Джон Стейнбек - Неведомому Богу. Луна зашла
Мадам обошла мэра сбоку, дернула его за рукав, заставила отнять мизинец от потревоженного уха и опустить руку вдоль тела, точно он был маленький ребенок, запустивший палец в рот.
— Никогда не поверю, что это так больно, как ты говоришь, — сказала она и повернулась к доктору Уинтеру. — Брови так и не дал подстричь.
— Мне больно, — сказал мэр Оурден.
— Ну и хорошо! Если тебе так больше нравится, я ничего не могу поделать, — мадам поправила ему и без того аккуратно завязанный галстук — Доктор, я очень рада, что вы здесь, — сказала она. — Как вы думаете, сколько их придет? — и вдруг мадам увидела капитана Бентика. — Ах! — вскрикнула она. — Полковник!
Капитан Бентик сказал:
— Нет, мадам, я только подготавливаю все к приходу полковника. Сержант!
Сержант, который была занят тем, что переворачивал подушки и заглядывал за картины, быстро шагнул к мэру Оурдену и ощупал его карманы.
Капитан Бентик сказал:
— Извините его, сэр, но таков порядок
Он снова справился со своей записной книжкой.
— Ваше превосходительство, насколько мне известно, у вас имеется огнестрельное оружие. Количество — два. Правильно?
Мэр Оурден сказал:
— Огнестрельное оружие? Вы, наверное, говорите об охотничьих ружьях? Да, у меня есть дробовик и спортивная винтовка, — он добавил мирным тоном: — Знаете, я теперь почти не охочусь. Сколько раз собирался, а сезон откроется — сижу дома. Теперь охота не доставляет мне того удовольствия.
Капитан Бентик продолжал допытываться:
— А где эти ружья, ваше превосходительство?
Мэр потер щеку, стараясь вспомнить.
— Да кажется… — он повернулся к мадам. — Где они? Не вместе с тростями в том шкафу, который в спальне?
Мадам сказала:
— Да. Там все платья провоняли маслом. Поставил бы ты их куда-нибудь в другое место.
Капитан Бентик позвал:
— Сержант! — и тот быстро направился в спальню.
— Это не очень приятная обязанность. Прошу прощения, — сказал капитан.
Сержант вернулся, неся двуствольный дробовик и очень хорошую спортивную винтовку с плечевым ремнем. Он прислонил их к косяку входной двери.
Капитан Бентик сказал:
— Теперь все. Благодарю вас, ваше превосходительство. Благодарю вас, мадам.
Он повернулся на каблуках и слегка поклонился доктору Уинтеру:
— Благодарю вас, доктор. Полковник Лансер сейчас прибудет. Всего хорошего.
И капитан направился к выходу в сопровождении сержанта, который нес в левой руке ружья, а в правой, на весу, автомат.
Мадам сказала:
— Я сначала решила, что он и есть полковник. Довольно милый молодой человек.
Доктор Уинтер сказал иронически:
— Нет, этот всего-навсего охраняет особу полковника.
Мадам думала: «Сколько же офицеров придет?» И, взглянув на Джозефа, убедилась, что тот совершенно беззастенчиво подслушивает их разговор. Мадам покачала головой и нахмурилась, и Джозеф опять занялся своим делом. Он начал заново вытирать пыль с мебели.
Мадам сказала:
— Как вы думаете, сколько их придет?
Доктор Уинтер свирепо двинул к себе стул и снова сел.
— Не знаю, — сказал он.
— Так вот… — она посмотрела на Джозефа и нахмурилась.
— Мы это между собой уже обсуждали. Что им предложить — чаю или по стакану вина? Если угощать, так я должна знать, сколько их придет, а если нет, тогда что?
Доктор Уинтер покачал головой и улыбнулся:
— Я не знаю. Мы так давно никого не завоевывали и нас никто не завоевывал. Не знаю, что в таких случаях полагается делать.
Мэр Оурден опять ковырнул пальцем в чесавшемся ухе. Он сказал:
— По-моему, угощать не надо. По-моему, в городе это не понравится. И я не хочу пить с ними вино. А почему — сам не знаю.
Тогда мадам обратилась за помощью к доктору:
— Разве в прежние времена люди… то есть те, кто стоял у власти, не обменивались любезностями в таких случаях и не пили вино?
Доктор Уинтер кивнул:
— Да, правильно, так и было, — потом медленно покачал головой. — Но сейчас, вероятно, все по-другому. Для королей и принцев война была забавой, как в наше время охота для англичан. Когда лисица убита, устраивается завтрак. Но, очевидно, мэр Оурден прав: в городе не понравится, если он будет пить вино с захватчиками.
Мадам сказала:
— Они все слушают музыку. Я это знаю от Энни. А раз так, почему бы нам не последовать обычаю цивилизованных народов?
Мэр твердо посмотрел на нее, и его голос прозвучал резко:
— С вашего позволения, мадам, вина не будет. Люди не успели во всем этом разобраться. Они так долго жили мирной жизнью, что еще не могут поверить в войну. Потом поймут и разберутся во всем. И меня выбрали для того, чтобы я во всем разбирался. Сегодня утром убили шестерых наших. Я думаю, что завтрака после охоты мы устраивать не будем. Войны ведутся не ради забавы.
Мадам ответила легким поклоном. Это был уже не первый случай в жизни мадам, когда ее муж становился мэром. Она научилась не смешивать мэра и мужа.
Мэр Оурден взглянул на свои часы, и когда Джозеф вошел в комнату с маленькой чашкой черного кофе, он рассеянно взял ее.
— Спасибо, — сказал он и отхлебнул кофе. — Надо, чтобы голова была ясная, — извинился он перед доктором Уинтером. — Надо, чтобы… Вы не знаете, сколько у них войска?
— Не так уж много, — сказал доктор. — Вряд ли больше двухсот пятидесяти человек, но они все вооружены маленькими пулеметами.
Мэр снова отхлебнул кофе и снова заговорил:
— А что делается в стране?
Доктор пожал плечами.
— Неужели им нигде не оказали сопротивления? — грустно продолжал мэр.
И доктор снова пожал плечами:
— Я не знаю. Телеграф у них в руках, а кое-где провода перерезаны. Известий нет.
— А наши солдаты?
— Я не знаю, — сказал доктор.
В разговор вмешался Джозеф:
— Я слышал, то есть Энни слышала…
— Что, Джозеф?
— Шестерых убили из пулеметов, сэр. Энни слышала, что еще троих ранили и взяли в плен.
— Но ведь их было двенадцать.
— Энни слышала, будто трое скрылись.
Мэр круто повернулся к нему.
— Кто скрылся? — спросил он.
— Не знаю, сэр. Об этом Энни ничего не слышала.
Мадам провела пальцем по столу, нет ли пыли. Она сказала:
— Джозеф, когда они придут, не отходите от звонка. Может быть, нам кое-что понадобится. И наденьте другую куртку, Джозеф, ту, что с пуговицами, — она на секунду задумалась. — И, Джозеф, как только вы сделаете все, что вам скажут, сейчас же уходите из комнаты. А то вы стоите и слушаете, и впечатление получается нехорошее. В этом есть что-то провинциальное.
— Слушаю, мадам, — сказал Джозеф.
— Вино подавать не будем, Джозеф, а папиросы на всякий случай приготовьте и положите их в тот серебряный ящичек. И когда будете давать закуривать полковнику, не чиркайте спичку о подошву. Чиркайте о коробку.
— Слушаю, мадам.
Мэр Оурден расстегнул сюртук, вынул часы, посмотрел на них, сунул обратно в карман и снова застегнулся, перепутав пуговицы. Мадам подошла к нему и застегнула правильно.
Доктор Уинтер спросил:
— Сколько сейчас?
— Без пяти одиннадцать.
— Они люди пунктуальные, — сказал доктор. — Будут здесь минута в минуту. Мне лучше уйти?
Мэр Оурден с испугом посмотрел на него:
— Уйти? Нет, нет… останьтесь, — он тихо засмеялся и сказал извиняющимся тоном: — Я немножко побаиваюсь… Вернее, не побаиваюсь, а нервничаю. — И грустно добавил: — Нас уже давно никто не завоевывал… — он замолчал и прислушался. Где-то далеко заиграл оркестр — марш. Все повернулись к окну и стали слушать.
Мадам сказала:
— Идут. Надеюсь, не все сразу сюда набьются. Приемная у нас небольшая.
Доктор Уинтер сказал иронически:
— Мадам предпочла бы Зеркальный зал в Версале?
Мадам поджала губы и огляделась по сторонам, мысленно размещая победителей.
— Совсем маленькая приемная, — сказала она.
Звуки оркестра стали громче, потом заглохли. В дверь тихо постучали.
— Кто это может быть? Джозеф, скажите, чтобы зашли позднее. Мы очень заняты.
Снова послышался стук. Джозеф подошел к двери, приоткрыл сначала на щелочку, потом шире. В дверях появилась серая фигура в каске и кожаных рукавицах.
— Полковник Лансер просит засвидетельствовать свое почтение, — сказала голова в каске. — Полковник Лансер просит аудиенции у вашего превосходительства.
Джозеф широко распахнул дверь. Вестовой в каске шагнул через порог, быстро оглядел комнату и отступил в сторону.
— Полковник Лансер! — провозгласил он.
В приемной появилась новая фигура в каске, на ее чин указывали только полковничьи погоны. За полковником шел коренастый человек в черном костюме. Полковник был средних лет, с проседью, суровый и, видимо, усталый. Выправка у него была военная, но взгляд не такой бессмысленный, как у обычных служак. Коренастый, вошедший с ним, был лысый, румяный, с маленькими черными глазками и чувственным ртом.
