Шолом-Алейхем - Шимеле
- Спроси этого неудачника, Карпенкопа!
- А при чем тут я?
- Ты еще спрашиваешь, выродок! Разве не ты дал дочке хозяина - разведенке пять билетов? Что ты скалишь зубы?
- Ну, а если ты дал толстогубому тромбонисту четырнадцать билетов, разве тебя огрели за это по башке?
- А кто тебя огрел по башке? Возьми гребень и причешись.
- Пусть тебя черти причесывают!
- Что вы ссоритесь впустую? Дело прошлое. Не так уж и плохо мы заработали - по полтора рубля на человека. Кроме тех денег, что мы истратили на водку и булочки. Вот вам водка и вот булочки.
- Пейте, братишки, прямо из бутылки! За ваше здоровье, и не принимайте все близко к сердцу.
- Смотрите, и Гоцмах уже присосался к бутылке, чего-чего, а водку он в одну минуту вылакает!
Перебрасываясь такими фразами, актеры вытолкнули из круга Гоцмаха с булочкой в руке. Он споткнулся и упал на нас. Мы рассмеялись и воскликнули в один голос.
- О, Гоцмак, верно, ослеп!..
Однако Гоцмах и не оглянулся на нас. Он делал свое дело: сидел на полу и уплетал булочку за обе щеки. Как видно, он не потерял аппетита, сохрани бог! Воздав должное булочке, он облокотился на колени и, подперев голову руками, молчал. Видать, о чем-то задумался. Наконец взглянул на нас своими черными с огоньком глазами, и в этом взгляде чувствовалась такая сила, что мы мгновенно притихли.
Черные с огоньком глаза и круглая голова с глянцевитыми, черными, как смоль, волосами ежиком показались мне давно знакомыми. Но где я их видел? Когда? У кого?
- Слушайте, ребята, - обратился я к своим товарищам.- Могу поклясться, что Гоцмах - это Шимеле! Клянусь!
- Какой Шимеле? Ты что, спятил?
- Какой Шимеле? Мой брат Шимеле. Шимеле, который ушел на войну. Разве вы не знаете? Мой брат Шимеле, который прислал мне подарок - золотое перо.
Не успел я произнести эти слова, как Гоцмак вскочил и, оказавшись возле меня, уставился мне в лицо. Этого взгляда я, пока жив, никогда не забуду. В нем был и испуг, и страдание. Но прежде чем я успел собраться с мыслями, кинуться к моему брату, назвать его по имени, - а я уже видел, точно знал, что это мой брат Шимеле, - eгo и след простыл. В эту темную ночь он исчез... и нет Шимеле!
Почему? Когда? Куда? Об этом я ничего не знаю.
9.
Приятная весть
Назавтра чуть свет я рассказал о Гоцмахе своей старшей сестре Злате. Злата поделилась с Ентл, Ентл с Фрадл, Фрадл с Ципой, а Ципа с Брайндл. А Брайндл была способна выболтать любую тайну. Она не удержалась и рассказала об этом нашей мачехе. Мачеха тут же кинулась в другую комнату. Там на диване возлежал отец. Он, как всегда, глядел на стену, где висели два портрета. Мачеха тут же сообщила ему приятную весть.
- Поздравляю! - воскликнула она, и в ее глазак загорелся мстительный огонек. - Поздравляю! С тебя причитается. Нашлась пропажа, твой дорогой сыночек вернулся! Поглядите-ка на него, как он вытаращил на меня глаза! Дубина! Ты слышишь, что я тебе говорю! Шимеле вернулся, нашлась твоя пропажа!
- А? Что? Кто? Шимеле? Шимеле?
Отец вскочил и, потирая руки, забегал по комнате. Он сбросил с себя халат, надел черный субботний сюртук, пригладил седые волосы, причесал бороду, поправил воротник рубашки и снова погладил бороду, словно готовясь к встрече с важной персоной.
Когда мы увидели эту душераздирающую сцену, наши сердца дрогнули, ноги подкосились, руки опустились. Холодный пот выступил у нас на лбу. Мы застыли, как каменные статуи. Даже мачеха, поняв, что она виновница случившегося, умолкла, побледнела, как стена, и застыла на месте. Придя в себя, она принялась успокаивать отца, пытаясь объяснить ему, откуда возникла эта история. Она рассказала ему о театре, о Гоцмахе, которого я опознал. Однако до отца ее слова не доходили, казалось, эта длинная история его вовсе не касалась. Он все время расстегивал и застегивал свой сюртук.
- Вот видите, я предупреждал вас, просил, чтобы вы прибрали в доме. А вот и они сидят - Шимеле и генерал!
- Что с тобой, папа дорогой? Бог с тобой, разве ты не понимаешь, о чем идет речь?
- С чего бы это мне не понимать? Что я, глухой? Я очень хорошо слышу! Шимеле приехал. Шимеле со своим генералом. Благодарю тебя, господи! Да прославлен будет господь мой. Ну, бегите же скорее... Внесите его вещи, чемоданы! Да присматривайте! Глядите в оба! Они полны серебряных рублей, золотых червонцев и турецких лир. Для вас это пустяки? Славен будь господь мой, что творишь такие чудеса.
* * *Черная туча опустилась на наш дом и заслонила окна. Потянулись черные дни, бессонные ночи, беспросветные месяцы. Дни - один хуже другого - сменяли друг друга. Завтрашний день казался страшнее вчерашнего. Потянулись дни ужаса, страшных ожиданий, бедствий и страданий. Долгие, очень долгие дни. Мой несчастный отец так и не оправился от своего состояния. Так и не расстался он со своим черным субботним сюртуком, ожидая Шимеле с генералом! Не произнося ни звука, как агнец, ведомый на заклание, стоял он перед своими мучителями: врачами, праведниками, татарами, колдунами, святыми. Молча, не вскрикнув ни разу от нестерпимой боли, переносил он те адские муки, которым подвергали его эти палачи: кололи, жгли, лили холодную воду на голову, заставляли голодать, истязали... Отец не переставал дожидаться Шимеле и генерала. И таким он остался до последних минут своей жизни, пока бог наконец не послал ему полное исцеление от мук и не прибрал его к себе из земной юдоли слез, горя и несчастья.
10.
Печальный конец
Куда же исчез Гоцмах? Пропал, как в воду канул. На следующий день должны были еще раз ставить «Колдунью» или, как говорили наши горажане, «Голдуню». Но прокатился слух, что слепой горбатый неудачник Гоцмах ночью сбежал, И никто не знает куда. Без Гоцмаха, разумеется, cпeктaкль не мог состояться, поэтому на вторую ночь исчезла и вся труппа, причинив этим большой убыток Перецу - хозяину постоялого двора. Он потерял из-за актеров больше двадцати рублей.
Всевозможные сказки и небылицы, которые потом разнеслись по местечку о Гоцмахе, о Шимеле и о нашей семье, не поддаются описанию. Они были бесконечны, и подробностей я уже не помню. Ну, а горя, причиненного нам сердобольными евреями местечка, этими соболезнователями, топтавшими наше человеческое достоинство, смешивавшими нас с грязью, я не хочу помнить. Пусть бог им это попомнит к добру.
Вот какой был конец веселого театра в нашем местечке, каков печальный конец моего веселого, жизнерадостного брата Шимеле!
Где ты сейчас, Шимеле? Где ты, брат мой? Куда унесли тебя волны бушующего моря? На ту сторону Атлантического океана? В новую страну? Ты опять там парень удалой? Или слоняешься голодный и продаешь спички? Или ты носильщик? А может, тебя нет и в живых, Шимеле!
Но, как бы то ни было, я должен уже с вами расстаться, мои дорогие читатели.
Примечания
1
Новелла написана на древнееврейском языке. Впервые опубликована в литературно-критическом ежегоднике «Хаасиф» («Альманах»). Варшава, 1889.
2
...дочери Цлофхода. - Имеется в виду библейский персонаж Салпаад, у которого не было сыновей, а только пять дочерей.
3
Мойд - девушка (евр.).
4
Скобелев М. Д. (1843-1882) - русский генерал, участник русско-турецком войны 1877-1878 гг.
5
Гурко И. В. (1828-1901) - русский генерал.
6
Оман-паша (Осман-Нур-паша; 1837-1900) - турецкий генерал, с 1878 по 1885 г. военный министр.
7
Сулейман-паша (ок. 1840-1892) - турецкий генерал, в период русско-турецкой войны 1877-1878 гг. главнокомандующий в Боснии и Герцеговине.
8
Измаил - согласно Библии, побочный сын патриарха Авраама; родоначальник магометанских народов, в том числе турок.
9
...за сорок дней до их рождения. - Согласно талмудической легенде, за сорок дней до рождения ребенка божий глас провозглашает имя того, с кем ему суждено сочетаться браком.
10
Тноим - письменное соглашение при помолвке, в котором оговаривается сумма приданого, количество подарков и т. п.
11
...суббота «Нахму» - суббота утешения, отмечается в первую субботу после «тишебов», пoстa в память разрушения Иерусалимского храма.
12
«Колдунья», «Два кунилема» - популярные комедии А. Гольдфадена (1840-1908), поэта, драматурга, актера, режиссера, основателя еврейскего театра.
