Эрнест Хемингуэй - Праздник, который всегда с тобой
– Знаешь, все-таки Гертруда очень милая женщина.
– Конечно, Тэти.
– Но иногда она несет вздор.
– Я же не слышу, что она говорит, – сказала моя жена. – Ведь я жена. Со мной разговаривает ее подруга.
«Шекспир и компания»
В те дни у меня не было денег на покупку книг. Я брал книги на улице Одеон, 12, в книжной лавке Сильвии Бич «Шекспир и компания», которая одновременно была и библиотекой. После улицы, где гулял холодный ветер, эта библиотека с большой печкой, столами и книжными полками, с новыми книгами в витрине и фотографиями известных писателей, живых и умерших, казалась особенно теплой и уютной. Все фотографии были похожи на любительские, и даже умершие писатели выглядели так, словно еще жили. У Сильвии было подвижное, с четкими чертами лицо, карие глаза, быстрые, как у маленького зверька, и веселые, как у юной девушки, и волнистые каштановые волосы, отброшенные назад с чистого лба и подстриженные ниже ушей, на уровне воротника ее коричневого бархатного жакета. У нее были красивые ноги, она была добросердечна, весела, любознательна и любила шутить и болтать. И лучше нее ко мне никто никогда не относился.
Когда я впервые пришел в ее лавку, я держался очень робко – у меня не хватало денег, чтобы записаться в библиотеку, – Сильвия сказала, что я могу внести залог позже, когда мне будет удобнее, завела на меня карточку и предложила взять столько книг, сколько я захочу.
У нее не было никаких оснований доверять мне. Она меня не знала, адрес же, который я ей назвал, – улица Кардинала Лемуана, 74, – говорил только о бедности. И все-таки Сильвия была мила, обаятельна и приветлива, а за ее спиной поднимались к потолку и тянулись в соседнюю комнату, выходившую окнами во двор, бесчисленные книжные полки со всем богатством ее библиотеки.
Я начал с Тургенева и взял два тома «Записок охотника» и, если не ошибаюсь, один из ранних романов Д. Г. Лоуренса «Сыновья и любовники», но Сильвия предложила мне взять еще несколько книг. Я выбрал «Войну и мир» в переводе Констанс Гарнетт и Достоевского «Игрок» и другие рассказы.
– Если вы собираетесь прочитать все это, то не скоро зайдете снова, —сказала Сильвия.
– Я приду заплатить, – ответил я. – У меня дома есть деньги.
– Я не это имела в виду, – сказала она. – Заплатите, когда вам будет удобно.
– Когда у вас бывает Джойс? – спросил я.
– Как правило, в конце дня, – ответила она. – Разве вы его никогда не видели?
– Мы видели, как он с семьей обедал у Мишо, – сказал я. – Но смотреть на людей, когда они едят, невежливо, и это дорогой ресторан.
– Вы обедаете дома?
– Чаще всего, – ответил я. – У нас хорошая кухарка.
– По соседству с вашим домом, кажется, нет никаких ресторанов?
– Нет. Откуда вы знаете?
– Там жил Ларбо, – сказала она. – В остальном ему там все нравилось.
– Ближайший к нам недорогой ресторанчик находится возле Пантеона.
– Я не знаю вашего района. Мы обедаем дома. Приходите к нам как-нибудь с женой.
– Подождите приглашать, ведь я еще не заплатил вам. Во всяком случае, большое спасибо.
– Читайте не торопясь, – сказала она.
Нашим домом на улице Кардинала Лемуана была двухкомнатная квартирка без горячей воды и канализации, которую заменял бак, что не было таким уж неудобством для тех, кто привык к мичиганским уборным во дворе. Зато из окна открывался чудесный вид. На полу лежал хороший пружинный матрац, служивший удобной постелью, на стенах висели картины, которые нам нравились, и квартира казалась нам светлой и уютной.
Вернувшись домой с книгами, я рассказал жене, какое замечательное место я нашел.
– Но, Тэти, ты должен сегодня же пойти туда и отдать деньги, – сказала она.
– Ну, конечно, – сказал я. – Мы пойдем вместе. А потом мы спустимся к реке и погуляем по набережным.
– Давай пойдем по улице Сены и будем заходить во все лавки торговцев картинами и рассматривать витрины магазинов.
– Обязательно. Мы пойдем, куда захотим, а потом зайдем в какое-нибудь новое кафе, где мы никого не знаем и где нас никто не знает, и выпьем по рюмочке.
– Можно и по две.
– Потом мы где-нибудь поужинаем.
– Вот уж нет. Не забывай, что нам нужно заплатить в библиотеку.
– Тогда мы вернемся ужинать домой и закатим настоящий пир и выпьем бона из магазина напротив – видишь на витрине бутылку бона, там и цена указана. А потом мы почитаем и ляжем в постель и будем любить друг друга.
– И мы всегда будем любить только друг друга и больше никого.
– Да. Всегда.
– Какой чудесный вечер. А сейчас неплохо было бы пообедать.
– Ужасно хочется есть, – сказал я. – Я работал в кафе на одном cafe-creme9.
– Как шла работа, Тэти?
– По-моему, хорошо. Так мне кажется. Что у нас на обед?
– Молодая редиска и отличная foie de veau10 с картофельным пюре, салат и яблочный пирог.
– И теперь у нас будут книги, какие мы только захотим, и мы станем брать их с собой, когда куда-нибудь поедем.
– А это честно?
– Конечно.
– Как хорошо! – сказала она. – Нам повезло, что ты отыскал это место.
– Нам всегда везет, – сказал я и, как дурак, не постучал по дереву, чтобы не сглазить. А ведь в той квартире всюду было дерево, по которому можно было постучать.
Люди Сены
С дальнего конца улицы Кардинала Лемуана к реке можно спуститься разными путями. Самый ближний – прямо вниз по улице, но она очень крута, и когда вы добирались до ровного места и пересекали начало бульвара Сен-Жермен с его оживленным движением, она выводила вас на унылый, продуваемый ветрами участок набережной слева от Винного рынка. Этот рынок не похож на другие парижские рынки, а скорее на таможенный пакгауз, куда привозят вино и платят за него пошлину, и своим безрадостным видом напоминает не то казарму, не то тюремный барак.
По ту сторону рукава Сены лежит остров Сен-Луи с узенькими улочками, старинными высокими красивыми домами, и можно пойти туда или повернуть налево и идти по набережной, пока остров Сен-Луи не останется позади и вы не окажетесь напротив Нотр-Дам и острова Ситэ.
У книготорговцев на набережной иногда можно было почти даром купить только что вышедшие дешевые американские книги. Над рестораном «Серебряная башня» в те времена сдавалось несколько комнат, и те, кто их снимал, получали в ресторане скидку; а если они оставляли какие-нибудь книги, valet de chambre11 сбывал их букинистке на набережной, и вы могли купить их у нее за несколько франков. Она не питала доверия к книгам на английском языке, платила за них гроши и старалась поскорее их продать с любой даже самой небольшой прибылью.
– А есть среди них хорошие? – как-то спросила она меня, когда мы подружились.
– Иногда попадаются.
– А как это узнать?
– Я узнаю, когда читаю.
– Все-таки это дело рискованное. Да и так ли уж много людей читает по-английски?
– Ну, тогда откладывайте их и показывайте мне.
– Нет, откладывать их я не могу. Вы ведь не каждый день ходите этим путем. Иногда вас подолгу не видно. Нет, я должна продавать их, как только представится случай. Ведь они все-таки чего-то стоят. Если бы они ничего не стоили, мне б ни за что их не продать.
– А как вы определяете ценную французскую книгу?
– Ну, прежде всего проверяю, есть ли в ней иллюстрации. Затем смотрю на качество иллюстраций. Большое значение имеет и переплет. Если книга хорошая, владелец обязательно переплетет ее как следует. Английские книги тоже в переплетах, но в плохих. О таких книгах очень трудно судить.
От этого лотка около «Серебряной башни» и до набережной Великих Августинцев букинисты не торговали английскими и американскими книгами. Зато дальше, включая набережную Вольтера, было несколько букинистов, торговавших книгами, купленными у служащих отелей с левого берега Сены, в частности, отеля «Вольтер», где, как правило, останавливались богатые люди. Как-то я спросил у другой букинистки – тоже моей хорошей приятельницы, – случалось ли ей покупать книги у самих владельцев?
– Нет, – ответила она. – Это все брошенные книги. Потому-то они ничего и не стоят.
– Их дарят друзьям, чтобы они не скучали на пароходе.
– Возможно, – сказала она. – Наверно, их немало остается на пароходах.
– Да, – сказал я. – Команда их не выбрасывает, книги отдают в переплет и составляют из них судовые библиотечки.
– Это очень разумно, – ответила она. – Во всяком случае, это книги в хороших переплетах. А такая книга уже имеет ценность.
Я отправлялся гулять по набережным, когда кончал писать или когда мне нужно было подумать. Мне легче думалось, когда я гулял, или был чем-то занят, или наблюдал, как другие занимаются делом, в котором знают толк. Нижний конец острова Ситэ переходит у Нового моста, где стоит статуя Генриха IV, в узкую стрелку, похожую на острый нос корабля, и там у самой воды разбит небольшой парк с чудесными каштанами, огромными и развесистыми, а быстрины и глубокие заводи, которые образует здесь Сена, представляют собой превосходные места для рыбной ловли. По лестнице можно спуститься в парк и наблюдать за рыболовами, которые устроились здесь и под большим мостом. Рыбные места менялись в зависимости от уровня воды в реке, и рыболовы пользовались складными бамбуковыми удочками, но с очень тонкой леской, легкой снастью и поплавками из гусиных перьев; они искусно подкармливали рыбу в том месте, где ловили. Им всегда удавалось что-нибудь поймать, и часто на крючок попадалась отличная, похожая на плотву рыба, которую называют goujon. Зажаренная целиком, она просто объедение, и я мог съесть полную тарелку. Мясо ее очень нежно и на вкус приятнее даже свежих сардин и совсем не отдает жиром, и мы съедали рыбу прямо с костями.
