Читра Дивакаруни - Сестра моего сердца
Доктор опоздал на сорок пять минут. «Он задержался на родах», — сказала нам, улыбаясь, медсестра. Я уставилась на нее. Конечно… Он, наверное, тайком сбежал, потому что не знал, как нам сообщить ужасную новость. Я бросила взгляд на Сунила, в надежде, что он ободряюще мне улыбнется. Мне хотелось, чтобы он, подняв брови от удивления, сказал: «Анджу, это всё твоя буйная фантазия! Разве доктор не говорил тебе, что у женщин твоего возраста очень редко бывают проблемы? Он назначил этот тест только потому, что ты сама настояла». Но Сунил сидел, закусив верхнюю губу, и даже не смотрел на меня. А когда я взяла его руку, то почувствовала, что она такая же влажная, как и моя.
Что, если я… мы… что если?.. Я похолодела от ужаса от одной только мысли. Я смотрела не отрываясь на журнал, лежащий передо мной на столе, — до тех пор, пока в моем мозгу не отпечаталась каждая черточка лица принцессы Дианы, изображенной на обложке.
Но, как и говорил Сунил, я только зря себя мучила. Доктор, впорхнул в приемную, широко улыбаясь и помахивая результатами теста. С нашим ребенком всё в порядке! И у нас будет мальчик! Мы шли за доктором в кабинет с глупыми и счастливыми улыбками, и он рассказывал нам подробнее о других результатах тестов. Он был обеспокоен моим давлением и высоким уровнем сахара в крови. Доктор сказал, что я должна больше отдыхать, уменьшить количество соли в еде и есть поменьше сладкого. Я виновато кивнула головой, хотя половину из того, что он говорил, уже не слышала, думая о том, что скажу вечером Судхе. Мне так не терпелось рассказать ей новости и узнать о здоровье ее малыша.
На обратном пути мы решили заехать в «Золотой дракон», чтобы отпраздновать хорошую новость. Мы заказали горячий, с кислинкой суп, весенние роллы, баклажаны в соусе из черной фасоли, креветки в кисло-сладком соусе и рагу из свинины с лапшой. Я, не в силах отказать себе, съела полную тарелку очень острой и соленой курицы кунг-пао. Сунил сделал слабую попытку остановить меня, но тут же замолчал, увидев, как я была довольна.
— Расслабься, — сказала я ему. — Я знаю свое тело лучше, чем доктор. У меня даже изжоги не будет, вот увидишь. Счастье — лучшее средство для отличного пищеварения.
И в доказательство показала ему бумажку с предсказанием из печенья: «В вашей жизни скоро случится замечательное событие».
— И это правда, — сказал Сунил, — потому что я собираюсь отвезти тебя домой и заняться с тобой любовью.
Так и случилось. Мне хотелось плакать от счастья, когда Сунил с такой нежностью целовал мою грудь и бедра. Я уже и не могла вспомнить, что означает слово «печаль». Потом я лежала на его влажной от пота груди, которая пахла свежескошенной травой. Ритм его спокойного дыхания был похож на ритм морских волн, и я незаметно для себя погрузилась в сон.
* * *Проснувшись, я резко вскочила, поняв, что забыла сделать что-то очень важное. Было далеко за полночь, а я обещала позвонить Судхе намного раньше. Черт, надо было завести будильник! Я прожгла взглядом спящего Сунила — это всё из-за него, искусителя! — и потянулась к телефону. Еще до конца не проснувшись, несколько раз неправильно набрала номер.
И вот, наконец, трубку взял один из братьев Рамеша. Когда я попросила его позвать Судху, он почему-то замолк ненадолго, а потом неуверенно сказал, что она отдыхает. Но я не клала трубку, и мальчик попросил меня подождать и ушел. Судха очень долго не подходила к телефону, и я, покусывая щеку, смотрела на светящиеся цифры на электронных часах.
Когда я наконец услышала ее голос, то не сразу узнала его — таким мертвым и монотонным он мне казался.
— Ты заболела? — в ужасе спросила я. — Может, мне позвонить позже?
— Нет, — сказала она. И, с явным усилием, добавила: — Как твой ребенок? — Она говорила так, словно выпила снотворного.
— С ним всё хорошо.
Повисла длинная, неловкая пауза, а я боялась задать вопрос.
— С моей девочкой тоже всё в порядке, — сказала Судха. Голос ее прерывался, словно ей не хватало воздуха. — Я больше не могу говорить. — И положила трубку.
Я сидела, оцепеневшая, и сжимала телефонную трубку, в которой раздавались приглушенные гудки, а потом, после нескольких щелчков, вежливый женский голос попросил положить трубку. Я послушно положила трубку на место и сидела, словно деревянная, не в силах пошевелить ни рукой, ни ногой. Что могло произойти? Если с Судхой и ребенком всё было в порядке, тогда что-то случилось с Рамешем или ее свекровью? Нет, тогда брат Рамеша тоже был бы расстроен. Может, они ополчились на нее из-за того, что у нее будет девочка? Нет, это не могло довести Судху до такого состояния.
Вдоль позвоночника у меня пробежал холодок. Должно быть, случилось что-то страшное, что-то, о чем она не могла говорить в присутствии родственников. Так что перезванивать ей было бесполезно, придется ждать, пока она сама не позвонит. Но где и когда она смогла бы это сделать в доме, где следили за каждым ее шагом и она ни на минуту не могла остаться одна?
Я обняла себя за плечи и сидела, раскачиваясь вперед-назад. Что-то ужасное нависло над Судхой, расправив черные чешуйчатые крылья.
— Чепуха, — сказал Сунил, когда я, не выдержав, разбудила его и, рыдая, рассказала о своих неясных страхах. — Если бы что-то было не так, твоя мама знала бы об этом. Она бы позвонила и сказала бы мне, даже если бы не хотела расстраивать тебя. Ложись спать. Ты заболеешь, если будешь так изводить себя.
Я всё еще всхлипывала, но Сунил говорил так уверенно и властно, что я признала его правоту. Юркнув в постель, я прижалась к нему усталой спиной. Он положил руку на мое бедро и провел пальцем по растяжкам, похожим на серебряные швы. Я почувствовала, как дыхание Сунила ерошит волоски на моей шее и стала засыпать. Но сам Сунил не спал — я ощущала это по его телу, напряженному, как у животного, которое чует близкую опасность. Перед тем как я погрузилась в сон, пришла мысль, что Сунил тоже волнуется. Возможно, за своим безразличием он скрывал тревогу за Судху, большую, чем признавал, и я не знала, радоваться или огорчаться этому.
* * *На следующий день я осталась дома, хотя у меня должен был быть экзамен по психологии у профессора Уорнера, а он не признавал работ, подготовленных дома. Я боялась уходить даже в туалет, чтобы не пропустить звонок, хотя в Индии было за полночь. Но я представляла, как Судха крадется в темноте на цыпочках вниз по лестнице, пока весь дом спит, и берет дрожащими пальцами телефонную трубку. Поэтому я должна была быть готова ответить ей в любую минуту.
К полудню я не выдержала и позвонила маме. Но, как я и думала, она ничего не знала. Она считала, что мне всё показалось, хоть и пообещала позвонить Судхе и перезвонить, если действительно что-то случилось. Но я была уверена, что ей ничего не удастся узнать, потому что рядом с Судхой обязательно будет стоять эта гарпия, ее свекровь.
К вечеру я уже не находила себе места, ожидая звонка. Мои плечи болели, как будто я толкала огромный камень в гору. За целый день я смогла съесть лишь несколько крекеров с молоком.
Когда Сунил вернулся домой и застал меня лежащей на диване возле телефона, до сих пор одетой в ночную рубашку в окружении смятых бумажных платочков, лицо его посуровело.
— Анджали, — резко сказал он, — это смешно. Если ты так будешь себя вести, то всё равно не поможешь ни своей кузине, ни себе. Ты только причинишь вред моему сыну.
Его сыну. Несмотря на всё мое беспокойство, эта фраза Сунила поразила меня. Маленькая жизнь внутри меня, которую я считала только своей, уже принадлежала стольким людям. Внук, кузен, сын своего отца. Как и ребенок Судхи.
Пока я обдумывала эти сложности, Сунил поднял меня и подтолкнул к ванной.
— Прими горячий душ, — приказал он. — А если телефон зазвонит, я позову тебя.
Он протянул мне новый кусок сандалового мыла, которое мы берегли для особых случаев. Когда я вышла из душа, меня уже ждал приготовленный Сунилом томатный суп и гренки с сыром.
Я внезапно поняла, как голодна. Откусив огромный кусок, я сказала:
— Это самые вкусные гренки, которые я когда-либо ела.
Сладкое, давнее воспоминание проплыло в воздухе между нами. Мы улыбались и смотрели друг на друга сквозь пар, поднимавшийся от супа.
* * *В эту ночь мне приснился кошмар — один из тех, в котором ты понимаешь, что вокруг сон, но он всё равно не становится менее страшным. Мне приснилось, что мой ребенок пойман в ловушку под водой далеко от меня. Он поднял крошечную телефонную трубку, чтобы позвонить мне и позвать на помощь. Я слышала приглушенные телефонные звонки и пыталась бежать к телефону, но ноги не слушались меня, словно каменные. Подводное течение становилось всё сильнее, и вода, которая до этого была спокойной, начала с бурлением закручиваться вокруг моего малыша и вырвала телефонную трубку из его пальчиков. Я видела в этом потоке лица Рамеша, миссис Саньял, тети Налини, Сунила, которые постепенно тускнели и покрывались черными чешуйками, и я видела, что у них раздвоенные языки — они превращались в змей и закручивались кольцами вокруг моего малыша всё плотнее. Его лицо начинало морщиться и исчезло в извивающихся кольцах змеиных тел. Анджу! Анджу! — закричал мой сын, и исчез.
