Эрих Кестнер - Трое в снегу
Иоганн стоял перед трюмо как невинно осужденный. Пиджаки, смокинг, лыжная куртка и фрак, которые надевали на него по очереди, казались ему смирительными рубашками. Когда добрый седовласый слуга под конец стоял во фраке, широкий в плечах и узкий в бедрах, миллионер не выдержал.
— Иоганн, — воскликнул он, — вы похожи на полномочного посла! Думаю, что я никогда больше не допущу, чтобы вы чистили мои ботинки.
Камердинер обернулся:
— Это грех, господин тайный советник. Вы бросаете деньги на ветер. Я в отчаянии.
— Если позволите заметить, — сказал портной, — такого со мной еще не случалось.
— Вы рассуждаете со своей колокольни, — сказал Иоганн.
Портной не стал этого отрицать и откланялся. Когда он вышел, Иоганн спросил тайного советника:
— А в Брукбойрене бывают маскарады?
— Конечно. На таких курортах все время что-то происходит.
Иоганн снял фрак.
— Хотите уже нарядиться? — удивился Тоблер. — Кем же?
Иоганн надел ливрею и с тоской ответил:
— Слугой.
После ужина тайный советник пригласил всех в кабинет. Его дочь, фрау Кункель и Иоганн последовали за ним. Он открыл дверь и включил свет. На минуту воцарилось молчание. Слышно было только тиканье часов на письменном столе.
Кункель первой отважилась войти в комнату, Она медленно приблизилась к экс-фиолетовому костюму из ветошной лавки. Осторожно потрогала его, словно боясь, что он укусит. Передернувшись, повернулась к полосатым фланелевым рубашкам. Взяла со стула жесткие манжеты и растерянно посмотрела на клеверные запонки.
Накрахмаленные манишки доконали ее. Она со стоном упала в кресло, но тут же вскочила, так как села на коньки. Ошарашенно озираясь, она промолвила:
— Этого я не переживу!
— Поступайте как хотите! — сказал Тоблер. — Но сначала упакуйте, пожалуйста, всё в корзину!
Кункель воздела руки к небу:
— Никогда, никогда!
Тоблер направился к двери:
— В таком случае я позову служанку.
Кункель сдалась. Она втащила корзину на стол и начала укладывать вещи.
— Красную шапку тоже? Тайный советник сухо кивнул.
Экономка то и дело зажмуривалась, чтобы не видеть, что она делает.
Хильда сказала:
— Послезавтра, дорогой отец, ты вернешься домой.
— Почему?
— Они тебя выгонят с треском.
— Я рад, что поеду, — сказал Иоганн. — Может, надо достать револьвер. Сумеем лучше обороняться.
— Не будьте смешными, — сказал Тоблер. — Приз, что я выиграл, мог с тем же успехом выиграть человек, который всю жизнь одевается так, как я буду одет в течение десяти дней! Что бы тогда было?
— Они бы его тоже выгнали, — сказал Иоганн. — Только он этому не удивился бы.
— Однако вы меня заинтриговали, — сказал в заключение тайный советник. — Посмотрим, кто окажется прав.
В дверь постучали. Вошла Изольда, новая служанка:
— Господин генеральный директор Тидеман ожидает вас внизу, в гостиной.
— Сейчас приду, — сказал Тоблер. — Он хочет сделать доклад. Словно я отправляюсь в кругосветное путешествие.
Изольда вышла.
— И все-таки послезавтра ты вернешься домой! — сказала Хильда.
Отец остановился у двери.
— Знаете, что я сделаю, если меня выгонят?
Все с любопытством уставились на него.
— Куплю отель и выгоню оттуда их!
Когда удалился и камердинер, Хильда заказала срочный телефонный разговор с Брукбойреном.
— Иного выхода не остается, — сказала она экономке. — Не то завтра вечером наступит конец света.
— Ваш господин папаша, к сожалению, рехнулся, — сказала Кункель. — И, видимо, уже давно, только мы не замечали. Боже, что за галстуки! Надеюсь, это у него пройдет.
Хильда пожала плечами:
— Когда меня соединят с Брукбойреном, никого в комнату не впускать! Только через ваш труп.
— И через труп не пущу! — заверила экономка, запихивая мерзкое драповое пальто в корзину.
Кабинет постепенно обретал свой обычный благородный вид.
— Чего он только не выдумает, я уже ко всему привыкла, — продолжала Кункель. — Помните, как он два года назад, в опере, ну как она называется… отнял у дирижера палочку? Тайный советник сидел как раз за капельмейстером, который так красиво дирижировал. А наверху, на сцене, лежала в кровати больная барышня, подруга принесла ей муфту, потому что у нее мерзли руки… И тут вдруг — раз! — и палочка исчезла! Дирижер испуганно обернулся, публика хохочет, но то была вовсе не комедия. Он это сделал на пари.
Хильда нетерпеливо посмотрела на телефон.
— Надеюсь, генеральный директор задержит его подольше.
— А вы позвоните, когда господин тайный советник уедет!
— Сейчас или никогда, — сказала Хильда. — В сущности, меня это не касается. Мой отец достаточно взрослый человек. Я даже упрекаю себя.
Кункель затянула ремень на корзине.
— Да он как малое дитя! Не понимаю, в чем тут дело. Ведь вообще-то он умница. Верно? Такой славный, благородный. И вдруг на него блажь находит. Может, слишком много читает? Это, говорят, очень вредно. И вот результат. Едет как бедняк в Альпы.
Зазвонил телефон.
Хильда поспешила к письменному столу. На проводе Брукбойрен, коммутатор отеля. Хильда попросила соединить с директором.
— Вы директор гранд-отеля? — спросила она через некоторое время. — Очень приятно. Выслушайте меня, пожалуйста. Завтра вечером к вам прибудет лауреат конкурса фирмы «Путцбланк».
Директор сказал, что он в курсе дела и будет очень рад этому.
— Предвкушение радости — самая большая радость, — сказала Хильда. — К сожалению, этот гость доставит вам немало беспокойства. Он явится к вам бедняком, хотя на самом деле он миллионер. Даже мультимиллионер.
Директор отеля рассыпался в благодарностях за сведения, а потом поинтересовался, зачем мультимиллионеру представляться бедняком.
— Это его причуда, — объяснила Хильда. — Он хочет изучать людей. Разобрать их по косточкам, подвергнуть испытанию человеческую мораль. Он очень близкий мне человек, и я боюсь, чтобы его не обидели. Он как ребенок, понимаете? Ни в коем случае он не должен узнать, что вы в курсе дела. Пусть убедится, что вы принимаете его за бедняка, и тем не менее обращайтесь с ним так, как он привык.
Директор сказал, что так и будет. И спросил затем, есть ли у таинственного гостя особые привычки, которые следует учесть, разумеется, деликатным образом.
— Отличная мысль, — сказала Хильда. — Слушайте внимательно! Раз в два дня ему делают массаж. Он собирает почтовые марки. На ночь в постель кладут нагретый кирпич. Любимое блюдо — говядина с лапшой или другая домашняя еда. С напитками он разборчивее. Особенно любит французский коньяк. Что еще?..
— Кошки! — подсказала Кункель, фанатично охранявшая дверь.
— У вас есть сиамские кошки? — спросила Хильда директора. — Нет? Раздобудьте парочку! В его номер. Я переведу вам завтра тысячу марок.
Директор сказал, что записал все. Разумеется, ни о какой оплате не может быть и речи. Гранд-отель — щедрое заведение. К тому же все пункты программы — кроме сиамских кошек — сущие пустяки. Да и сиамские…
— Тайный советник идет, — доложила свистящим шепотом Кункель.
— Всего хорошего, — сказала Хильда и положила трубку.
Брандес повез обоих туристов на Ангальтский вокзал. Хильда и Кункель поехали провожать. Тоблер любил, когда ему махали платочком.
— Дорогой Иоганн, — сказал он в машине, — не забудьте моих распоряжений. В Мюнхене мы пробудем несколько часов в отеле «Регина». Завтра днем я превращаюсь в господина Шульце. Вы достанете пустую картонную коробку, уложите в неё костюм, который сейчас на мне, бельё, носки, туфли и отнесете на почту. Из мюнхенского отеля я выйду в шубе. Мы возьмем такси. В такси я надену драповое пальто Шульце, а вы тоблеровскую шубу. Как свою собственную. Начиная с Штарнбергского вокзала мы с вами незнакомы.
— Но хоть вашу корзину можно я понесу к поезду? — спросил Иоганн.
— Я сам смогу, — сказал Тоблер. — Кстати, от Мюнхена мы поедем в разных купе.
— Ну чисто детективная история, — заявила Хильда. Через некоторое время Кункель спросила:
— А как вы это выдержите, господин тайный советник? Без массажа. Без коньяка. Без теплого кирпича. Без домашней кухни, И без ваших кошек в спальне! — Она шутливо ущипнула Хильду за руку.
— Да перестаньте вы, — отмахнулся Тоблер. — Меня уже давно тошнит от старых милых привычек. Я счастлив, что могу наконец ускользнуть на свободу.
— Ну-ну, — сказала Кункель и состроила глупейшую физиономию.
На перрон они вышли незадолго до отправления поезда. В оставшиеся минуты давались излишние наставления. Иоганну, прежде чем он поднялся в вагон, пришлось клятвенно заверить Хильду, что он будет посылать раз в два дня, не реже, подробнейший отчет.
