Алессандро Барикко - Гомер. Илиада
В это мгновенье одна женщина заговорила со мной, слегка коснувшись моего одеяния. Это была старуха-ткачиха, я привезла ее из Спарты, когда-то она ткала для меня пышные ткани. Она любила меня, а я боялась ее. В тот день она подошла ко мне на башне Скейских ворот и прошептала:
– Иди, Парис ожидает тебя на ложе, он облачился в прекрасную одежду, будто вернулся не с поединка, а с праздника.
Я побледнела:
– Несчастная, зачем ты искушаешь меня? Ты бы повела меня на край света к любезному тебе воину. Сейчас, когда Менелай победил и хочет меня домой возвратить, ты обольщаешь меня… Иди к нему сама, жди, пока он назовет тебя супругой или рабыней. Я не пойду, это будет позорно. Все женщины Трои станут смеяться надо мной. Мне и так довольно страданий.
Старуха глянула на меня с яростью:
– Будь осторожна, не серди меня! Ты знаешь, я могу, покинув тебя, обратить на тебя всеобщую ненависть, и тогда ты погибнешь бедственной смертью!
Я уже говорила, что боялась ее. Старики часто внушают нам страх. Я накинула белый блестящий покров и последовала за ней. Все наблюдали за тем, что происходит в долине. И моего ухода никто не заметил. Я пошла в покои Париса и нашла его там. Одна женщина, любившая моего мужа, провела его в Трою тайным ходом и спасла ему жизнь. Старуха поставила кресло прямо перед ним. И усадила меня на него. Я подчинилась. Но смотреть ему в глаза я не могла и сказала:
– Ты вернулся с битвы? Лучше бы доблестный воин, мой прежний супруг, убил тебя. А ты похвалялся, что сильней его… Ты должен вернуться и снова вызвать его на сражение, но ты знаешь, что никогда не сумеешь одолеть Менелая.
Я помню, что Парис просил меня не упрекать его. Он сказал:
– Победил Менелай, потому что боги были на его стороне. Но в следующий раз, возможно, победа будет за мной – у меня тоже есть покровители.
А потом он позвал меня:
– Насладимся взаимной любовью!
Он спросил, помню ли я, как мы впервые сочетались любовью на острове Краная в тот день, когда он похитил меня. И добавил:
– Даже тогда не пылал я так сильно, как ныне!
Он встал и направился к ложу. А я последовала за ним.
Парис… В это самое время его искали в долине. В тот день никто бы не помог ему: ни ахеец, ни троянец, ни друг, ни враг. В те мгновения он был всем ненавистен, как черная гибель.
Пандар, Эней
Меня зовут Пандар. Я родом из Зелии. Когда я отправился защищать Трою, мой отец Ликаон сказал мне:
– Возьми коней и колесницу, чтобы вести ополчение в бой.
В нашем пышном дворце было одиннадцать великолепных колесниц, в них запрягали по два коня, вскормленных белым ячменем и пшеницей. Но я не послушался отца, не взял колесницу и отправился нэ войну только с луком и стрелами. Колесницы были слишком прекрасны для битвы. А животные – я был уверен – страдали бы от голода и от усталости. Я пожалел их. И отправился с луком и стрелами. Сейчас, будь у меня возможность вернуться назад, я бы сломал этот лук и бросил его в огонь. Зря я принес его с собой, горький мне выпал жребий.
Парис только что исчез, и оба войска в недоумении пытались понять, что же делать. Поединок окончен?
Менелай победил или Парис вернется? Именно тогда ко мне подошел Лаодок, сын Антенора, со словами:
– Слушай, Пандар, быть может, ты незаметно вытащишь из колчана стрелу и поразишь Менелая? Прямо сейчас. Он стоит там совсем беззащитный. Ты мог бы убить его, ты на это способен. Ты станешь героем для всех троянцев, а Парис, я уверен, осыплет тебя золотом. Поразмысли над этим!
Я поразмыслил. Я представил, как моя стремительная стрела с железным наконечником вонзается в плоть Менелая. Я увидел конец войны. «Оправдывает ли подлость благая цель?» – над этим вопросом можно биться тысячелетиями, но так ничего и не придумать. Допустимо ли предать ради окончания войны? Там, среди воинов на поле боя, у меня не было времени толком подумать. Меня влекла слава. И желание изменить историю одним метким выстрелом. Тогда я схватил лук. Мой лук был сделан из рогов серны, которую я сам убил на охоте: я поразил ее стрелой в грудь, когда она собиралась прыгнуть с утеса. А из рогов шестнадцати ладоней в длину я приказал изготовить лук Я поставил свой лук на траву, пригнул к земле и, натягивая тетиву из бычьей жилы, набросил золотое кольцо на шейку рога. Мои товарищи, видимо, поняли, что я замышляю, и подняли свои щиты, чтобы укрыть и защитить меня. Я открыл колчан и достал стрелу – новую и быструю, затем вознес мольбу к Аполлону – покровителю лучников. Поднял лук, приложил стрелу к тетиве из бычьей жилы и натянул ее так, что моя правая рука коснулась груди, а конец стрелы – лука. Я с силой изогнул круговидный лук, притянул тетиву к себе и выстрелил.
Тетива зазвенела, а остроконечная стрела промчалась высоко над головами воинов. И поразила Менелая в то место, где золотые пряжки скрепляют панцирь с поясом. Стрела пробила броню, пропорола кожаный пояс и вонзилась в плоть Менелая. Кровь полилась из его бедра, стекая по ноге на прекрасные лодыжки, Атрид задрожал, увидев свою черную кровь, и задрожал Агамемнон, сразу бросившийся к нему:
– Брат мой, на погибель тебе заключил я договор с троянцами, выставив тебя одного сражаться за всех! А теперь троянцы вероломно тебя поразили и попрали священные клятвы!
Агамемнон плакал:
– Менелай, если умрешь ты, я тоже умру от горя. Ни один из ахейцев не захочет больше здесь воевать, мы оставим Приаму твою супругу Елену, и я, отягченный великим стыдом, принужден буду вернуться в Аргос. Твои кости истлеют у троянских стен, а троянцы будут, надменные, их попирать со словами: «Где же Агамемнон, великий герой, что привел сюда войско ахейцев, а потом вернулся домой на пустых кораблях, оставив тело брата в чужой земле?…» Менелай, не умирай, если погибнешь ты, пусть земля подо мною разверзнется!
– Не бойся, Агамемнон, – отвечал ему Менелай, – и не пугай ахейцеа Видишь, стрела не вошла целиком в мое тело. Панцирь и пояс остановили ее. Это всего лишь царапина…
– О, если бы так, – сказал Агамемнон, А потом приказал позвать Махаона, сына Асклепия, знаменитейшего врачевателя. Глашатаи разыскали его среди воинов и привели к светлокудрому Менелаю, туда, где он лежал, истекая кровью. Рядом стояли все лучшие ахейцы. Махаон склонился над Менелаем. Вырвал стрелу из плоти и осмотрел рану. Выжал кровь и умело посыпал снадобьями, силу которых когда-то кентавр Хирон открыл по дружбе отцу его.
Они по-прежнему толпились вокруг Менелая, когда мы, троянцы, пошли в наступление. Мы подняли наше оружие, нам не терпелось пустить его в ход, И тогда мы услышали, как Агамемнон кричит своим людям:
– Ахейцы, вспомните прежнюю доблесть! Зевс не помогает предателям. Тела вероломных растерзают собаки и птицы, когда мы завоюем их город и увезем на своих кораблях их жен и детей.
Агамемнон оставил сомнения и жаждал свирепого боя. Мы шли на врага. И каждый что-то кричал на своем языке – в стане троянцев было много чужеземных союзников. Мы были похожи на стадо овец, блеющих на тысячу разных ладов. Ахейцы, наоборот, шли на нас молча. Слышны были только приказы вождей, невероятно, как все остальные им подчинялись: с почтением и молча. Они шли на нас, будто волна на скалистый берег, их доспехи переливались подобно пене морской, что разлетается брызгами над поверхностью воды.
Когда войска сошлись, раздался страшный скрежет щитов и копий – это воины на бронзовых колесницах яростно набросились друг на друга. Столкнулись выпуклые щиты, смешались в ужасающем грохоте крики радости и боли, вопли живых и стоны умирающих, и полились кровавые реки на пыльную землю.
ЭнейПервым Антилох метнул копье в Эхепола. Пробив бляху косматого шлема, копье пронзило чело троянца, и тьма покрыла его очи. Эхепол грянулся на землю, будто высокая башня, средь яростной битвы. Тело убитого ухватил за ноги Элефенор, предводитель отважных абантов, и, спеша снять с троянца доспехи, потащил прочь с поля боя. Но, увлекая за собой труп, он не мог прикрываться щитом, и тут его в бок поразил медной пикой налетевший Агенор. Испустил дух Элефенор, и над его телом завязалась жестокая схватка: словно волки ахейцы с троянцами сцеплялись в борьбе за добычу.
Сын Теламона Аякс ударил юного Симоисия, он ударил его в правую сторону груди, пройдя насквозь, копье вышло через плечо, и герой повергся на пыльную землю, как срубленный тополь, засыхающий на берегу реки. Аякс совлекал с него латы, как вдруг Антиф, сын Приама, завидев его издалека, послал в него копье. Но промахнулся: копье угодило в живот Левку, Одиссееву другу, тащившему в сторону труп, и упал он – на мертвого мертвый. Увидев убитого Левка, гневом вспыхнул герой Одиссей. Приблизившись к телу, он искал глазами жертву. При виде него враги из первых рядов отступила Одиссей же с силой ринул копье и попал в висок Демокоонту, побочному сыну Приама. Вышло копье через другой висок, и тьма покрыла очи Приамида. Он рухнул на землю, и загремели на павшем доспехи.
