Оливер Голдсмит - Вэкфильдский священник
Вставая вмѣстѣ съ солнцемъ, мы кончали труды наши по закатѣ его и возвращались домой къ ожидавшей насъ семьѣ. Тутъ насъ встрѣчали улыбающіяся лица, прибранныя комнаты и пріятный огонь на очагѣ, не обходилось и безъ гостей: то, бывало, зайдетъ фермеръ Флемборо, ближайшій и самый болтливый изъ нашихъ сосѣдей, то слѣпой флейтистъ; и мы угощали ихъ смородинной наливкой, ни рецептъ, ни репутація которой не были утрачены. Эти безобидные гости старались съ своей стороны доставить намъ удовольствіе: одинъ умѣлъ играть на флейтѣ, а другой распѣвалъ трогательныя баллады, какъ напримѣръ, «Послѣднее прости Джона Армстронга», или «Жестокую Барбару Алленъ». Вечеръ заканчивался такъ же, какъ начиналось утро, причемъ младшіе сыновья мои должны были поочередно читать молитвы, и тотъ изъ нихъ, который читалъ громче, внятнѣе и лучше, получалъ право положить въ кружку для бѣдныхъ полпенни, которое и вручалось ему въ воскресенье.
По воскресеньямъ наступало у насъ франтовство, противъ котораго тщетно старался я издавать разумные законы. Сколько я ни произносилъ проповѣдей противъ гордости, но суетностъ дочерей своихъ не могъ побороть и убѣждался, что онѣ втайнѣ все также пристрастны къ прежнему щегольству, все также любятъ кружева, ленточки, бусы и крахмальныя оборки; да и жена моя страстно держалась за свое пунцовое пу-де-суа, потому что я когда-то говорилъ, что оно ей къ лицу.
Особенно раздосадовали онѣ меня въ первое воскресенье. Наканунѣ вечеромъ я сказалъ дочерямъ, чтобы онѣ пораньше одѣвались утромъ, потому что любилъ забираться съ семьей въ церковь раньше всѣхъ прихожанъ. Оаѣ въ точности исполнили мое желаніе, но когда всѣ мы собрались къ завтраку передъ уходомъ въ церковь, оказалось, что и жена, и дочери мои явились во всемъ великолѣпіи своего минувшаго величія: волосы ихъ были крѣпко напомажены и хитро причесаны, лица испещрены мушками, а длинные шлейфы ихъ платьевъ сзади подобраны въ пышныя кучи, которыя шуршали при каждомъ движеніи. Я поневолѣ улыбнулся, глядя на ихъ тщеславіе, смѣясь въ особенности на жену, отъ которой въ правѣ былъ ожидать болѣе благоразумія. Тогда я прибѣгъ къ невольной уловкѣ и, съ важнымъ видомъ обратясь къ сыну, приказалъ ему сказать, чтобы подавали карету. Дочери очень удивились такому распоряженію, но я настойчиво повторилъ его съ еще большею торжественностью.
— Милый мой, ты, вѣрно, шутишь? воскликнула моя жена:- развѣ мы не можемъ дойти пѣшкомъ? Намъ никакихъ каретъ больше не нужно.
— Ошибаешься, дружокъ, возразилъ я;- карета намъ необходима, потому что, если мы въ такомъ видѣ отправимся пѣшкомъ по деревнѣ, намъ даже отъ ребятишекъ проходу не будетъ, насъ осмѣютъ.
— Въ самомъ дѣлѣ? сказала жена моя. — А я-то всегда воображала, что и мой Чарльзъ любитъ, когда его дѣти чистенькія и нарядныя.
— Чистенькія — сколько угодно, сказалъ я: — чѣмъ вы будете опрятнѣе, тѣмъ для меня милѣе; но вѣдь это не опрятность, а побрякушки. Всѣ эти сборки, мушки, да фестоны только на то и годятся, чтобы возбудить къ намъ ненависть всѣхъ сосѣдокъ нашего прихода. Нѣтъ, дѣти мои, продолжалъ я еще серьезнѣе:- нужно передѣлать ваши платья на болѣе простой фасонъ: такое щегольство вовсе не пристало людямъ, которымъ дай Богъ поддержать хоть приличіе. Для меня еще далеко не рѣшеный вопросъ, насколько такая пышность позволительна даже богачамъ, тогда какъ, по самому простому разсчету, всѣхъ нищихъ можно бы одѣть цѣною однѣхъ отдѣлокъ, употребляемыхъ на модныя платья.
Рѣчь моя возымѣла желаемое дѣйствіе: онѣ тотчасъ ушли и преспокойно переодѣлись; а на другой день я имѣлъ удовольствіе видѣть, какъ обѣ дочери, по собственному побужденію, отрѣзали шлейфы своихъ платьевъ и скроили изъ нихъ воскресные жилеты для Дика и Биля, своихъ младшихъ братьевъ. Ко всеобщему удовольствію, впослѣдствіи еще оказалось, что самыя платья выиграли отъ такой перемѣны фасона.
V. Мы пріобрѣтаемъ новое важное знакомство. — На что мы возлагаемъ наибольшія надежды, то большею частію и приноситъ намъ наиболѣе вреда
Неподалеку отъ дома предмѣстникъ мой устроилъ родъ бесѣдки, осѣненной кустами боярышника и жимолости. Если погода благопріятствовала и мы кончали работу пораньше, мы обыкновенно собирались въ этой бесѣдкѣ и въ тиши наступающаго вечера любовались обширнымъ видомъ на окрестнооти. Тутъ же мы пили чай, что теперь сдѣлалось для насъ не ежедневною трапезой, а исключительнымъ пиршествомъ, и такъ какъ мы не часто позволяли себѣ это удовольствіе, то приготовленіе чая было у насъ сопряжено съ немалыми хлопотный и особою церемоніей. При этихъ случаяхъ меньшія дѣти читали намъ вслухъ, и, когда мы кончали чаепитіе, они допивали остальное. Иногда, ради разнообразія удовольствій, дочери пѣли подъ акомпаниментъ гитары, и, пока происходилъ этотъ маленькій концертъ, мы съ женою нерѣдко гуляли вдвоемъ по склонамъ холма, испещреннаго голубыми колокольчиками и васильками, съ восторгомъ говорили о своихъ дѣтяхъ и наслаждались освѣжительнымъ вѣтеркомъ, который приносилъ намъ на своихъ крылахъ и музыку, и здоровье.
Такимъ образомъ мы начинали убѣждаться, что во всякомъ положеніи бываютъ свои особыя радости; каждое утро пробуждало насъ къ новымъ трудамъ, но зато каждый вечеръ вознаграждалъ насъ новыми удовольствіями.
Въ самомъ началѣ осени, въ одинъ изъ праздничныхъ дней (я тоже сталъ соблюдать праздники, въ видѣ отдыха отъ работъ), я, по обыкновенію, собралъ всю семью въ помянутую бесѣдку, и мои юныя музыкантши начали свой обычный концертъ. Пока мы ихъ слушали, внезапно, шагахъ въ двадцати отъ насъ, мы увидѣли скачущаго оленя, судя по тяжелому его дыханію, очевидно преслѣдуемаго охотниками. Не успѣли мы обмѣняться замѣчаніями насчетъ бѣднаго звѣря, какъ изъ лѣсу показались собаки и всадники, скакавшіе за ними во всю прыть по слѣдамъ оленя. Я хотѣлъ поскорѣе уйти домой со всѣмъ семействомъ, но любопытство, или изумленіе, или какое иное тайное побужденіе приковало къ мѣсту мою жену и дочерей. Передній всадникъ быстро промчался мимо насъ, за нимъ послѣдовало еще четверо или пятеро, наконецъ появился еще одинъ молодой человѣкъ, болѣе изящной наружности: этотъ посмотрѣлъ на насъ и вмѣсто того, чтобы устремиться вслѣдъ за охотой, соскочилъ съ коня, передалъ его своему слугѣ и, съ видомъ небрежнаго превосходства, подошелъ къ намъ; не дожидаясь приглашенія и, повидимому, заранѣе увѣренный въ ласковомъ пріемѣ, онъ обратился съ привѣтствіемъ къ моимъ дочерямъ, намѣреваясь поцѣловать ихъ; по счастію, онѣ рано научились держать себя съ такимъ достоинствомъ, которое могло смутить хоть кого. Тогда незнакомый джентльменъ отрекомендовался намъ, сказавъ, что фамилія его Торнчиль и что онъ хозяинъ окружавшаго насъ помѣстья. Вслѣдъ затѣмъ онъ снова обратился къ дамамъ съ просьбой дозволить поцѣловать ихъ и — таково магическое вліяніе богатства и изящнаго платья! — во второй разъ онъ не получилъ отказа. Такъ какъ, при всей развязности, онъ велъ себя довольно просто, мы вскорѣ освоились съ нимъ. Замѣтивъ лежавшіе на скамьѣ музыкальные инструменты, онъ сталъ просить, чтобы ему что нибудь спѣли. Не одобряя въ душѣ столь не подходящаго къ нашему положенію знакомства, я дѣлалъ знаки дочерямъ, чтобы онѣ не вздумали исполнять его желанія; но мать съ другой стороны также знаками поощряла ихъ къ этому, потому онѣ съ веселымъ видомъ пропѣли намъ одинъ изъ любимыхъ романсовъ Драйдена. Мистеръ Торнчиль пришелъ въ восторгъ и отъ выбора пьесы, и отъ исполненія, и самъ взялся за гитару. По правдѣ сказать, игралъ онъ довольно плохо, но моя старшая дочь съ лихвою отплатила ему за полученныя отъ его похвалы, увѣряя, что у него тонъ будто бы полнѣе и лучше, чѣмъ даже у ея учителя. На это онъ отвѣсилъ ей низкій поклонъ, она отвѣчала ему глубокимъ реверансомъ; онъ превозносилъ ея вкусъ, она не могла надивиться его разумѣнію, словомъ, они сразу были какъ будто цѣлый вѣкъ знакомы. Счастливая мамаша совсѣмъ расцвѣла отъ удовольствія и настойчиво стала упрашивать помѣщика войти подъ нашу кровлю и выпить стаканчикъ ея смородиновки. Все семейство принялось за нимъ ухаживать: обѣ дѣвочки занимали его бесѣдой о самыхъ послѣднихъ новостяхъ, а Моисей, напротивъ того, оздачилъ его вопросами изъ древняго міра, за что всѣ подняли его на смѣхъ. Даже малютки мои ластились къ гостю, и что я ни дѣлалъ, онѣ не хотѣли отъ него отойти: своими грязными пальчиками онѣ то-и-дѣло теребили и пачкали кружева на его платьѣ и, приподымая клапаны его кармановъ, непремѣнно хотѣли посмотрѣть, что у него тамъ положено. Съ наступленіемъ вечера онъ наконецъ распрощался съ нами, но напередъ испросилъ позволенія возобновить свой визитъ, на что мы съ охотою согласились, тѣмъ болѣе, что онъ былъ нашимъ же xозяиномъ.
Когда онъ ушелъ, жена моя потребовала, что мы высказали свои воззрѣнія насчетъ событій этого дня. По ея мнѣнію, обстоятельства слагались необыкновенно счастливо; ей извѣстны были случаи, когда и болѣе трудныя предпріятія увѣнчивались блестящимъ успѣхомъ; она надѣялась теперь дожить до такого дня, когда и мы не хуже другихъ будемъ водиться со знатью, и отказывалась понять, съ какой стати обѣ дѣвицы Ринклеръ могли выйти замужъ за богачей, а наши дочери не могутъ. Такъ какъ съ послѣднимъ доводомъ она обратилась прямо ко мнѣ, то я сказалъ, что и я не могу понять, съ какой стати миссисъ Симкинсъ выиграла въ лотерею десять тысячъ фунтовъ, а намъ ничего не досталось?
