Пэрл Бак - Земля
Услышав это, старший сын остолбенел, вытаращив глаза, но, поразмыслив об этом некоторое время, он рассердился еще больше, чем прежде, и сказал:
— А если столкнуть их всех в воду как-нибудь ночью? Чин столкнет тетку: она толстая, рыхлая и беспомощная, я — двоюродного брата, который постоянно заглядывается на мою жену, а ты — дядю.
Но Ван-Лун не мог пойти на убийство, он не мог убить родных, даже если ненавидел их, и сказал:
— Нет, даже если бы я и мог столкнуть брата моего отца в воду, все же я не стал бы этого делать, потому что другие бандиты узнали бы об этом, А пока он жив, мы в безопасности, когда же он умрет, то нам придется дрожать за свою жизнь, как дрожат в наше время все, у кого хоть что-нибудь есть.
Оба они замолчали, напряженно обдумывая, что им делать, и молодой человек понял, что отец его прав, что убийство не выход из положения, а нужно искать другого. Наконец Ван-Лун сказал в раздумьи:
— Если бы можно было найти способ держать их здесь, только обезвредив и укротив, как бы это было хорошо! Но таких чудес не бывает.
Тогда молодой человек хлопнул в ладоши и закричал:
— Ну, ты мне подсказал, что делать! Купим для них опиума, и еще опиума, и пусть их курят, сколько хотят, как делают богачи! Я снова подружусь с двоюродным братом и заманю его в чайный дом в городе, где можно курить, и мы купим опиума для дяди и его жены.
Но Ван-Лун сомневался, потому что эта мысль не ему первому пришла в голову.
— Это будет стоить очень дорого, — сказал он медленно, — ведь опиум дорог, как нефрит.
— Ну, содержать их стоит дороже нефрита, — возразил молодой человек, — да кроме того, нам приходится терпеть их высокомерие, а жене моей — дерзкие взгляды брата.
Но Ван-Лун согласился не сразу, потому что это было не легко сделать и обошлось бы в добрый мешок серебра. Очень может быть, что они никогда этого не сделали бы и все осталось бы попрежнему до тех пор, пока не спала бы вода, если бы не произошло одно событие.
Дело было в том, что сын дяди Ван-Луна стал заглядываться на вторую дочь Ван-Луна, которая была ему близкая родственница и по крови все равно, что сестра. Вторая дочь Ван-Луна была очень хорошенькая девочка, похожая на среднего сына, который стал купцом, только маленькая и легкая, и кожа у нее была не такая желтая, как у брата. Кожа у нее была светлая и бледная, словно миндаль в цвету, и у нее были тонкие красные губы, маленький нос и маленькие ножки.
Двоюродный брат поймал ее однажды вечером, когда она шла одна по двору из кухни. Он грубо схватил ее за грудь, и она взвизгнула. Ван-Лун выбежал и ударил его по голове, но он не выпускал ее, словно пес, вцепившийся в кусок украденного мяса, так что Ван-Луну пришлось вырывать дочь силой.
Тогда племянник хрипло засмеялся и сказал:
— Это только шутка. Разве она мне не сестра? Что плохого брат может сделать сестре?
Но глаза его похотливо блестели.
Ван-Лун выбранился шопотом, потянув девушку к себе, и отослал ее в комнату.
В тот же вечер Ван-Лун рассказал сыну, что случилось, и молодой человек задумался и сказал:
— Нужно отослать ее в город, в дом жениха. Даже если купец Лиу скажет, что год слишком плохой для свадьбы, мы все же должны отослать ее. Разве мы можем уберечь ее, когда у нас в доме живет этот тигр?
Ван-Лун так и сделал. На следующий день он пошел в город в дом купца и сказал:
— Моей дочери уже тринадцать лет, она уже не ребенок и созрела для брака.
Но Лиу сказал нерешительно:
— У меня слишком мало прибыли в этом году, чтобы заводить еще семью в моем доме.
Ван-Луну было стыдно сказать: «Мне нужно ее уберечь от племянника» — и он сказал только:
— Я не могу взять на себя заботу о девушке, потому что мать ее умерла, а она хороша собой и уже в таком возрасте, что может забеременеть; а мой дом велик и полон народу, и я не могу следить за ней все время. Так как она войдет в твою семью, то пусть она охраняется у тебя, а замуж ты ее отдашь раньше или позже, как тебе вздумается.
Тогда купец, человек снисходительный и любезный, отвечал:
— Что же, если это так, то присылай девушку, я поговорю с матерью моего сына, — пусть она приедет и живет в безопасности здесь во дворах вместе со свекровью, а после уборки урожая или около этого времени можно будет устроить свадьбу.
Так дело было улажено, и Ван-Лун был очень доволен и пошел домой. На обратном пути к городским воротам, где Чин дожидался его с лодкой, Ван-Лун проходил мимо лавки, где продавался табак и опиум, и он зашел в нее купить себе резаного табаку, потому что он курил кальян по вечерам, и когда продавец положил табак на весы, он нехотя спросил:
— А почем вы продаете опиум, если он у вас есть?
Продавец ответил:
— Сейчас не разрешается продавать его открыто с прилавка, и мы не продаем. Но если у тебя есть серебро и ты хочешь купить опиума, то его отпускают в задней комнате, по серебряной монете за унцию.
Ван-Лун не стал долго раздумывать и сказал торопливо:
— Я возьму шесть унций.
Глава XXVIII
Отослав вторую дочь и избавившись от заботы о ней, Ван-Лун сказал однажды дяде:
— Так как ты брат моего отца, то вот тебе кое-что получше табаку. — И он открыл банку с опиумом, вязким и сладко пахнущим.
Дядя Ван-Луна взял банку, понюхал и, засмеявшись от удовольствия, сказал:
— Я курил его и раньше, но не часто, потому что он очень дорог. Но я его люблю.
И Ван-Лун ответил ему с притворным равнодушием:
— Я купил как-то раз немного для отца, когда он одряхлел и не мог спать по ночам. А сегодня я нашел его непочатым и подумал: «У моего отца есть брат. Почему бы не отдать ему опиум? Ведь я моложе, и мне опиум еще не нужен». Возьми и кури его, когда захочешь или когда ты нездоров.
И дядя Ван-Луна ухватился за опиум с жадностью, так как от него приятно пахло и его курили только богачи; он взял его, купил трубку и стал курить опиум, лежа целый день на постели. А Ван-Лун позаботился о том, чтобы купить трубки и разложить их по всему дому, и притворился, что курит сам, но он только брал трубку в свою комнату и оставлял ее там незажженной. И своим двум сыновьям и Лотосу он не позволял дотрагиваться до опиума, под тем предлогом, что он очень дорог, но усиленно потчевал им своего дядю, жену дяди и его сына. И дворы наполнились сладко пахнущим дымом, и Ван-Лун не жалел на это серебра, потому что оно купило ему покой.
Так как зима проходила и вода начала спадать, Ван-Лун мог ходить и осматривать свои поля. И однажды случилось, что его старший сын последовал за ним и сказал:
— Ну, скоро у нас в доме будет еще один рот, и этот рот твоего внука.
Услышав это, Ван-Лун обернулся и засмеялся, потирая руки:
— Сегодня и впрямь счастливый день!
И он снова засмеялся, а потом разыскал Чина, и велел ему итти в город и купить рыбы и хорошей еды, и отослал все это невестке, говоря:
— Ешь, укрепляй тело моего внука.
И в течение всей весны мысль о будущем рождении внука не покидала его. И когда он был занят делом, он думал об этом, и когда он был расстроен, он думал об этом, и эта мысль утешала его.
А когда весна сменилась летом, люди, бежавшие от наводнения, вернулись на родину, один за другим и целыми семьями, истощенные и уставшие за зиму, и были рады, что вернулись, хотя там, где раньше стояли их дома, не было ничего, кроме желтой грязи. Но из этой грязи снова можно было сложить дома и покрыть их циновками, и многие приходили к Ван-Луну занимать деньги, и он ссужал их под высокие проценты, так как спрос был велик, а залогом служила земля. И на занятые ими деньги они засеяли землю, которая стала жирной, после того как ушла вода. А когда им понадобились быки, и семена, и плуги, и больше нельзя уже было занять денег, некоторые продали часть своей земли, чтобы засеять то, что осталось. И Ван-Лун купил у них землю, много земли, и купил ее дешево, потому что людям нужны были деньги.
Но были и такие, которые не хотели продавать землю, и когда им не на что было купить семян, и быков, и плугов, они продавали дочерей, и некоторые из них пришли к Ван-Луну, так как было известно, что он человек богатый и сильный и сердце у него доброе.
И он, не переставая думать о ребенке, который должен родиться, и о других детях, которые родятся от его сыновей, когда все они поженятся, купил пять рабынь, потому что Кукушка состарилась, и с тех пор, как уехала вторая дочь, некому было работать в доме. Двух — лет по двенадцати, с большими ногами и крепким телом, и двух еще моложе, чтобы прислуживать им всем и быть на посылках, и одну для того, чтобы прислуживать Лотосу. И всех пятерых он купил в один день, так как он был достаточно богат, чтобы исполнить, не мешкая, что задумал.
Однажды, много дней спустя, пришел человек и привел маленькую, хрупкую девочку лет семи, желая продать ее. И сначала Ван-Лун сказал, что не возьмет ее, потому что она мала и слаба. Но Лотос увидела ее, девочка ей понравилась, и она сказала капризно:
![Джек Вэнс - Умирающая Земля. Сб. [Умирающая Земля. Машина смерти. Глаза Верхнего мира. Большая планета.]](/uploads/posts/books/60504/60504.jpg)