижды, все больше и больше бледнея. Казалось, он не понимает, где он и что с ним.
– Вам дурно, сэр? – спросила я.
– Джейн, я получил страшный удар… Страшный удар, Джейн! – Он пошатнулся.
– О! Обопритесь на меня, сэр.
– Джейн, однажды вы уже предложили мне свое плечо. Подставьте мне его еще раз.
– Да, сэр, вот! И руку тоже.
Он сел и заставил меня сесть рядом. Сжимая мою руку в обеих своих, он растирал ее, глядя на меня очень расстроенным мрачным взглядом.
– Мой дружок, – сказал он, – чего бы я ни дал, чтобы оказаться на уединенном острове только с вами, свободным от тревог, опасностей и страшных воспоминаний.
– Не могу ли я помочь вам, сэр? Ради вас я готова отдать жизнь.
– Джейн, если мне понадобится помощь, я буду искать ее у вас. Обещаю!
– Благодарю вас, сэр. Только скажите мне, что надо сделать, и я хотя бы попытаюсь.
– А пока, Джейн, принесите мне из столовой бокал вина, они сейчас там ужинают. И скажите мне, с ними ли Мейсон и что он делает.
Я пошла в столовую. Общество ужинало там, как и сказал мистер Рочестер, но они не сидели за столом, так как блюда стояли на буфете и каждый накладывал себе на тарелку что хотел. Они собрались группами, с тарелками и рюмками в руках, и, казалось, были очень веселы. Смех мешался с оживленными голосами. Мистер Мейсон стоял у камина, беседуя с полковником и миссис Дент. Он был словно бы в таком же прекрасном расположении духа, как и они все. Я налила вина в бокал (миссис Ингрэм наблюдала за мной, хмуря брови, – вероятно, она считала, что я посмела забыть о своем положении) и вернулась в библиотеку.
Мертвенная бледность мистера Рочестера исчезла, он вновь выглядел решительным и суровым.
– Твое здоровье, милосердный дух! – сказал он, беря у меня бокал, осушил его и вернул мне. – Так что же они делают, Джейн?
– Смеются и разговаривают, сэр.
– А они не выглядят серьезными и озадаченными, будто услышали что-то неожиданное?
– Ничуть. Шумят и веселятся.
– А Мейсон?
– Он тоже смеялся.
– Если бы они все вошли сюда и плюнули мне в лицо, что бы вы сделали, Джейн?
– Выгнала бы их вон, сэр, если бы могла.
Он чуть-чуть улыбнулся.
– А если я пойду к ним, а они только холодно переглянутся и начнут переговариваться вполголоса, а потом повернутся ко мне спиной и выйдут один за другим? Вы пойдете с ними?
– Не думаю, сэр. Я предпочла бы остаться с вами.
– Чтобы утешить меня?
– Да, сэр, чтобы утешить, насколько это было бы в моих силах.
– А если они подвергнут вас остракизму за то, что вы останетесь со мной?
– Я, вероятно, просто об этом не узнаю, а если бы узнала, то меня бы это ничуть не тронуло.
– Значит, ради меня вы посмели бы подвергнуться общему осуждению?
– Посмела бы, как и ради любого другого друга, заслужившего мою верность, как, полагаю, ее заслуживаете вы.
– Вернитесь в столовую, осторожно подойдите к мистеру Мейсону и шепните ему, что мистер Рочестер вернулся и хочет его видеть. Проводите его сюда, а потом оставьте нас.
– Хорошо, сэр.
Я выполнила его просьбу. Все гости уставились на меня, когда я спокойно прошла между ними и, сообщив мистеру Мейсону, что его ждут, вышла из столовой впереди него. Проводив его в библиотеку, я поднялась к себе.
Поздно ночью, когда я уже легла, я услышала, как гости расходились по спальням, и различила голос мистера Рочестера – он говорил:
– Сюда, Мейсон, вот твоя комната.
Голос был веселый, у меня полегчало на сердце, и я скоро уснула.
Глава 20
Против обыкновения я забыла задернуть полог и опустить штору. Когда же полная луна, светившая очень ярко (ее не затемняло ни единое облачко), на своем пути по небосводу оказалась напротив моего окна и посмотрела в мою комнату сквозь ничем не завешенные стекла, ее блистающий взор разбудил меня. Проснувшись в глухой предрассветный час, я открыла глаза и узрела ее диск – серебристо-белый, хрустально-чистый. Он был прекрасен, но слишком ослепителен. Я приподнялась и протянула руку, чтобы задернуть полог.
О Господи! Какой страшный вопль!
Ночь, ее безмолвие, ее покой были рассечены пополам диким, яростным, пронзительным криком, огласившим Тернфилд-Холл из конца в конец.
Мое сердце оборвалось, замерло, протянутую руку парализовало. Крик замер и не повторился. Да и кто бы ни испустил этот душераздирающий вопль, вряд ли он мог скоро обрести силы, чтобы его повторить. Самый ширококрылый кондор в Андах не смог бы дважды подряд испустить столь оглушающий клекот сквозь облака, окутывающие его гнездо. Да, прежде чем повторить подобный звук, любое существо должно было бы отдышаться.
Раздался он на третьем этаже, так как донесся сверху. И вверху, да-да, в комнате прямо над моей, я теперь расслышала звуки борьбы – схватки не на жизнь, а на смерть, если судить по ним. Придушенный голос быстро трижды выкрикнул:
– На помощь! На помощь! На помощь! Неужели никто не придет? – звал он. Стук и шарканье продолжались, но сквозь доски и штукатурку я расслышала: – Рочестер! Рочестер! Бога ради, где ты?
Распахнулась дверь чьей-то спальни, кто-то побежал, а вернее, помчался по галерее. Вверху раздались еще шаги, что-то упало, и водворилась тишина.
Вся дрожа от ужаса, я накинула платье и вышла в галерею. Все спящие проснулись. Из спален доносились восклицания, полные страха вопросы. Двери открывались одна за другой, галерея заполнялась. Джентльмены и дамы – все покинули свои постели. Везде слышались возгласы: «Что это было?» «Кто ранен?» «Принесите свечу!» «Мы горим?» «Разбойники!» «Куда бежать?» Если бы не лунный свет, никто бы вообще ничего не видел. Они метались по галерее, собирались в кучки, кто-то рыдал, кто-то спотыкался, суматоха была неописуемая.
– Куда, черт побери, подевался Рочестер? – воскликнул полковник Дент. – Я заглянул к нему в спальню, его там нет!
![Джейн Остен - Чувство и чувствительность [Разум и чувство]](/uploads/posts/books/136075/136075.jpg)
